Свердловская киностудия — единственная реально работающая региональная площадка для производства кинопродукции: остальные давно обанкротились и стали пристанищем для офисов и магазинов. О том, почему на постсоветском пространстве исчезли киностудии, а вместе с ними — и вся киноиндустрия в регионах, когда на наших экранах начнут ежегодно появляться качественные отечественные фильмы, снятые не только столичными кинокомпаниями, DK.RU рассказал генеральный директор Свердловской киностудии Михаил Чурбанов.

— Меня часто спрашивают, когда у нас будут снимать хорошее отечественное кино. Так вот, в текущих условиях — никогда. Тридцать лет назад киноиндустрия в нашей стране была разрушена, и пока она не появится снова, можно не ждать возрождения действительно качественного массового кино.

Как выглядело кинопроизводство в советское время? Согласовывался некий производственный план, под него выдавалось финансирование, готовому фильму присваивалась категория, после чего ленту выпускали в прокат. Производители фильма и киностудия, на которой он снимался, получали деньги сначала от присвоения категории, а затем, в случае успеха, еще и от проката. Какие-то фильмы клали на полку, но чаще всего не из-за цензуры, а из-за низкого качества. Действительно хорошее кино, да еще в отсутствие конкуренции, давало огромные сборы: «Сильные духом» посмотрели 60 млн зрителей, «Пираты XX века» — 100 млн. У советского кино было финансирование на съемки, годами сформированная актерская и режиссерская школа, и точка продажи зрителям — практически по форме b2c. Что мы видим сегодня?

Первое. У нас нет точек входа на рынок

Сегодня продать кинопродукт зрителю напрямую невозможно: между кинопроизводством и потребителем стоят прокатные компании и кинотеатры (в основном — иностранные). Затраты на промоушн фильма, на то, чтобы он дошел до потребителя, могут равняться собственно стоимости производства кинокартины. Любое продвижение требует огромных затрат. Даже кажущийся бесплатным интернет требует серьезных вложений для того, чтобы ваша информация дошла до нужной аудитории: за любой раскрученной сетевой историей, если внимательно приглядеться, можно увидеть большие инвестиции. Этой проблемы, кстати, не стоит, например, перед театрами: они продают свой продукт зрителям напрямую, поэтому с театральным искусством у нас в стране все сравнительно неплохо. Государство дает бюджет на содержание и поставки, а зритель несет деньги в кассу.

Второе. У нас нет денег на производство

Ребята, вы все серьезные люди. Кино, как любое производство, требует серьезных вложений, а сегодня их практически нет — ни от государства, ни от частных инвесторов. Нельзя снять на коленке фильм и надеяться, что он сможет конкурировать с блокбастером, снятым за 100 млн руб. Отдельные удачные проекты — исключение, подтверждающее правило.

Особенно это касается региональных проектов: столичные кинокомпании получают какое-то финансирование от государства, но дальше Москвы оно, понятно, не уходит. В некоторых регионах пытаются что-то восстановить. Например, башкирскую киностудию в последнее время начали чуть-чуть финансировать республиканские власти. Результат — фильм «Из Уфы с любовью». Он снят за небольшие деньги, но очень качественно, Свердловская киностудия помогала его доделывать и выводила в прокат на 110 городов. Или — Свердловская область в свое время инвестировала 11 млн в фильм «Золото», плюс были частные инвестиции. И на нашей площадке был создан классный продукт, который действительно не стыдно показать: хорошо играющие актеры из первой линейки, куча инноваций с цветом, со звуком, с изображением.

Но это — капля в море. Все это не создает полноценной индустрии, такие разовые истории работают только на капитализацию конкретного режиссера.

Третье. У нас нет школы

В этих условиях мы просто разучились делать хорошее массовое кино. У нас исчезла школа — как актерская, так и режиссерская. В масштабах страны с учетом двух столиц что-то еще осталось, а в центре на Урале мэтры ушли, и их смены — учеников, способных говорить с массовым зрителем, — не появилось. Многие сегодня уходят в фестивальное кино, но на такие проекты нельзя ориентироваться.

Сигарев хорош — но это не эталон, потому что зрительское кино должно быть не только качественным, но и массовым, в первую очередь, по содержанию. Индустрия, по-хорошему, — это конвейер, который дает работу людям, а сегодня наше кино — это одиночные проекты.

Естественно, на разовых коммерческих или многочисленных творческих, но убыточных проектах регулярно зарабатывать невозможно, поэтому сейчас в российских регионах практически не осталось киноплощадок. Свердловская киностудия — одно из немногих исключений. Мы создали на ее базе творческий кластер, своего рода технопарк, только содержит его не государство, а резиденты. Все, что есть вокруг нас — стены, мебель, техника — мы заработали сами. И сегодня мы начинаем выстраивать коммуникацию с деловым сообществом, показывая на примерах, почему кино по-прежнему является для нас важнейшим из искусств, и почему можно и нужно вкладывать в него деньги.

Ведь стагнация российской киноиндустрии — это не просто отсутствие повода для гордости и сегмента развлечений. Во-первых, контент (в том числе, и киноконтент) и цифровые технологии, разработанные вокруг него, — это будущее экономики, которая вот-вот шагнет в цифровую эпоху, это альтернативные рабочие места. Капитализация компании Walt Disney за последние несколько лет выросла в четыре раза. Не потому, что они стали вчетверо больше, а потому что в современном мире ценность контента и людей, которые его производят, растет в геометрической прогрессии. Завтра, когда промышленность Свердловской области, внедряя новые технологии, «выплюнет» за ненадобностью половину сотрудников, и им надо будет найти работу, развитая цифровая экономика сможет обеспечить им рабочие места.

Во-вторых, кино — это мощнейший канал донесения ценностей, воспитания, формирования сознания, и мы его сегодня потеряли. В США последние годы киноиндустрия сформировала поколение потребителей, беспомощных людей. Нам не надо повторять этой ошибки.

Сегодня мы стараемся вовлекать в процесс «перезапуска» кино прежде всего представителей бизнеса. Мы делаем видеопроекты для бизнеса, и показываем бизнесменам, что кино влияет на них самих, на их детей, на их сотрудников, на среду, в которой они живут, и что в их власти — повлиять на этот процесс.

Для бизнеса такие проекты — возможность сформировать и укрепить корпоративную культуру. И, возможно, в будущем предприниматели начнут вкладываться не только в корпоративные проекты, но и в мотивационные фильмы, и в игровое кино для широкого зрителя.

По крайней мере, владелец металлургического холдинга, посмотрев наш фильм «Золото», сказал, что и «для его отрасли надо снять что-то подобное». В конце концов, компании с миллиардными оборотами могут позволить себе снять фильм за миллион долларов, чтобы принять участие в формировании страны, в которой им хотелось бы жить и работать.

Для нас это — новый опыт, как в производстве киноконтента, так и в его продвижении, ведь пока мы не научились продвигать кино, демонстрировать его ценность для общества. Мы в шутку говорим, что нашим главным конкурентом является РПЦ: в их образ, в церкви, в часовни люди готовы вкладывать деньги. А в светское искусство кино — пока нет. И мы говорим о необходимости возрождения киноиндустрии через малые формы и новые проекты — налаживаем коммуникации с предпринимателями, вызываем в них амбиции делать киноконтент, вкладываться в фильмы. Ведь кому-то надо это делать.