Тереза Мэй заявила, что Британия вышлет 23 российских дипломата в связи с отравлением бывшего офицера ГРУ Сергея Скрипаля. Сева Новгородцев — о том, почему в этой ситуации у русских и британцев нет никакой возможности понять друг друга.

Больше часа я наблюдал в телевизионном эфире заседание английского парламента. Единодушие полное: все партии — лейбористская, консервативная, либерал-демократы — сошлись на том, что от Англии нужны какие-то решительные действия. Заявление премьер-министра Терезы Мэй о высылке 23 дипломатов все поддержали единодушно.

Мэй уже связалась с Ангелой Меркель, Макроном, Трампом, беседовала с бывшим польским премьером Туском, который сейчас большая шишка в Европарламенте. Обратилась также в Организацию Объединенных Наций, на которую, конечно, особенно не рассчитывают, ведь в Совете Безопасности заседает и Россия, а у нее еще со времен Второй мировой войны есть право вето на любые негодные для нее решения. Так создается, как говорят англичане, body of opinion — или «тело мнения».

Речь идет не об отравленном перебежчике. Речь идет о сохранности самой политической системы либеральной демократии

Как только этот процесс запущен, он уже вряд ли может быть легко остановлен. Речь идет не о частном конфликте одной стороны с другой, не только о каком-то перебежчике, которого отравили непонятным веществом. Речь идет о сохранности самой политической системы либеральной демократии, прав человека и всех ценностей, за которые западные страны бились много лет. Поэтому настроение довольно боевое. Напомню, что после убийства Литвиненко выслали всего четырех дипломатов, а сейчас высылают двадцать три — это превышает все цифры за последние 30 лет.

Есть одна пикантная подробность: во время отравления Литвиненко Тереза Мэй была министром внутренних дел. Тогда она решила не раздувать огонь, а спустить весь конфликт на тормозах. Были собраны все данные, о чем в России мало кто говорит. Поскольку полоний не определяется обычным радиометрическим счетчиком, был задействован счетчик, специально настроенный на полоний. Так вот английские детективы выяснили, что на автобусном билете, который был у Литвиненко до встречи с Луговым, следов полония еще не было. Это стало подтверждением версии, что Литвиненко был отравлен в гостинице. Прикрываясь соображениями государственной безопасности, Тереза Мэй тогда дело раздувать не стала. В итоге с ней судилась вдова Литвиненко Марина, был жуткий и долгий процесс, но поскольку судьи в Англии независимые, они пошли против министра внутренних дел и признали правоту Марины. Вдова Литвиненко получила право на общественное расследование, которое потом и проводилось. Суда не было: все огромное количество данных, собранных английскими детективами, так где-то и хранится. Но в английском сознании, если суд не признал кого-то виновным, его можно называть только подозреваемым. Поэтому у Терезы Мэй есть комплекс политической вины — однажды обжегшись на молоке, теперь она будет дуть на воду.

В британской армии есть выражение shoot yourself in the foot, то есть буквально «самострел». Мне кажется, что, по каким-то непонятным соображениям, именно так ведет себя российское правительство. Казалось бы, все хорошо: люди заработали кучу денег, выгодно вложили их в Лондоне, разместили их на лондонской бирже или вывели в офшоры. Дети учатся в местных школах, сами они приобретают футбольные клубы и особняки… а в итоге сейчас тиски будут постепенно сжиматься, потому что англичане задействуют целый ряд подзаконных указов, а именно указ о непонятном происхождении капитала. Если человек вызывает сомнение, то по этому указу его могут подвергнуть проверке.

Есть англосаксонское понимание ситуации: если ваш близкий человек нарушит закон, то вы станете на сторону закона. С точки зрения российского менталитета это предательство. А с точки зрения англосакса не сделать так — значит нарушить общественные устои

При этом Тереза Мэй оговорилась, что россияне, живущие в Лондоне законно и не нарушающие никаких положений и уставов страны, могут чувствовать себя спокойно. Но подозрительные деньги теперь, конечно, будут вызывать вопросы. Я не знаю, может быть, стратегически именно этого и хотели в Москве — чтобы испуганные олигархи вернули все назад, в отечество? Меры действительно будут приняты, потому что устраивать неудобную жизнь будут сейчас для всех, кто вывез свои деньги в Лондон.

Ведь и так всем понятно, что самые дорогие дома (ценой 120–130 миллионов фунтов) принадлежат россиянам.

В ближайшее время ничего хорошего в отношениях между Великобританией и Россией я не предвижу. У московского руководства есть свое уважение к себе, и как минимум такое же количество дипломатов будет выслано из Москвы, ведь нельзя терять лицо, иначе будешь выглядеть как признавший свою вину. Какова позиция отечественного руководства? «А ты поди докажи, что мы имеем к этому отношение». Вся технология применения полония основана на том, что технически за руку поймать никого нельзя. По счастью, рядом с городом Солсбери была возможность провести спектральный анализ вещества. И еще это центр английской военщины, там находится Солсберийская равнина — принадлежащая министерству обороны территория, где испытывают новую военную технику. Мне кажется, что господин Скрипаль поселился там неслучайно: ему казалось, что он будет находиться в тени английского военного дерева и сидеть под его кроной. Но, как видим, это ему не помогло.

Я британец не только в душе, но и по документам. Я давал клятву на верность Королеве и всегда говорил, что случись война — я буду сидеть в английских окопах. И я считаю, что есть два подхода к жизни. Первый — как в России или некоторых частях Италии: друг важнее закона, даже если ваш близкий человек его нарушил. И есть англосаксонское понимание ситуации: если ваш близкий человек нарушит закон, то вы станете на сторону закона и не будете его защищать. С точки зрения российского менталитета это предательство. А с точки зрения англосакса не сделать так — значит нарушить общественные устои, благодаря которым страна действует и процветает.

Так что тут каждый выбирает сам. Но эти две позиции в жизни, как правило, не пересекаются. И объяснить русским, почему англичане приняли такое решение, так же трудно, как объяснить англичанам, почему русские занимаются самоуправством за границей, исполняя свой кодекс чести разведчика.