Главный итог минувшего уик-энда: фактически проанонсированный администрацией США конец света в виде прямого российско-американского военного столкновения отменился сам собой в виду отсутствия предмета драки. Торжественно заявив на весь мир, что, плевать он хотел на возражения и предупреждения Москвы, официальный Вашингтон в итоге ударил по Сирии так нежно и аккуратно, что у Асада, фигурально выражаясь, даже не испортился маникюр. В итоге счастливы все. Счастлив Трамп, тут же объявивший о своем гигантском военном триумфе. Счастлив Асад, которого в очередной раз обещали « на корню уничтожить» и не уничтожили. Но вот есть ли основания для счастья у России? С моей точки зрения, и да, и нет. Мы остановили американскую военную машину, которой пришлось проглотить свое обещание отставить «мокрое место» от нашего союзника. Но, если попытаться взглянуть ситуацию « с высоты птичьего полета», все сразу станет не так розово и отимистично.

Дональд Трамп точно не приурочил свой ракетный удар по Сирии к заседанию российского Совета по внешней и оборонной политике. Но одним из непреднамеренных последствий действий президента США стало то, что, собравшись в Подмосковье на свой ежегодный торжественный сабантуй, ведущие российские международные эксперты получили возможность коллективно обсудить «отмену конца свету». Как это обычно бывает на массовых собраниях носителей прямо противоположных взглядов, разброс мнений был просто колоссальным. Крайние западники горько оплакивали тот факт, что, согласно статистике, Россия производит только один пиджак на 75 своих граждан и пафосно провозглашали, что наша страна обрекла себя на « экономику Чучхе» ( официальная идеология Северной Кореи, пропагандирующая «опору на свои собственные силы).

Крайние антизападники были не менее эмоциональны. Известный политолог, одобрительно отозвавшийся несколько лет тому назад о Гитлере, громко интересовался: а почему, собственно, в нашей стране до сих пор не создан Комитет национального спасения и не приняты другие меры чрезвычайного характера? Идеологические единомышленники «патриотического политолога» требовали немедленного перевода российской экономики в «мобилизационный режим» и строжайшего запрета на хождение доллара внутри страны. Трезвых взглядов на ситуацию было гораздо меньше, но они все-таки звучали.

Например, на меня произвело большое впечатление реплика отца-основателя Совета по внешней и оборонной политики, известного политолога Сергея Караганова. Сначала Караганов выступил как убежденный ястреб: « Многие мои западные коллеги в частных разговорах признаются, что они жалеют о том, что «мы вас не добили, когда у нас была такая возможность». Надеяться, что в наших отношениях Западом в ближайшие годы, что-то наладиться, бессмысленно. Наша задача состоит в том, чтобы выдержать предстоящие нам «десять лет холода». Но затем Караганов сделал заявление, которое, казалось бы, шло в разрез с его первоначальной декларацией: Если мы и дальше будем сидеть в Сирии, то будет плохо… Нам надо думать, как оттуда выходить.

Как одно заявление Сергея Караганова соотносится с другим? Мне кажется, что очень просто. «Коллективный Запад» действительно принял принципиальное решение, что России надо преподать показательный урок. Но из этого не следует, что нашей стране необходимо противоборствовать Америке только ради самого факта противоборства с Америкой. В ситуации с «сирийским ракетным кризисом» апреля 2018 года меня больше всего огорчил вот какой аспект. В прошлом декабре Владимир Путин прибыл в Сирию на авиабазу Хмеймим и заявил российским военным: « Вы с победой возвращаетесь к своим родным очагам, своим близким, родителям, женам, детям, друзьям. Министру обороны, начальнику генерального штаба приказываю: приступить к выводу российскую группировки войск в места их постояннной дислокации. Родина ждет вас, друзья! В добрый путь!»

И куда же привел этот «добрый путь»? Неужели, обратно в Сирию? Я не ставлю под сомнение тот факт, что к концу прошлого года России удалось добиться на Ближнем Востоке очень значительных успехов и я не считаю процитированное выше декабрьское заявление ВВП предвыборной уловкой. Но одновременно я не могу игнорировать неприятный факт: через четыре месяца после путинского заявлкния о «победе» ситуация в Сирии настолько накалилась, что на повестке дня оказался вопрос о прямом российско-американском военном столкновении. Как это можно интерпретировать? Наверное, так: бывают победы окончательные, а бывают — промежуточные. К какому из этих « разрядов побед» относится прошлогодний российский «триумф» в Сирии уточнять, я думаю, не надо.

Что из всего этого следует? Думаю, что примерно то, что нынешний руководитель Совета по внешней оборонной политике Федор Лукьянов заявил в кулуарах форума своей организации агентству Интерфакс: « России необходимо произвести ревизию своих целей и реальных возможностей в Сирии. Это в нынешней ситуации не вопрос немедленного ответа, а выработка стратегии, в том числе выхода из крииса. Уязвимость будет нарастать… Удар по Сирии показал, что США обладают возможностью с минимальными затратами демонстрировать свою доминирующую роль в регионе. Ту степень влияния, которой Россия достигает путем кропотливой и сложной работы, США могут запросто задавить одним силовым деструктивным действием… Адресатом демонстрации силы является Турция, от взаимодействия с которой в Сирии Россия критически зависит».

Иными словами, нельзя заниматься самоуспокоением и убаюкивать себя выводом, что Трамп испугал всех, включая себя, и поэтому нарочно запустил ракеты мимо реально важных целей. Или, вернее, так: лично Трамп, возможно, действительно озабочен только тем, чтобы объявить в твиттере о своей «грандиозной победе». Но между Трампом и американским политическим истэблишментом нельзя ставить знак равенства. Американская политическая элита ведет в Сирии более тонкую игру «в долгую». И вот в чем вопрос: надо ли нам играть в эту «долгую игру»? И, если да, то в чем состоит наша цель?

Напоминаю, что в 2015 году Россия зашла в Сирию для того, чтобы разгромить бойцов запрещенной в РФ группировки ИГИЛ на Ближнем Востоке, а не на территории нашей страны. Это напоминание очень нужно — нужно потому, что в ходе долгой и запутанной войны в другой стране « дефиниция победы» имеет свойство сдвигаться. Мол, Асад их враг и наш друг. Значит, мы боремся за победу Асада — она будет означать и нашу победу! Такая логика, с моей точки зрения, и ложна, и абсолютна неприемлема. Неприемлема потому, что она заведет нас в такие дебри ближневосточной политики из которых нам позднее будет безусно сложно выбраться. Мы можем увязнуть в нюансах противоречий между суннитами и шиитами, оказаться в эпицентре исторического и бесконечного противоборства между Ираном и Саудовской Аравией.

Нам это категорически не нужно. А раз так, то итоги ракетного удара Трампа нельзя оценивать однозначно. Самого страшного сценария удалось сбежать. И это наполняет меня радостью. Но в этой радости есть горький осадок — осадок, который должен трансформироваться в рациональную политическую линию России в Сирии и за ее пределами. Как говаривал товарищ Берия, «кто не слеп, тот видит».