Со слегка паническим материалом выступил на днях французский отраслевой (при этом достаточно авторитетный) информационный портал Farm-connexion. Его специалисты, ссылаясь на данные Российской ассоциации производителей специализированной техники, отмечают «мощный рост экспорта» сельскохозяйственного оборудования, произведенного в России.

Например, в прошлом году российские производители продали за рубеж товаров в общей сложности на 7,9 миллиарда рублей, что на 16 процентов больше, чем в предыдущем. А в 2016-м, соответственно, больше, чем в 2015-м. При этом в 2017 году Россия расширила свою географию продаж почти до 45 стран мира. Среди покупателей не только бывшие советские республики и Монголия, но и Европейский союз, США и, что самое удивительное, даже Канада. Более того. Издание отмечает: «эксперты сходятся во мнении», что «техника и технология в России добились больших успехов» именно в те годы, когда страна находилась под американскими и европейскими санкциями. Что и привело «к возобновлению интереса к тракторам, оборудованию для почвообработки и посева». В результате только в прошедшем году на уровень серийного производства на российских заводах вышло более ста пятидесяти новых видов машин.

Но и это еще не все.

Согласно действующей стратегии развития экспорта в секторе сельскохозяйственных машин и оборудования с 2020 по 2025 год Россия планирует увеличивать экспорт в подобных темпах и далее. Так, уже в нынешнем, 2018 году, Москва нацелена на двадцать новых стран-клиентов и трехкратное увеличение выручки от продажи сельхозтехники за рубеж.
Что тут можно сказать.

Во-первых, паниковать французам (равно как и нам радостно рапортовать об успехах) еще несколько рановато. Ибо «экспортные» 7,9 миллиарда рублей — это пока совсем незначительные с точки зрения мирового отраслевого оборота 103 миллиона евро. Да и «резкий рост» прогнозируется в текущем году хоть и побольше, чем упомянутый «троекратный», но всего лишь до 390 миллионов евро. Что по меркам глобальных рынков статистическая погрешность.

Но конечно, для нашего отраслевого сельскохозяйственного машиностроения, еще совсем недавно выступавшего исключительно в позиции «мальчика для битья» и служившего почвой для разного рода анекдотов, это реальный прорыв. Он и вправду был бы, скорее всего, невозможен без того самого «санкционного давления», в результате действий российского государства (на удивление системных) обратившегося в своеобразный «как бы вынужденный» протекционизм.
Тут все просто.

Изменения в отечественном сельском хозяйстве, благодаря которым Российская Федерация, в частности, стала очевидным мировым лидером в экспорте зерновых, безусловно, связаны не только с санкциями. Такие вещи на «тяп-ляп» и «быстро-быстро» не делаются: тут нужны годы системных изменений и вдумчивого, далеко не аврального труда. В частности, автор этих строк еще со второй половины нулевых, проезжая на автомобиле из Москвы на свою любимую рыбалку в Астрахань, имел честь даже визуально, на вполне бытовом зрительном уровне, наблюдать, как год за годом меняется окружающая действительность. Как распахиваются и засеиваются зерновыми еще недавно бывшие пустырями поля. Как едва ли не каждый свободный клочок желтеет теперь подсолнухами. Как ровными рядами уходят куда-то в бесконечность свежие посадки молодых фруктовых деревьев ближе к югу: а ведь еще, глянь-ка, в позапрошлом году тут останавливались перекусить — и не было вообще ничего.
Но при этом, безусловно, именно санкции и, главное, оказавшиеся весьма продуктивными сельскохозяйственные контрсанкции позволили этим изменениям перейти из количества в качество.

Дело тут даже не в высвобождении рынков сбыта и не в «недобросовестной конкуренции» с европейской продукцией. С той же Индией, например, у нас прекрасные отношения и никаких санкций-контрсанкций, но кто сейчас вспомнит, что еще буквально несколько лет назад едва ли не треть своего сегмента розницы занимали на наших полках именно индийские маринованные огурцы?
Дело в другом.

Как бы ни возмущались и не хорохорились торговые сети, привыкшие к определенным стандартам, как бы ни пытались совместно с отдельными представителями «дружественных стран-партнеров» торговать теми же «белорусскими креветками и авокадо», им все-таки пришлось переориентироваться. Да, это было с точки зрения истинно прогрессивных экономистов произведено не совсем «рыночными методами». О чем нам и напоминали неустанно любители французских сыров и балтийских шпрот. Ну, так и роль государства как регулятора даже в самых дистиллированных «рыночных демократиях» тоже никто не отменял. И сельское хозяйство в этих «образцовых рыночных демократиях» повсюду пользуется никем не скрываемой государственной поддержкой не только за счет финансов, но и за счет квотирования, что, по сути, и есть тот самый махровый протекционизм. В чем сейчас, кстати, весьма наглядно и на собственной шкуре убедились сельхозпроизводители соседней «прогрессивной» Украины, которых как бы «допустили на рынки ЕС».

Уборка пшеницы в Краснодарском крае
А дальше все просто. Было бы странно вслед за сельхозпроизводством не подтянуться и «смежникам» — не только представителям сельскохозяйственного машиностроения, но и тем же переработчикам, например.
И вот именно поэтому резкий рост экспорта продукции российского сельскохозяйственного машиностроения не может не радовать. Но праздновать пока рано: рынки необъятны, а работы пока что еще непочатый край.