Одна из примет нынешней осени на Украине — очередной виток шахтерских бунтов. Горняки протестуют и на востоке, и на западе страны, причем в довольно радикальных формах, уже есть первые пострадавшие. Украинские шахтеры голодают сразу в обоих смыслах — в виде протеста и вполне натурально: им банально нечего есть и нечем платить за жилье по новым тарифам, поскольку долги по зарплате составляют от двух до четырех месяцев. Что творится в самых горячих протестных точках и отрасли вообще — разбирались «Известия».

«Мы сами понимали, что кто-то умрет»

Город Лисичанск (контролируемая Киевом часть бывшей Луганской области) для украинской угольной промышленности — место историческое. Григорий Капустин, в честь которого названа одна из местных шахт, обнаружил тут уголь еще в первой четверти XVII века, а посылал его в экспедицию сам Петр I. Собственно, как раз Лисичанск и стал первым местом угледобычи на Донбассе. Сейчас город на слуху из-за масштабных горняцких протестов.

Лисичанские шахтеры взбунтовались не вдруг. Еще в июле в Киеве проходила акция протеста, организованная профсоюзом работников угольной промышленности. Были там и представители Лисичанска. Проблемы у шахтеров Украины общие независимо от географии — что у донбасских, что у галицких: долги по зарплате, нерегулярные текущие выплаты и хроническое недофинансирование отрасли. Всё это тогда правительству и предъявили в очередной раз. Однако чиновники в Киеве, как и обычно, спустили проблему на местный уровень, и, разумеется, местная власть отчиталась о ее скоропостижном решении.

«Мы разработали программу восстановления угольной промышленности Луганщины. Угледобывающие предприятия должны выйти на рентабельную работу. Это даст возможность не только своевременных выплат заработной платы, но и наполнит местные бюджеты», — заявил тогда глава Луганской облгосадминистрации Юрий Гарбуз.

Всё началось с шахты имени Капустина. Здесь 14 шахтеров объявили голодовку, отказались подниматься на поверхность после смены, требуя погашения долгов. И если 19 октября (тогда началась подземная забастовка) государство было должно шахтерам в среднем за 2,5 месяца работы, то теперь — еще больше. Количество бастующих быстро росло. Уже 22 октября их было 33. Узнали о забастовке и присоединились к ней и другие шахты «Лисичанскугля», а также родственники горняков. Правда, многие протестовали более традиционными методами: шахтеры перекрыли трассу на Северодонецк (Лисичанск и Северодонецк — фактически одна агломерация, перетекающие друг в друга населенные пункты). В итоге к концу октября в забастовочные процессы был втянут почти весь город, остановились абсолютно все шахты.

Нужно отметить, что забастовка именно в шахте на глубине порядка 600 м — очень радикальный метод протеста, грозящий изрядными проблемами с без того не слишком крепким здоровьем, подорванным тяжелым трудом. «Да, мы сами понимали, что кто-то умрет. Один человек сошел с ума после семи суток пребывания под землей. У него остались двое маленьких детей. При мне выдавали на поверхность 25-летнего парня, тоже очень больного (врачи диагностировали пневмонию. — Ред.). Мы понимаем, что в таких экстремальных условиях люди просто будут приобретать болезни, которые потом надо будет долго лечить», — комментирует глава Независимого профсоюза горняков Украины Михаил Волынец ситуацию в интервью проекту

Европа от Лисичанска до Ирландии

А президент Украины Порошенко, как оказалось, о сложившейся ситуации даже не знал. 30 октября он позвонил Волынцу, чтобы поздравить того с днем рождения. Последний воспользовался случаем и, перебив дежурные поздравления, сообщил президенту, что у того, вообще-то, шахтеры под землей в прямом смысле этих слов с ума сходят. В итоге кабинет министров на совещание по долгам собрался, но всего лишь для того, чтобы чиновники снова рассказали друг другу давно известный факт: из 1,4 млрд гривен дополнительных бюджетных выплат (Верховная рада голосовала еще в середине августа) до отрасли по каким-то загадочным причинам дошло только 133 млн — менее 10%.

Более того, только после разговора Волынца с президентом областная прокуратура возбудила дело. «Сейчас есть насущная потребность в установлении потерпевших лиц из числа действующих и бывших работников «Лисичанскугля», которые имеют задолженность по выплате заработной платы, их привлечении к производству в качестве потерпевших», — говорится в сообщении ее пресс-службы.

Нет ничего проще: спускаетесь под землю и находите всех сразу. Тем более что уже прошла треть ноября, а шахтеры на поверхность не собираются: «Мы настроены сидеть здесь, пока нас не услышат и не вернут нам наши заработанные деньги. Мы живем за счет долгов в магазине — даже шоколадку ребенку позволить не можем», — заявил прессе один из горняков.

Зато директор шахты особых проблем не видит и уверен, что всё затеял Михаил Волынец: «Это политический заказ. Реализует его Независимый профсоюз горняков Украины. У них есть свое видение этого вопроса. Они хотят завести сюда своего человека».

Поддержали протест Лисичанска и шахтеры «Львовугля» — им государство задолжало 250 млн гривен. Голодать не стали, ограничились перекрытием дорог в центре Львова. На голодный бунт 2 ноября решились работницы «Селидовугля» (Донецкая область). Наконец, шахтеры Луцка (Волынская область) 7 ноября вышли на большую акцию протеста с требованием выплатить им долги за август–октябрь.

В ближайшем времени работники местных шахт собираются ехать в Киев на очередную встречу с главой правительства и министром энергетики. Что же касается именно Лисичанска, то только 7 ноября на счета шахты пришли 62 млн гривен — чуть больше 40% от того, что должны шахтерам на сегодня, причем не совсем ясно, сколько из этой суммы и когда дойдет непосредственно до горняков.

В июне «Известия» уже писали о шахтерских протестах. Тогда эксперты говорили, что для погашения долгов правительство выдало шахтерам деньги, запланированные на конец года, а значит, осенью ситуация неизбежно повторится. Так оно и вышло.

Как евромайдан похоронил уголь

Работа в шахте перестала считаться сильно денежной аккурат с обретением Украиной независимости. Тем не менее еще пять лет назад, при президентстве Виктора Януковича, в отрасли крутились приличные суммы. «Только за последние три года из казны на это ушло 37,8 млрд гривен, или свыше $4,7 млрд. В следующем году кабинет министров предлагает выдать госшахтам еще 13,3 млрд гривен (около $1,7 млрд)», — писало в конце 2013 года украинское издание «Дело».

Но после госпереворота в 2014 году о дотациях, измеряемых миллиардами долларов, украинские шахтеры забыли. Их не было бы и в 2014 году, но госбюджет успели принять до переворота, а переделать его потом возможности не было. Так что первый год после «революции достоинства» был последним более или менее сытым для горняков Украины, а дальше ситуация только ухудшалась.

Можно было бы предположить, что это — своеобразная месть. Шахтеры — значит Донбасс, президент Виктор Янукович был донецким политиком. Но не всё так просто. Во-первых, основной угледобывающий регион Украины сегодня Днепропетровская область, а вовсе не украинские части Донецкой и Луганской. Во-вторых, шахтеры есть и на западе Украины — во Львовской и Волынской областях. Но им точно так же срезали финансирование, а сами шахтеры с запада Украины тоже регулярно перекрывают дороги и ездят в Киев выбивать заработанное.

Сегодня это уже подзабылось, но до 2014 года Украина в основном не покупала, а продавала уголь. По 7–8 млн т в год. Для собственных нужд он продавался дешевле примерно вполовину, а затем государство возмещало эти затраты через дотации. С одним «но»: оно не просто возмещало, денег хватало еще и на наращивание добычи. А само понятие шахтерской забастовки из-за многомесячных неплатежей, казалось, навсегда осталось в 1990-х.

Нет государственных дотаций — нет и добычи. С 83,7 млн т (2013 год) она постепенно обвалилась до 34,9 млн, то есть в 2,4 раза. Не только дотации на это повлияли, конечно, есть еще фактор конфликта в Донбассе. Хорошо, можем сравнить с 2014 годом, когда дотации еще были, но и фактор конфликта уже присутствовал, — 65 млн т. То есть если на конфликт можно списать максимум 20 млн т, то еще 30 млн — это нежелание Киева вкладывать деньги в угольную отрасль. А объясняется это нежелание цинично и просто. 90% угледобычи на Украине — в частных руках. В основном — у представителей восточных политических и экономических элит. Вечный вой патриотической общественности по поводу дотаций (а начался он еще во времена позднего Кучмы) — это желание сбросить своих политических противников с крупных денежных потоков. Или же самим эти потоки оседлать.

К примеру, есть такой украинский бизнесмен — Виталий Кропачёв. В 2014-м он быстро сориентировался, начал финансировать добровольческие батальоны, которые же сам и создавал. В том числе печально известную «роту» «Торнадо», боевиков которой еще с 2015 года судят по обвинениям в издевательствах, пытках, изнасилованиях и грабежах. Кропачёв при этом, наоборот, близок к приватизации шахты «Краснолиманская» и энергокомпании «Центрэнерго». Близок, потому что, по некоторым данным, курирует угольную отрасль с одобрения Порошенко. И вот для таких бизнесменов в скором времени в бюджете наверняка найдутся дотации. Как только получится выкупить шахты у их нынешних владельцев за бесценок.

А до тех пор Украина уголь закупает за рубежом — в США, Канаде и ЮАР. Но в основном, конечно, в России. Хотя это требует немалых денег ($2,15 млрд в 2017 году) и на них вполне можно было бы вложить в свою угледобычу, не погружая отрасль снова в мрачные девяностые. Но тогда эти деньги достанутся вчерашним противникам лидеров майдана.

Как мы уже отмечали, Украина поставляла на мировой рынок 7–8 млн т угля. В основном антрацита — он ближе к портам. И вот уже в конце 2014 года было впервые заявлено о том, что Украина уголь станет, наоборот, покупать. $2,15 млрд, на которые правительство купило угля в прошлом году, — это 6 млн т. Дело в том, что правительство в Киеве своими действиями создало на мировом рынке серьезный дефицит, из-за чего выросли цены и сама же Украина теперь вынуждена изрядно переплачивать за импорт. Цены на уголь остаются высокими уже второй год, а из энергетики больше, чем в ней есть, не выжмешь. Вот и получается, что деньги уходят за рубеж, а украинский шахтер сидит без копейки. На 1 ноября общая задолженность уже достигла 1,3 млрд гривен. В среднем это чуть больше, чем за 2,5 месяца.

Денег нет — возьмите стратегию

Денег угольной промышленности правительство не дает, зато дает «стратегию развития». Не только ей, а энергетике в целом. Ее суть, если коротко, — перевести электростанции на ту марку угля, что добывается сегодня в пределах Украины (Г) и полностью избавиться от зависимости от антрацита. Прежде его добывали на территориях нынешних ДНР и ЛНР. Сегодня — покупают в России, США или ЮАР. Например, в этом году в России украинцы купят около 5,5 млн т угля. Но уже в 2019-м хотят сократить закупки до 3,8 млн.

Однако планы эти озвучиваются не впервые: министр энергетики Украины Игорь Насалик собирался свести закупки угля в России к нулю уже к 2017 году. С тех пор они, наоборот, выросли. К тому же, чтобы их обнулить, нужно сначала увеличить добычу в самой Украине. А она падает каждый год, хотя уже и не так стремительно, как в 2014–2015 годах.

К тому же каждый год властям что-то мешает. То из-за малоснежной зимы у ГЭС проблемы со стоком и приходится больше загружать теплоэлектростанции. То атомным станциям нужно выводить блоки на регламентные работы и снова нагрузка ложится на ТЭС. Так раз за разом сократить импорт не получается, а украинские шахтеры сидят без денег.

Даже выборы не помогут

На Украине близятся президентские и парламентские выборы, но сегодня ситуация выглядит так, что даже они не помогут шахтерам. Ведь тому же Порошенко глупо рассчитывать на них как на своих потенциальных избирателей. За голосами шахтеров будут охотиться всё те же — политики из бывшей Партии регионов и частично Юлия Тимошенко. Скажем, депутат Сергей Шахов (считается одним из «обнальщиков» так называемой семьи Януковича) сегодня максимально дистанцировался от «исторического» бэкграунда и всё лето пытался быть заводилой на шахтерских митингах протеста. Волынец (о нем речь шла в самом начале) долгое время был народным депутатом от партии Тимошенко. И вряд ли он случайно оказался в Лисичанске.

Власти же будут до последнего игнорировать протесты и по другой причине В 1990-е протесты шахтеров действительно были мощным политическим фактором (из-за них досрочно ушел с поста президента Леонид Кравчук). Но эти времена прошли, сегодня на государственных шахтах добывается 8–10% угля. А значит, и эффект от протестов раз в 10 меньше, можно не обращать внимания.

Изменить это может только переход шахтеров к формам жесткого противостояния (условно говоря — не дороги блокировать, а администрации захватывать), помноженного на координацию в масштабах страны. Но для этого шахтерам пока недостает объединяющих структур и/или лидера — традиционные профсоюзы для такого политического экстремизма не годятся.