[«Царство Мое несть от мира сего»] Собор Парижской Богоматери не сгорел. Он сгорит, когда в нем не останется ни одного молящегося Богу живых
отметили
19
человек
в архиве
источник: stihi.ru
Сегодня день глобального медиагоря, загадочных и скучных подробностей, страшных версий, информационных хайпов и перечисления ущербов.
Сегодня также день истинной, неподдельной скорби тех, для кого древние камни являются святыней.
У Яндекса вместо буквы «Н» минувшей ночью был повешен маленький Нотр-Дам.
источник: yastatic.net Европейские СМИ соревнуются в выражении печали. Они рассказывают, как “сердце Парижа было вырвано” и сколько «бесценных реликвий», возможно, испорчено или безвозвратно уничтожено (впрочем, тут же прикидывая примерную стоимость бесценного). Кто-то пишет о том, что «сама история сгорела на наших глазах».
СМИ американские тоже скорбят, но более деловито, вынося на первые полосы соображение, что поджог церкви — это минус 13 миллионов туристов в год. Что интересно, сколько народу теперь откажутся от поездки в Париж, не имея возможности зачекиниться в знаменитом соборе, и какой это удар нанесет по туристической индустрии, и так далее.
Газеты и онлайн-ресурсы сравнивают произошедшее с «террористической атакой», соцсети предлагают покрасить аватарки, мировые лидеры, светские и религиозные, выражают соболезнования народу Франции в связи с понесенной им утратой. Интеллектуалы горько иронизируют о том, что пожар собора стал своеобразным звездным часом церкви в эпоху соцсетей, роликов, хайпа, нагона публики и так далее.
Президент Франции уже привычно конвертирует грядущее восстановление собора в героизм, в вызов, который нация примет и не считаясь ни с чем преодолеет. И так далее.
… Но вот что хотелось бы отметить в данной связи.
Собор Парижской Богоматери, который начали строить, если округлять, тысячу лет назад, — с первого дня своего существования и до пожара, с перерывом на ЧП вроде революций и эпидемий, был христианским храмом.
Он остается действующим христианским храмом сейчас.
Он также, надо думать, останется действующим христианским храмом тогда, когда отважный президент Макрон, отстроив все что нужно и проживя долгую счастливую жизнь, умрет от старости и его вдове достанутся все его деньги.
В соборе Парижской Богоматери идет по несколько (примерно по пять-семь) богослужений в день, или по 35-40 в неделю, или по полтора-два миллиона богослужений в тысячелетие.
И на эти мессы (а также утрени и вечерни) ходят люди. Да, в среднем сейчас они старше, чем пятьсот лет назад, когда средний возраст прихожанина был лет 15-16. Да, они все чаще несколько другого цвета (а что делать, если практикующих христиан больше среди африканцев и азиатов, чем среди европейцев?). Да, их ничтожно мало по сравнению с теми, кто движется со своими мобилами бесконечной змеей по кругу в будни и праздники, фоткаясь и ставя эмодзи.
Но эти люди по-прежнему приходят туда молиться.
И это означает, что Нотр-Дам, собор в центре Парижа, вовсе не уничтожен и не сгорел. Храм вообще не может сгореть.
У него может сгореть шпиль. У него может сгореть крыша. У него может обвалиться потолок, рухнуть стены во время бомбежки или революции (нам ли, чьи церкви разрушали европейские бомбы и европейские передовые идеи, этого не знать?), сгореть иконы и разбиться витражи.
Но сам храм не может сгореть. В жизни храма — живого по определению существа — такие явления, как уничтоженная крыша, упавший шпиль (у Нотр-Дама это был, кажется, третий) или даже сгоревшие шедевры искусства, не более чем элемент повседневности. Дело житейское — именно потому, что храм существо живое. Там ведь Бог живых.
Сгореть на самом деле может только то, что жить уже перестало. То, что прекратило быть церковью и стало монументом, ценностью, фамильным подсвечником цивилизации.
С фамильным подсвечником тоже можно обращаться очень бережно, протирать тряпочкой и периодически реставрировать. Но живым он не будет, и поэтому для него любое изменение будет уничтожением чего-то уникального и безвозвратного.
А церкви — если она не экспонат, а храм того Бога, который не Бог мертвых, а Бог живых — пожар грозит разве что перерождением.
Разумеется, случившееся — трагедия и беда, а также, возможно, грозное символическое предзнаменование.
Но настоящее уничтожение храма может случиться только тогда, когда среди фотографирующихся в нем не останется ни одного молящегося.
источник: cdn25.img.ria.ru
источник: gomel.today Наконец-то и час назначается,
наша зрелость вступает в права!
Осыпаются листья случайностей,
обнажается ствол естества.
Разверзаются хляби небесные,
отверзаются в жажде уста...
Как я шел – это дело известное.
Кем пришел я — сюда для суда?
Суесловье, тщета, обещания...
Жизнь любого, шутя, сокрушит –
столько верных путей обнищания
золотого запаса души!
Сохранил ли? Потратил в беспечности?
Или – дунет в меня ветерком
и предстану я,
по-древнегречески
прикрываясь последним листком?
Добавил ![suare]()
suare 16 Апреля 2019
suare 16 Апреля 20191 комментарий
проблема (3)
На эту же тему:
22
В РПЦ против храмов как «памятников купцам», но не против денег олигархов на новые церкви
4 — 28 Мая 2019
72
В ГД призвали уделить внимание российским святыням вместо помощи Нотр-Даму
— 17 Апреля 2019
22
Минкульт РФ предложит организовать сбор пожертвований на восстановление Нотр-Дам
— 16 Апреля 2019
18
Семья французских миллиардеров Пино выделит €100 млн на восстановление Нотр-Дама
— 16 Апреля 2019
71
В Notre-Dame de Paris пожар
— 15 Апреля 2019
Дополнения:
Добавил ![suare]()
suare 16 Апреля 2019
suare 16 Апреля 2019
Комментарии участников:
Хрень какую-то пафосную написал. Это всего лишь дом, где люди молятся. Исторический памятник — да. Что-то иное — нет. Религия — пастушья организация для баранов. Прошу заметить, что я не высказываюсь против Бога, я просто констатирую факт, относящийся к религии. Да, жаль, красивое здание, многое с ним связано, но вот этот весь религиозный пафос, высказанный в статье — полное говно.
