31 декабря исполнится год со дня взрыва и последующего обрушения многоквартирного дома на улице Карла Маркса, 164 в Магнитогорске. Как пишет Znak.com, официальная причина взрыва до сих пор не обнародована, пострадавшие вынуждены ходить по судам, доказывая право на компенсацию убытков от взрыва, а органы власти методично обжалуют решения, вынесенные в пользу жителей.

Жители других подъездов дома 164 на улице Карла Маркса вообще не верят в официальную версию, согласно которой причиной взрыва стала утечка газа. По их словам, подобный взрыв не способен разрушить сразу 70 квартир, а запаха газа не ощущалось ни накануне взрыва, ни в день его. А некоторые из якобы живших в этих подъездах воспользовались взрывом как поводом отремонтировать жилье или получить новое.

«Все мы понимаем, что это не взрыв бытового газа, а теракт, а значит, выплаты погибшим и пострадавшим должны быть в разы больше. Но нам, потерпевшим, за год никто ничего не сказал», — заявила одна из женщин, у которой в разрушенном подъезде жили родители. По ее словам, потерпевшие до сих пор не знают ничего ни о статусе дела, ни результатах экспертиз, ни о виновных, задержанных и подсудимых.

Кроме того, местные жители утверждают, что людей, оказавшихся под завалами, «не вытаскивали» около суток. «Я ждала эвакуации несколько часов и слышала все, как люди кричали и стонали. А никто не шел. А потом рухнула плита и все стихло. Их можно было спасти», — рассказала женщина, жившая в одной из рухнувших квартир. Других свидетелей насторожило появление на улицах военной техники и проведение полицейских рейдов, в том числе в мечетях.

Еще одной проблемой стала выплата компенсаций. Часть денег из фонда, куда шли добровольные пожертвования, отдали пострадавшим только летом, потому что не могли якобы снять деньги со счета после ухода с поста губернатора Бориса Дубровского. Многие пострадавшие столкнулись с серьезными трудностями при получении компенсаций за утраченное имущество и личные вещи: более чем половине жителей пришлось обращаться в суды, и часть из них до сих пор не завершена. При этом власти отказались платить компенсации и выдавать жилищные сертификаты тем, кто не является прямым наследником погибших.

«Сертификаты давали, но ты не мог купить квартиру меньше по площади. Если лучше и дороже — мы должны доплатить из своих денег», — пояснила одна из местных жительниц, добавив, что сертификаты долго проверялись, а цены на квартиры в городе за это время серьезно поднялись. В Следственном комитете продолжают настаивать на версии о взрыве газа, отказываясь проводить независимую экспертизу и засекретив дело сроком на 25 лет. Ответ на запрос о расследовании уголовного дела, отправленный Znak.com и содержавший 19 вопросов к следствию, не пришел до сих пор.

«Мы у газовиков спрашивали своих — они говорят, что их признали непричастными. А кто тогда? Не дают ответов. Почему все засекретили, со всех подписки взяли — с пожарных, с МЧСников, даже с сотрудников морга, с домоуправления? Весь город не верит в чушь эту», — заявила местная жительница Татьяна Лунькова, обращавшаяся в Следственный комитет, но не получившая ничего, кроме постановления о признании ее потерпевшей. По ее словам, силовики «знали, что что-то готовится», но не эвакуировали людей, а в районе взрыва нашли три закладки. О теракте говорит и инцидент с людьми, расстрелянными в маршрутке, а также нашумевшее дело о пытках мигранта, которого, по мнению местных жителей, пытались «сделать крайним» в отсутствие реальных виновников.

Суды за имущество и наследство погибших идут в Челябинске — за 350 километров от Магнитогорска, так как ответчиком выступает областное министерство социальных отношений. Однако положительного результата сложно добиться даже при выигрыше в суде первой инстанции: родители погибшей семьи Крамаренко добились решения в их пользу и уже ждали получения документа на жилье, но ответчик обжаловал решение в последний момент — на 30-й день.

Еще одной потерпевшей пришлось пройти через несколько судов. Сначала она доказывала, что квартира принадлежит ей и детям, а не мужу, с которым они развелись, затем — что она там проживала. Квартира была куплена в браке, и на момент взрыва муж и жена находились в процессе развода. Она также утверждает, что запаха газа ни вечером, ни утром не было, а допрос 31 декабря был единственным за все время.