Мы живем в эпоху «стремительного ускорения инноваций», США, страны Азии и Европы конкурируют друг с другом за глобальное экономическое лидерство, причем не всегда добросовестными рыночными методами, и складывается впечатление, что европейцы «сдают позиции». Поэтому для «сохранения и дальнейшего повышения того огромного благосостояния», которое немцы накопили за 70 лет, Германии нужна национальная индустриальная стратегия, которая стала бы частью промышленной стратегии всего Евросоюза.

Государственные инвестиции и национальные чемпионы

Таков был основной посыл речи, с которой министр экономики и энергетики ФРГ Петер Альтмайер (Peter Altmaier) выступил 5 февраля в Берлине, объясняя, почему он решил разработать рассчитанную на ближайшее десятилетие «Национальную индустриальную стратегию — 2030».

Среди ключевых элементов этой стратегии: создание государственного инвестиционного фонда, который позволил бы правительству на определенное время приобретать доли в предприятиях с целью защитить их от нежелательных поглощений, а также целенаправленное формирование «национальных или европейских чемпионов» — крупных частных компаний, обладающих той критической массой, которая необходима, чтобы успешно противостоять на мировом рынке концернам из Китая, находящимся в руках государства или пользующимся его всемерной поддержкой, или интернет-гигантам из США.

То, что Альтмайер предложит такие меры, было известно еще до его выступления и официальной публикации текста стратегии. Поэтому целый ряд экспертов и СМИ уже высказались по этому поводу, причем некоторые — весьма резко. Так, в консервативной газете Frankfurter Allgemeine Zeitung в комментарии под заголовком «Защита от Китая» можно было прочесть: «Немцы боятся Китая. Это наводит федеральное правительство на глупые мысли».

Петер Альтмайер клянется в верности рыночной экономике

В свою очередь, член Совета экономических экспертов при правительстве ФРГ (так называемого «Совета мудрецов») Ларс Фельд (Lars Feld) заявил, что считает саму идею заняться государственной индустриальной политикой «полностью ошибочной». По его словам, трудно представить себе что-то более пугающее, чем намечающуюся смесь «господдержки, субсидий и регулирования».

Петер Альтмайер в своей речи «сердечно поблагодарил» всех, кто сразу же включился в дискуссию о предлагаемой им индустриальной стратегии, поскольку «это именно то, что сейчас нужно»: экономическая политика должна оказаться в центре общественной дискуссии. Германия в последнее время много внимания уделяла экологии, социальной политике, образованию, теперь, по мнению министра, следует сосредоточиться на экономике. Необходимо ответить на вопрос: «Почему в некоторых сферах мы не среди лидеров?».

Как бы отвечая всем тем критикам, которые обвинили его в навязывании Германии методов плановой экономики, Петер Альтмайер в ходе своей речи несколько раз подчеркивал, что является убежденным сторонником социальной рыночной экономики и частной собственности, и неоднократно ссылался на Людвига Эрхарда (Ludwig Erhard), «отца» послевоенного экономического чуда в ФРГ.

Немецкий бизнес требует дать отпор Китаю

Кроме того, он цитировал культового американского предпринимателя Илона Маска, а также ненавистного всем немецким левым бывшего министра финансов ФРГ и премьер-министра Баварии Франца Йозефа Штрауса (Franz Josef Strauß), который в свое время, в частности, содействовал созданию одного из самых успешных «европейских чемпионов» — самолетостроительной компании Airbus.

Все эти ссылки были недвусмысленными сигналами представителям консервативных и либеральных кругов в немецком обществе и должны были убедить их в том, что автор «национальной индустриальной стратегии» вовсе не собирается идти по пути социалистического огосударствления экономики.

Впрочем, можно исходить из того, что инициатива Альтмайера, направленная главным образом против экспансии Китая, встретит достаточно широкое понимание в деловых кругах Германии. Ведь менее месяца назад головная организация германского бизнеса, Федеральное объединение немецкой промышленности (BDI), опубликовала программный документ о взаимоотношениях с КНР. По сути дела это призыв к властям Германии и Евросоюза дать отпор настойчивому стремлению Пекина распространить глобальное влияние китайской модели госкапитализма, целенаправленно используя при этом в своих интересах возможности западной либеральной рыночной экономики.

Повышение роли промышленности в Германии и Евросоюзе

Этот документ содержит 54 адресованных Берлину и Брюсселю требования, выполнение которых сделает, по мнению BDI, немецкий и европейский бизнес более конкурентоспособными. Многие из этих требований перекликаются или совпадают с предложениями представленной Петером Альтмайером «Национальной индустриальной стратегии 2030».

Она, в частности, предполагает улучшение рамочных условий для ведения предпринимательской деятельности в Германии (доступная энергия, конкурентоспособные налоги, стабильные размеры социальных отчислений), поддержку средних по размеру предприятий обрабатывающей промышленности, более эффективное противодействие демпингу, реформу антимонопольного законодательства с целью облегчить формирование европейских чемпионов, способных противостоять конкурентам из Китая и США, а также отказ от протекционизма и содействие свободной торговле.

В стратегии перечисляются 10 сфер промышленного производства, в которых Германия по-прежнему входит в группу мировых лидеров. Это металлургия (сталь, медь и алюминий), химия, машиностроение и производство промышленного оборудования, автомобилестроение, оптическая промышленность, медицинская техника, «зеленые» технологии, военная техника, аэрокосмическая отрасль и производство с помощью 3D-принтеров.

В то же время документ напоминает, в каких сферах ФРГ и ЕС утратили былые позиции, например, бытовая электроника, телекоммуникационное оборудование, компьютеры, интернет, углеродное волокно. Теперь велика опасность отстать, в частности, в области искусственного интеллекта (а это, по словам Альтмайера, крупнейшая базовая инновация со времен изобретения паровой машины, «которая все изменит»), биотехнологии, нанотехнологии.

Представленный 5 февраля в Берлине 12-страничный документ не содержит списка конкретных мер, он только намечает направления работы и стратегические цели. Одна из ключевых задач: повысить в Германии долю обрабатывающей промышленности в создании валовой добавленной стоимости с нынешних 23% до 25%.

Одновременно ставится задача к 2030 году добиться в целом по ЕС этого показателя на отметке 20%, что будет весьма нелегко, поскольку «во многих странах процесс деиндустриализации идет еще полным ходом», говорится в документе.

источник: dw.com

Что раньше думали о работе

В античной Греции к физическому труду и всякой деятельности ради заработка относились презрительно. По крайней мере, мыслители и аристократия. Аристотель противопоставлял работу свободе. Гомер воспевал праздность древнегреческой элиты как идеальный образ жизни, к которому следует стремиться. Физический труд был уделом женщин и рабов. Простые граждане, напротив, отрицательно относились к безделью.

источник: dw.com

У древних римлян работа за плату также считалась занятием низменным. Исключением был труд юриста — для оплаты его услуг даже ввели более почетное понятие «гонорар». В общем же, интеллектуальный труд был престижным, но вознаграждение за него не причиталось. Физический труд постепенно стали воспринимать как благо лишь после кризиса рабовладения.

источник: dw.com

В Средневековье трудовая мораль оставляла желать лучшего. Труд, прежде всего земледельческий, воспринимался как наказание. В отличие от крестьян, которые несли барщинную повинность, те, у кого был выбор, предпочитали бездельничать и сводить концы с концами. Стремление к обогащению считалось грехом. Более 100 праздничных дней, труд в которые запрещался, не давали работе выйти на первый план.

источник: dw.com

В XVI веке Мартин Лютер объявил тунеядство одним из тягчайших грехов. Человек рожден для труда, как птица для полета, писал отец Реформации. Своим трудом, считал богослов, человек совершает служение Всевышнему, поэтому должен выполнять его добросовестно. Такая трудовая мораль сыграла важную роль в становлении капитализма.

источник: dw.com

С началом индустриализации в необходимости труда больше сомнений не было. Стоял вопрос повышения производительности. Физический труд был востребован прежде всего на городских фабриках и заводах. Технические изобретения, к примеру, паровая машина, способствовали росту экономики, но положение трудящихся не улучшили. Рабочий день длился 14-18 часов. Зарплаты едва хватало, чтобы выжить.

источник: dw.com

В начале XX века американец Генри Форд впервые в мире стал использовать конвейер для производства автомобилей, задав стандарты для всей промышленности. С помощью конвейерных технологий на его заводе было выпущено в восемь раз больше машин модели Ford T, что повлекло за собой снижение стоимости «Форда» и повышение зарплаты рабочим.

источник: dw.com

Промышленный переворот привел к возникновению нового социального класса: пролетариата. Для Карла Маркса, который сформулировал это понятие, труд определял сущность человека. Его зять, экономист Поль Лафарг указывал на важный аспект, упущенный из виду: он сравнивал любовь рабочего класса к труду с бешеной страстью и считал, что получить право на досуг также должно быть целью для пролетариата.

источник: dw.com

До 1860 года немцы работали до 80 часов в неделю. Лишь в 1918 году профсоюзы и работодатели сошлись на восьмичасовом рабочем дне. Сегодня среднестатистический житель Германии, занятый на полную ставку, трудится от 37,5 до 40 часов в неделю. В Законе о рабочем времени строго прописано, сколько времени должно отводиться на труд и отдых. Каждому сотруднику полагается пауза как минимум 30 минут.

источник: dw.com

Как показывают опросы, для молодого поколения немцев работа по значимости уступает таким личным ценностям, как здоровье, семья, спутник жизни, образование и друзья. Причем 94 процента жителей Германии, которых еще называют нацией ворчунов, условия работы устраивают. Деньги — не единственная мотивация. Польза для общества и разнообразие в жизни — другие факторы, которые их удерживают на работе.

источник: dw.com

Они не бастуют, не требуют зарплаты и работают с большой точностью — в четвертой промышленной революции и интернете вещей ведущая роль отводится роботам. Отнимут ли они рабочие места у людей? Существенных изменений в трудовой сфере не избежать — в первую очередь там, где процессы могут быть полностью автоматизированными. Но вместе с инновациями появятся и новые ниши на рынке труда.

Автор: Татьяна Вайнман, Хильке Фишер

источник: dw.com

10 цитат Людвига Эрхарда

Я — барочный человек, Аденауэр — готический.
Ich bin ein barocker Typ, Adenauer ist gotisch.

Мир уже слишком интегрирован, слишком связан друг с другом, чтобы какая-либо страна могла сама решать свою судьбу.
Die Welt ist schon zu integriert, ist zu sehr miteinander verflochten, als dass irgendein Land für sich sein eigenes Schicksal gestalten könnte.

Предпосылкой сформировавшегося общества является общество информированное.
Eine formierte Gesellschaft setzt eine informierte Gesellschaft voraus.

Я думаю, что все же лучше молиться об исцелении экономики, чем пророчить ее гибель.
Ich glaube, es ist immer noch besser, die Wirtschaft gesundzubeten, als sie totzureden.

Тот, кто не хочет туже затягивать пояс, должен приобрести себе подтяжки.
Wer der Gürtel nicht enger schnallen will, muss sich eben Hosenträger besorgen.

Компромисс — это искусство разделить пирог так, чтобы каждый думал, что он получил самый большой кусок.
Ein Kompromiss, das ist die Kunst, einen Kuchen so zu teilen, dass jeder meint, er habe das größte Stück bekommen.

Экономика — это не пациент, которого можно оперировать бесконечно.
Die Volkswirtschaft ist kein Patient, den man pausenlos operieren kann.

Инфляция — непростительный грех.
Die Inflation — eine unverzeihliche Sünde.

Существует определенного рода интеллектуализм, переходящий в идиотизм.
Es gibt einen Intellektualismus, der kippt um in Idiotie.

Экономика — на 50 процентов психология.
Wirtschaft ist zu 50 Prozent Psychologie.