10.01.2020

источник: energypolicy.ru

Санкции США и других развитых стран поставили Россию перед фактом, что в критически важных направлениях экономики, таких как нефтегазовая отрасль, необходимо обладать полной самостоятельностью и независимостью. Общий объем государственной поддержки в решении задачи по развитию российского нефтегазового машиностроения до 2024 года составит более 30 млрд руб­лей. В результате, в России должны появиться свои технологии по морской и сухопутной сейсмике, геологоразведочные суда и добычные платформы, а также современный флот для транспортировки нефти и СПГ.

Э.П.: Санкции привели к необходимости замещения иностранного оборудования российским. Какая общая доля иностранного оборудования в разведке, добыче нефти и газа, при производстве СПГ и переработке?

Д. В. Мантуров: Согласно плану мероприятий, утвержденному Минпромторгом на основании решений правительства, зависимость от импортного оборудования в нефтегазовой отрасли, в целом, должна снизиться в этом году до 45 %, а к концу 2020 года до 43 %. Тогда как в 2014 году уровень импортозависимости нефтегазового оборудования в целом по отрасли составлял 60 %.

Например, доля импортного оборудования для увеличения нефтеотдачи, в том числе оборудования для бурения наклонно-­направленных и горизонтальных скважин снизилась на текущий момент до 45 %, оборудования для нефтепереработки – до 43 %, оборудования для производства сжиженного природного газа и для реализации шельфовых проектов – до 50 %, геологоразведочного оборудования – до 30 %.

Объем государственной поддержки развития отечественного нефтегазового машиностроения до 2024 года составит более 30-ти млрд руб­лей

 Э.П.: Какой общий объем инвестиций в развитие импортозамещающих технологий нефтегазового сектора предусмотрен до 2024 года и до 2035 года?

Д. В. Мантуров: По предварительной оценке, объем государственной поддержки развития нефтегазового машиностроения до 2024 года составит более 30 млрд руб­лей. Это в общем, в рамках реализации корпоративных программ конкурентоспособности, займов Фонда развития промышленности, поддержки проектов через единую субсидию на НИОКР, финансирования работ по созданию оборудования для средне- и крупнотоннажного производства сжиженного природного газа, а также по созданию оборудования для гидравлического разрыва пласта.

источник: energypolicy.ru

Научно-исследовательское судно «Академик Примаков».

Э.П.: Какие наиболее проблемные направления для замещения импортного оборудования? Как решается вопрос о технологиях для производства сейсмики и сложного бурения (многозабойного, многостадийного)?

Д. В. Мантуров: Если говорить о самых сложных для импортозамещения направлениях, то начать, пожалуй, стоит с технологий для проведения морских геологоразведочных работ и систем подводной добычи. Чтобы решить эту задачу, нам нужен не только консолидированный спрос, но и концентрация технологических и производственных компетенций российских предприятий. Минпромторгом создан научно-­технический совет по развитию нефтегазового оборудования – в нем работают экспертные группы по технологиям и оборудованию для геологоразведки, шельфовых проектов, а также по подводно-­добычным комплексам.

На проведение первоочередных опытно-­конструкторских работ по морской геологоразведке с 2016 года мы выделили около 2 млрд руб­лей. Средства пошли на разработку регистрирующего комплекса с геленаполненной косой, систем ее позиционирования, донных сейсмокос, донных станций. В результате получили основной комплекс оборудования для сейсморазведки и электроразведки, который может быть использован на Арктическом шельфе. Кстати, работоспособность комплекса уже подтвердили испытания при участии «Газпром нефти» и нефтесервисных компаний – «Совкомфлот-­Гео», «МАГЭ» и «Росгеологии».

Работы по этому направлению, конечно, предстоит много. В 2019 году Минпромторгом заключены государственные контракты, в результате реализации которых мы планируем получить уже не опытные образцы, а готовое к масштабированию оборудование взамен иностранных аналогов. Это комплекс с буксируемой геленаполненной косой длинной 12 км и пневмоисточниками, системы акустического и механического позиционирования, мобильный аппаратно-­программный комплекс морской сейсморазведки в транзитных зонах и на шельфе. Рассчитываю, что к 2021 году уже проведем все испытания в арктических условиях и получим конкурентоспособные промышленные комплексы.

источник: energypolicy.ru

Пульт управления научно-исследовательского судна «Профессор Логачев», Бахрейн.

Э.П.: Среди наиболее сложных вопросов вы назвали разработку отечественных технологий подводных добычных комплексов. Как идет разработка оборудования по этому направлению? Есть ли на текущий момент потребность в подводных добычных комплексах с учетом стоимости и есть ли шансы перейти здесь на отечественное оборудование?

Д. В. Мантуров: Фактически, сегодня рынок оборудования для подводной добычи представляет собой олигополию из трёх американских и одной норвежской компании: «FMC Technologies», «General Electric», «OneSubsea» (все – США); «Aker Solutions» (Норвегия). Нам же, с учетом всех санкционных «кейсов» последних лет, нужно обладать в таких критически важных направлениях полной самостоятельностью и независимостью.

Консолидированная потребность «ЛУКОЙЛа», «Газпрома», «Роснефти» в оборудовании, разрабатываемом в рамках госпрограммы по развитию судостроения и техники для освоения шельфа, составляет около 300 элементов подводных комплексов до 2035 года. Как вы, наверное, знаете, для разработки опытных образцов оборудования подводного добычного комплекса еще в 2017 году мы подписали соглашение о сотрудничестве с «Газпромом», определили 12 первоочередных опытно-­конструкторских разработок, по которым подготовили технические требования. К настоящему моменту на них уже выделено в общей сложности почти 3,5 млрд руб­лей в рамках госпрограммы. До конца года ожидаем отчеты исполнителей работ по опытным образцам.

Показатель обеспечения 100 % импортозамещения далеко не всегда является экономически обоснованным и достижимым в сложившихся рыночных условиях и международной кооперации

 Э.П.: Между тем, эксперты отмечают, что одной из главных проблем импортозамещения в нефтегазовой отрасли является отсутствие судов, способных производить сейсмику 3D. Есть ли варианты решения этого вопроса?

Д. В. Мантуров: Мы умеем строить суда, мы понимаем, как это делать, обладаем необходимыми компетенциями. Если посмотреть опыт некоторых мировых компаний, владеющих сейсмическими судами, то мы увидим, что их проекты переделаны из судов-­снабженцев. Основное, чего у нас нет сейчас в полном объеме, это оборудование и программное обеспечение, которым они комплектуются. Ещё одна задача, которую мы должны решить – это создание комплекса программных продуктов для увязки и корректной работы судов и разного сейсмического оборудования. Часть из них будет разработана в результате реализации трёх ресурсных работ в 2021 году, некоторые ещё предстоит создать.

источник: energypolicy.ru

Танкер «Михаил Ульянов».

Д. В. Мантуров: Сейчас, действительно, применяется продукция иностранных производителей. Российские косы будут готовы к 2021 году, и уже после можно начать диалог с компаниями-­потребителями по использованию их на российских судах. С донными станциями для 2D и 3D история иная, уже сегодня существует российское оборудование, которое используется на производственных коммерческих работах для «Газпром нефти» компанией МАГЭ.

Э.П.: Российский рынок судов для сейсмики прочно занят китайскими компаниями. Стоит ли вводить протекционистские меры, защищающие отечественные компании?

Д. В. Мантуров: Что касается протекционистских мер, то с ними всегда надо быть аккуратными и сначала проанализировать, не повредят ли они российским компаниям, которые ведут разработку шельфовых месторождений и стараются выполнить лицензионные обязательства.
Надо вести диалог с российскими сервисными компаниями, чтобы они закупали российское оборудование, а ВИНКи учитывали его в своих технических заданиях на работы и давали преференции при его использовании. Крупные нефтесервисные игроки в области морской сейсморазведки сегодня – это «Росгеология», «МАГЭ» и «Совкомфлот Гео».

источник: energypolicy.ru

Транспортировка основания для морской платформы.

Э.П.: Как обстоят дела с производством верхних буровых частей платформ, которые пока заказываются в Японии и Корее, а также буровых платформ ледового класса? Подготовлены ли соответствующие предложения в правительство? Есть ли уже решение?

Д. В. Мантуров: Для развития отечественной промышленности, конечно, хорошо бы знать планы наших нефтегазовых компаний по обустройству их месторождений со сроками, но сейчас они сами иногда не знают, когда и где будет стоять та или иная платформа. Тут важна совместная работа, которую мы постоянно проводим – вопросом верхних буровых частей платформ, например, занимаемся с 2016 года совместно с нефтегазовыми компаниями. Провели исследование об основном буровом оборудовании, которого нет в России и которое необходимо создавать практически с нуля ‒ в результате получили перечень из примерно 200 позиций. По 12-ти из них опытно-­конструкторские работы будут проведены в ближайшее время, чтобы мы могли комплектовать верхние платформы российским оборудованием.

Э.П.: Сохраняются ли планы ввести обязательства в лицензиях на разведку и добычу нефти и газа преимущественно российского оборудования? Как это отразится на геологоразведке?

Д. В. Мантуров: При наличии оснований мы стараемся включать их в лицензии на разведку и добычу на суше. Например, в рамках утверждения Роснедрами регламента аукциона на право пользования Хамбатейским месторождением, Минпромторг направил позицию о необходимости включения преимущественного использования оборудования, отвечающего требованиям 719-го постановления правительства, в требования к содержанию заявочной документации.

Показатель обеспечения 100 % импортозамещения далеко не всегда является экономически обоснованным и достижимым в сложившихся рыночных условиях и международной кооперации

 Э.П.: Как идет процесс импортозамещения в производстве оборудования СПГ? Какая доля иностранного оборудования, перспективы сокращения?

Д. В. Мантуров: Совместно с «НОВАТЭКом» и «Газпромом» мы проанализировали потребность до 2035 года и определили перечень приоритетных направлений, реализация которых позволит российским производителям уже к 2023 году освоить производство широкой линейки СПГ‑оборудования.
Финансирование разработок будет осуществляться в рамках универсальной субсидии на научно-­исследовательские и опытно-­конструкторские работы по современным ­технологиям – ожидаем, что правила ее предоставления будут утверждены правительством в начале 2020 года. Чтобы мы могли провести все необходимые тесты разработанного оборудования, предусмотрено создание стендового комплекса для проведения криогенных испытаний, оператор строительства уже определен – это госкорпорация «Росатом».

В контексте СПГ не могу не упомянуть и работу, которая параллельно с созданием оборудования идет по программе стандартизации развития технологий и техники в области сжижения природного газа и систем подводной добычи для освоения морских нефтегазовых месторождений – до 2022 года нам предстоит сформировать по ней 300 государственных стандартов.

В рамках дорожной карты по локализации оборудования для средне- и крупнотоннажного производства СПГ разработано соглашение о намерениях между «Роснефтью», «Газпромом» и «НОВАТЭКом», которое подразумевает сотрудничество сторон в сфере создания технологий и оборудования.
Данное соглашение подразумевает поставки российского оборудования, созданного в рамках новой программы поддержки НИОКР, которая будет осуществляться с 2020 года.

Э.П.: Как идут работы судоверфи «Звезда» и южнокорейской Samsung по строительству танкеров-­газовозов для проекта «Арктик СПГ‑2»? Планируется ли в дальнейшем работать по такой же схеме с Samsung по другим проектам, например, для обеспечения судов Севморпути?

Д. В. Мантуров: как вы знаете, ССК «Звезда» сейчас находится в стадии строительства: ведутся работы в рамках первой очереди проекта. В рамках соглашения, которое было подписано на Восточном экономическом форуме в этом году между «Звездой» и Samsung Heavy Industries, корейская компания станет технологическим партнером проекта и передаст российскому заводу техническую спецификацию, а также права на проектную документацию. Разработкой рабочей конструкторской документации займется ЦКБ «Лазурит» при поддержке Samsung Heavy Industries. Важно, что суда будут находиться под управлением российской компании и будут зарегистрированы под российским флагом – это в полной мере будет соответствовать требованиям кодекса торгового мореплавания и интересам России.

В строительстве крупных газовозов ледового класса мы используем возможности международного сотрудничества для ускорения развития потенциала отечественных проектных бюро и заводов, и я не исключаю расширения этого сотрудничества с ведущими мировыми судостроительными центрами в перспективе.

Э.П.: Удалось ли окончательно отказаться от идеи обнуления ввозных пошлин на импортные суда-газовозы, как предлагал «Новатэк»?
Д. В. Мантуров: На мой взгляд, введение дополнительных льготных условий использования иностранных судов может оказать уже негативное влияние на конкурентоспособность отечественных судов, и такое решение должно приниматься только на основе соответствующих технико-­экономических обоснований. Сейчас в интересах обеспечения создания конкурентоспособного производства сжиженного природного газа в нашей стране российским компаниям уже оказывается существенная поддержка. Я напомню, в марте правительство разрешило морские перевозки газа и газового конденсата, добытых на территории России, с использованием судов, плавающих под флагами иностранных государств.

Э.П.: Какие новые предложения по поддержке судов арктического класса готовит Минпромторг, в том числе в связи с запуском Пайяхского проекта и развитием Севморпути?

Д. В. Мантуров: В целом, для обеспечения развития судостроения мы используем как общепромышленные механизмы и финансовые инструменты господдержки, так и специализированные отраслевые. Перечень мер поддержки, в том числе в интересах транспортных компаний, осуществляющих деятельность в арктическом регионе, на сегодняшний день достаточно широк и позволяет создать необходимые условия как для функционирования действующих проектов, так и развертывания новых. Немаловажное значение в этом вопросе имеет поддержка развития импортозамещающих проектов в области создания гражданских судов и судового комплектующего оборудования.

Э.П.: Когда в итоге удастся перейти на целевые показатели по 90 %-му импортозамещению? Почему продукция российских проектов получается дороже зарубежных аналогов? Что нужно сделать для того, чтобы исправить ситуацию?

Д. В. Мантуров: В соответствии со стратегией развития судостроительной промышленности на период до 2035 года, которая была утверждена в конце октября, к 2035 году мы должны достигнуть показателя по доле отечественного в стоимости конечной гражданской продукции на уровне 75 %. Показатель обеспечения 100 % импортозамещения далеко не всегда является экономически обоснованным и достижимым в сложившихся рыночных условиях и международной кооперации. При этом, в сравнении с зарубежными аналогами, характеризующимися, прежде всего, крупносерийными поставками и иными экономическими условиями производства, российские проекты в рамках импортозамещения на первом этапе зачастую стоят дороже, однако по мере освоения и развития будет расти их потенциал, в том числе экспортный, и конкурентоспособность, в том числе и по цене.