Владимир Путин в Берлине был нарасхват: с ним хотели пообщаться все лидеры, приехавшие на конференцию по Ливии, которую собрала Ангела Меркель. Впрочем, среди участников не оказалось главных действующих лиц конфликта — Фаиза Сараджа и Халифы Хафтара. Пока 15 иностранцев думали, как прекратить гражданскую войну в их стране, ливийцы сидели каждый в своем отеле и ждали итоговой декларации.

Прилетев в Берлин, Владимир Путин в первую очередь отправился на встречу с турецким президентом Реджепом Эрдоганом, и это не удивительно. Если остальные европейские лидеры на Ближнем Востоке выступают преимущественно в роли посредников и не могут похвастаться большим влиянием, то Россия и Турция — действующие игроки. Именно от их прямых договоренностей зависит, как будет развиваться ситуация в Сирии и в Ливии. И, хотя интересы Москвы и Анкары в обоих случаях практически не совпадают, Путину и Эрдогану пока удается сохранить как минимум видимость дружеских отношений и готовность к конструктивному диалогу.

«Мы научились договариваться, научились искать и находить приемлемые компромиссы. Это хороший пример конструктивного сотрудничества между соседями», — заявил в начале встречи российский президент. Он отметил, что Россия и Турция эффективно работают по многим ключевым направлениям международной политики, включая иранскую ядерную программу, Сирию и Ливию, но удается, к сожалению, не все.

«Одна из сторон (имеется в виду лидер ливийской оппозиции Халифа Хафтар — «МК») заявление (о перемирии) пока не поддержала, но мы не теряем надежды на то, что диалог будет продолжен, и мы будем искренне стремиться к разрешению конфликта», — сообщил ВВП.

Эрдоган заранее анонсировал, что собирается обсудить с Путиным ситуацию в Идлибе, развитие которой ему не нравится. По косвенным признакам можно заключить, что на предыдущей встрече 8 января в Стамбуле лидерами была достигнута договоренность об очередном прекращении огня в этой сирийской провинции. И в обмен на это турки согласились приостановить свое прямое вмешательство в вооруженный конфликт в Ливии. Однако, Башар Асад, по словам Эрдогана, соглашение не выполняет, продолжая атаки на Идлиб — и «это вызывает серьезную обеспокоенность».

В отличие от России, которая свои интересы в Ливии публично не обозначила (И Кремль, и МИД ограничились заявлениями, что судьбу страны должен решить ее народ), Турция однозначно заявила, что в гражданской войне находится на стороне правительства национального согласия: Анкара подписала соглашение о военной помощи с его главой Фаизом Сараджем и договорилась о выгодном для себя разделе нефтяного шельфа в Восточном Средиземноморье.

В преддверии конференции в Берлине Эрдоган опубликовал статью, в которой призвал Европу перестать жевать сопли, проявить дееспособность и санкционировать военную операцию против ливийской оппозиции, доверившись турецкой армии. «Нельзя изменить мир, только жалуясь и выражая обеспокоенность. Надо брать на себя определенную ответственность,» — указал европейским лидерам Эрдоган. По его словам, если законное правительство в Ливии падет под напором заговорщиков, «Европа столкнется с новыми проблемами и угрозами».

Россия, как принято думать, в ливийском конфликте поддерживает тех самых «заговорщиков» во главе с Халифой Хафтаром. Но не всё так однозначно: правительство национального согласия признано ООН, а значит, и МИД, и нефтегазовые компании, имеющие интересы в этой стране, работают в первую очередь с Сараджем.

«Если там и есть российские наемники, то государство их туда не посылало и им не платит», — сказал Владимир Путин про 2,5 тыс бойцов ЧВК Вагнер, воюющих на стороне Хафтара. И нет повода ему не верить: значит, платит кто-то другой, рассчитывающий в случае победы оппозиции получить доступ к ливийскому нефтяному пирогу (В том, что это в первую очередь война за нефть, никто не сомневается ).

Конечно, Владимиру Путину очень не хочется, чтобы Эрдоган (да еще с согласия ЕС) начал полномасштабные боевые действия в Ливии. Это сразу поставит Россию перед очень сложным выбором. Что делать? Тоже ввести войска? И воевать против кого? Против турецких друзей, которым только что построили газопровод и продали С-400? Или же проглотить пилюлю, сделав вид, что ничего страшного не происходит и мы сами усиления турок очень хотели?

Есть, конечно, и третий вариант — договориться о разделе зон влияния. Но тут необходимо также учитывать интересы Египта, Саудовской Аравии, ОАЭ, Катара, Италии и других игроков, задействованных в конфликте. В общем, встреча с Эрдоганом для Владимира Путина была очень важна, и не удивительно, что она продлилась дольше, чем планировалось.

Между тем, лидеры других государств постепенно прибывали к ведомству федерального канцлера, где проходила конференция. Ангела Меркель всех гостей встречала на краю красной дорожки, и так радовалась, будто участников ожидал праздничный банкет, а не изнурительные переговоры с непредсказуемым результатом.

Одним из первых к резиденции прибыл как всегда всклокоченный и суетливый британский премьер Борис Джонсом. Он торопился выйти из лимузина, но с первого раза это не получилось — дверь заклинило.

Госсекретарь Майк Помпео приехал на машине без опознавательных знаков и без лишних церемоний быстрыми шагами прошел внутрь здания. Удивил шейх ОАЭ Абдалла аль Нахайян, сменивший традиционные одежды на европейский костюм: это сразу сделало его лет на 10 моложе.

Журналисты выдвигали идеи, рядом с кем на «фэмили фото» поставят Сараджа и Хафтара, но тут их ждал грандиозный облом: ни законного главу правительства, ни его заклятого врага к участию в дискуссии не пригласили. Ангела Меркель предварительно выяснила их позиции на двусторонних встречах, да и другим участникам они неплохо известны. Как известно, Турция, Катар и Италия поддерживают Сараджа, а Франция, ОАЭ, Саудовская Аравия и Египет — Хафтара. Германия держит нейтралитет, осуждая поставки оружия и другую военную помощь сторонам конфликта. А Россия, как отмечалось выше, заявляет, что ведет работу со всеми ливийскими политическими силами.

Однако и без Сараджа с Хафтаром на фотографировании возникла заминка: сначала потерялся Владимир Путин (как потом выяснилось, его задержал разговором премьер Италии Джузеппе Конти), потом Борис Джонсон повернулся к камерам задом, к стене передом.

Наконец с часовым опозданием всем участникам удалось рассесесться вокруг круглого стола. (Один из помощников Эрдогана за его спиной спешно дожевывал салат с бутербродом. А Путин, прежде чем занять свое место, долго и эмоционально общался с Макроном, не обращая внимание на укоризненные взгляды Меркель).

Журналистам также удалось посмотреть, как лидеры настраивают микрофоны и надевают наушники для перевода, и на этом все. Суровые немецкие секьюрити вежливо, но настойчиво выдворили всех из зала. Никакой публичной части на конференции не предполагалось — слишком велик накал страстей.

Ожидалось, что до 21.00 мск участникам удастся согласовать итоговую декларацию, которую отвезут на подпись Сараджу и Хафтару. МИД РФ ранее заявлял, что она не будет содержать параметры мирного соглашения — только призыв к политическому диалогу, прекращению огня и доскональному соблюдению оружейного эмбарго.