В Беларуси русский язык каждый день тихо и бесследно исчезает из очередного места. Это самая аутентичная возможность почувствовать атмосферу 1937-38, пока ещё со сравнительной безопасностью для жизни и здоровья.

Если объяснять это не концептуально, а двигаясь по рутине типового белоруса, то начинается всё с утра, после пробуждения.

источник: 1tulatv.ru

Те кто ещё включает телевизор обнаруживают, что новостные выпуски постепенно избавляются от русского языка. Сначала это были отдельные случаи, когда какой-то чиновник «невзначай» решал ответить журналистам на мове. Потом стали дерусифицироваться отдельные новостные блоки, появлялись белорусскоязычные ведущие. Параллельно подтянулись прочие передачи, сначала про культуру, а потом и остальные, включая даже спортивные комментарии. В новостях или иных сюжетах текстовая информация часто начала даваться на белорусском языке, режиссёры нарочито вставляют крупные планы надписей на белорусском. Стала появляться белорусскоязычная коммерческая реклама, а далее и документальные фильмы. Сейчас снимаются масштабные художественные фильмы на белорусском языке. Растёт число белорусскоязычных каналов и газет.

Сталкиваются с изменениями и те, кто перешёл на интернет. На негосударственных медиа постепенно растёт число статей на белорусском языке. Когда комментарий даёт сельский житель, с акцентом и отдельными русскими просторечиями вроде «хата», «сробить», то текст публикуется, как будто он говорил по-белорусски, при этом журналисты переводят за прокомментировавшего большую часть небелорусских слов. Чиновники тоже всё чаще дают комменатрии сайтам националистов на белорусском языке. Городские, аполитичные ресурсы не отстают. Появившись в 2011-12, они начинали с пиара ивентов, проектов с названием на мове. «Адукацыйная лекцыя», «Размова», «Экскурсія па ратушы» и т.п. В оформлении сайтов или названиях рубрик могли появляться вкрапления на мове: «Дзяжурны па горадзе», «Новае месца», «Натхняльнікі». Появляются площадки: «Моладзевыя дэбаты «ДысКУТ», «Цэнтр новых ідэй», «Кастрычніцкі эканамічны форум». Каждый год число материалов и оргнизаций использующих мову растёт, при этом их поддерживают не только европейские бизнес и политики, но и российские: от МТС, Альфа-Банка и Белгазпромбанка до МИА «Россия сегодня», управлений АП РФ, МИД РФ и посольства России.

Те, кто предпочитают ленту VK, Facebook, Twitter или Telegram, сталкиваются с постепенно растущей сетью локальных пабликов и блоггеров, которые пишут на аполитичную тематику (цены, акции и магазины, заведения, урбанистика, происшествия, ивенты, фильмы и музыка), но всё больше разбавляют её нацыянальнымi материалами на мове. Впрочем, есть и политический пул. Начинается всё обычно с белорусскоязычного названия паблика, блога и канала — эдакий маркер «свой-чужой». Также для показов гражданам РБ массово закупается контекстная реклама на белорусском. В социальных сетях людям с геолокацией РБ рекламируются сообщества на белорусском, как политические, так и городские или досуговые. Комментарии рейдят государственные и западные боты, использующие мову.

Время идти на учёбу, ехать на работу или по делам. Изменения есть и там, прямо на улицах, в городской среде. Становится всё больше социальной рекламы на белорусском языке, заменяются вывески правительственных зданий и учреждений. Самое известное это таблички с названиями улиц и номерами домов, они надёжно зачищены от русского. Граждане сталкиваются с тем, что не могут нигде найти, как по-русски называется улица. Google, а в последнее время и Яндекс, видя белорусские IP, убирают навигацию, а порой и интерфейс на русском языке, по запросам белорусских властей. Зачищена от русского прочая городская информация: стенды о порядке парковки, объявления в общественном транспорте, дорожные знаки. Сейчас настала пора частного бизнеса: живущие в новых застройках могут сталкиваться с тем, что новые магазины, объекты общепита, центры услуг открываются с белорусскоязычными вывесками.

Обыватель прибыл на учёбу/работу. Русский язык вычищается и там. В бюджетные учреждения приходят министерские бумажки на белорусском, меняются информационные стенды, памфлеты, документооборот, вывески, таблички кабинетов. Больницы: названия отделений, стенды, информация для пациентов, документы и бланки. Частные конторы, которые зависят от проверяющих органов, тоже переходят на белорусский или, в случае крупного бизнеса, организовывают рекламные кампании на мове и инициативы по белорусизации. В школах, колледжах и университетах преподавание и документооборот постепенно переводятся на мову.

Если нужно иметь дело с крупными гос. компаниями: почта, банк, коммунальная служба, господрядчик, республиканское унитарное предприятие, местный орган власти — ожидайте со временем видеть всё меньше русского языка, в документах, бланках, интерфейсах, вывесках, брендах.

Время покупок и досуга. Этикетки продуктов питания, бренды переводятся на белорусский. Это же касается названий акций, скидочных систем, сервисов. В кино плавно увеличивается доля показов на белорусском, на который фильмы раньше вообще не переводили. Выставки, музеи, театры стали оплотами националистов, и русский язык оттуда выкорчеван. Культурные инициативы, акции и перформансы становятся также исключительно белорусскоязычными. Всё большая доля книг издаётся на мове.

Всё это выглядит невероятно дико и неестественно. Беларусь это полностью русскоязычная страна, которую даже близко нельзя сравнить с Украиной, где таки есть естественные резервуары украинского языка. В Беларуси реклама на мове, да и любой текст на ней выглядит так же органично, как еврей-ортодокс на собрании террористов аль-Нусры — он просто кричит «со мной что-то не так». Даже английский язык выглядит естественнее и используется гражданами РБ чаще. Белорусский язык всегда игнорировался обществом, белорусам всегда было стыдно его использовать, а его преоподавание и редкое использование выглядели как атавизм. Поэтому, когда всё началось, примерно в 2010-11, долю мовы повышали постепенно, пока она не стала выглядеть естественно.

Использование белорусского языка не увеличивается только в одной сфере — в коммуникации граждан, где он остаётся мёртвым и не используется вообще. Это доказывает, что изменения идут сверху. Не то чтобы это требовало доказательств, так как белорусизация обеспечивается десятками, сотнями тысяч бумажек о «реализации пунктов плана мероприятий по популяризации и расширению сферы использования белорусского языка в жизни общества». Это настоящие дорожные карты, по которым двигается белорусское государство уже 10 лет, и они ведут к радикализации и последующей дезинтеграции связей с Россией.

Но белорусизация это нечто гораздо большее, чем таблички и даже чем вытеснение русского языка. Что-то пропадает — русский язык, но что-то и появляется, например вышиванка-орнамент, разработанная тоже где-то около 2010.

Эти вездесущие бело-красно-белые ромбы можно обнаружить во всех упомянутых выше сферах: в новостных выпусках и передачах, в оформлении частных медиа, блогов и гос. сайтов, на информационных стендах и вывесках, на правительственных и жилых зданиях, в оформлении брендов, услуг, акций, продуков питания, изделий промышленности, на логотипах министерств, федераций и республиканских предприятий, на мерче и сувенирной продукции, в агитации, на муниципальном транспорте, в местных органах власти, на перформансах и культурных акциях.

Как и белорусский язык, орнамент в нынешнем виде не использовался никем до 2010 года (напротив, за бело-красно-белые символы могли быть проблемы), навязывается сотнями тысяч распоряжений «обеспечить оформление национальным орнаментом» и западными НГО. Цель кампании — мягкое возвращение бело-красно-белого флага и герба Пагоня, а также создание мейнстримной националистической символики, «моста» между вышиванкой и символами националистов. Эдакий национальный бренд, маркер «свой-чужой».

Рассмотрев язык и базовые символы, в белорусизации можно обнаружить более куда более сложное измерение.

• символы центральноевропейской и западнославянской идентичности: латинка, костёлы, готическая и романская архитектура, Магдебургское право, ратуши, замки, рыцарство, шляхетство, униатство, католицизм, монашеские ордены и иные

• сеть ресурсов и НГО, распространяющая видение исторической оккупации Беларуси Россией, Беларуси как исконно центральноевропейской нейтральной державы и банальное разжигание ненависти с подчёркиванием разницы между неполноценными русскими и беларусамi.

Центральноевропейские символы распространяются в тех же сферах и теми же методами, что и белорусский язык с орнаментом.

Сеть ресурсов и НГО нужна для разъяснения населению символов, особенно более сложных, и перенаправления заинтересованных в мейнстримное всебелорусское националистическое движение.

В Беларуси с 2015 года любое событие и мероприятие грамотно встраивает сообщения, как Россия уничтожила беларускую мову и оккупировала Беларусь, как предки беларусаў были европейской, католической или униатской знатью, рыцарями, крестоносцами, как современная Беларусь это нейтральный мост, брезгливо дистанцирующийся от России, её языка, культуры и конфликтов. Даже типовые семинар по архитектуре, лекция о гендерах, статья про кино, мероприятие для блоггеров, экономический форум, экспертная инициатива продвигают белорусский язык, упомянутые символы и идеи, так как в Беларуси всё организуется с участием государства или западных НГО, а иногда и российских структур, участвующих в белорусизации.

Средний белорус сталкивается с мовой, новыми символами и идеями сотни раз за день, на протяжении минимум 6-ти лет, и наблюдая их с различных углов, пропитывается ими и постепенно меняется.

Вернёмся на концептуальный уровень, где есть пробел.

Западная сеть — инфраструктура для внешнего управления и передачи идей, инструмент.

Параллельный социально-политический институт — новая вертикаль, результат бесконтрольного разрастания западной сети по атомизированным властным коридорам и обществу.

Чего-то не хватает. Как описать всё это: мову, вышиванки, латинку, центральноевропейскую идентичность, риторику о цивилизационном нейтралитете — набор символов и догм, который консолидирует западную сеть и распространяется через неё? Я называю его белорусским национализмом за неимением лучшего определения и для понятности, но эта идентичность является чуждой населению, формируется сверху и извне государства, а поэтому не может называться национализмом.

Работа, которая проводится в Беларуси, изучается в рамках эволюционных моделей культурной трансмиссии. Это пересечение различных дисциплин разной степени академичности: memetics (понятие появилось в 1976, задолго до того, как над ним поиздевался интернет), memetic engineering, cultural selection theory, social contagion theory, viral marketing, visual marketing, guerrilla marketing и иных. В основе — подход к культурным маркерам и символам как к культурным юнитам, которые могут передаваться от носителя к носителю, подвергаясь эволюции.

Результатом такой работы является когнитивный вирус. Обывателю когнитивные вирусы хорошо известны на примерах религии, культов и сект, субкультур, вирусных роликов, интернет-мемов или, самое простое — синдрома навязчивой мелодии.

На данном этапе наличие третьей стороны становится очевидным. Новые белорусские символы (тот же орнамент) слишком хороши, они разработаны с учётом максимизации всех этих Assimilation — Retention — Expression — Transmission, критериев эволюционных моделей для успешного внедрения и расползания символов по обществу. Предыдущие идеологические потуги Лукашенко в виде красно-зелёного флага и кампании «за стабильность» были на порядки менее грамотной и вообще откровенной халтурной работой, за нынешнюю же явно отвечают не местные колхозники, которым оставлена чисто административная работа по внедрению.

Из всего перечисленного белорусская идентичность ближе всего к религиозному течению радикального толка по типу салафии. Ведь что такое религия или культ для любого неофита или поверхностно интересующегося: несколько обрядов, несколько символов, несколько заученных текстов и тезисов, какой-то след в культурном пласте, редкие визиты в молитвенное сооружение на большие праздники. Простой визуально-ассоциативный ряд. У индоктринированных фанатиков добавляются теоретическая подготовка, большой командный элемент с такими же новообращёнными радикалами и сильная ненависть к незатронутым согражданам, «неверным» — в случае РБ, к пророссийским или просто равнодушным к мове, орнаментам и латинке обывателям. То есть, для Беларуси была создана новая религия, культ, субкультура, которая в силу централизованности государства быстро становится обязательным атрибутом официозной общественно-политической жизни, а в силу доминирования западной сети — характерным атрибутом гражданского общества.

По замыслу, подавляющее большинство населения должно быть вовлечено в культ поверхностно, на уровне субкультуры: ограниченно использовать мову, орнамент и латинку для самоидентификации, иметь какое-то базовое представление о ратушах, униатстве, католицизме, Магдебургском праве, цивилизационном нейтралитете и неполноценности русских. Более интересующиеся — добро пожаловать в культ, на белорусские ресурсы, где НГО типа Минского диалога, журналисты и активисты западной сети подробнее объяснят об исторической ущербности России и о Беларуси-мосте с центральноевропейской культурой. Совсем увлекающиеся отправляются в белорусские или западные профильные университеты, где им дадут полную теоретическую подготовку в рамках новой белорусской идентичности. Прошедшие такую подготовку уже становятся аналогами мулл, шейхов и имамов — проповедниками и авторитетами, которые имеют связь с центром, возможности для занятия высокого положения в новом обществе и вербовки новых сторонников, разъясняя белорусам символы, которые они видят вокруг.

Третья сторона, разработавшая новую белорусскую идентичность, использует белорусское государство втёмную. Лукашенко и его клевреты осознают, что строят (в их понимании) белорусский национализм, и административная работа в основном лежит на режиме, а не на националистах и западных НГО. Вот только никто из них не осознаёт потенциала этой новой идентичности и её вирусного свойства. Большинство исполнителей, включая даже Лукашенко и наиболее рукопожатных националистов, не в состоянии абстрагироваться и отстроиться от системы. Вирус захватывает их так же, как и обычное население. Параллельно формируется социально-политический институт, который берёт республику под контроль, игнорируя устаревшую властную систему. Когда он будет завершён, новые элиты просто выкинут остатки старой номенклатуры, включая Лукашенко и его наследников. Но даже новые элиты, националисты не видят общей картины и откровенно некомпетентны. В итоге, высшее руководство, чиновники, эксперты и активисты не просто используют новую белорусскую идентичность для генерации издержек для России и упрочнения собственного положения — а начинают жить этими идеями. Для третьей стороны они такие же овцы, как и белорусские простолюдины.

Третья сторона это самая большая загадка для меня. Даже достаточно высокие представители западных государств и аналитических центров имеют крайне неполную картину, а порой даже отрицают наличие белорусизации или списывают её на работу гражданского общества. Такое ощущение, что новая идентичность это результат некоего очень приватного пакта Лукашенко и каких-то сил, которые могут считаться элитой и белой костью даже в западных кругах. Я бы очень хотел познакомиться с ними или хотя бы узнать, кто они, так как их работа меня крайне впечатляет. Они по сути инфильтрировали российский протекторат и построили там враждебное русским подобие нации за неполных 10 лет, под носом у российских элит и разведок.

Все думают, что белорусизация это лишь игра для повышения цены интеграции для России, но это гораздо более глубокая работа. Это эмерджентная система. Вспомним Майдан — всё начиналось с социально-политических требований, затем в протестах произошёл фазовый переход, и изменения обрели характер украинского национализма. Не все уловили необычность этого перехода, а кто уловил, списали на естественную сущность украинцев. Вот только в произошедшем не было ничего естественного. Сначала, за много лет до Майдана, так же были созданы десятки, сотни тысяч точек кристаллизации, через которые постепенно, год за годом внедрялись идеи и символы украинского национализма, с помощью западных структур точки объединялись в сеть и пожрали гражданское общество и государство. Затем, после триггера в виде протестов (имевших подтекст геополитического выбора), произошла эмергенция: внедрённые идеи, достигшие критической массы, резко превратились в мейнстримную радикальную идентичность, возникшую как бы «из ниоткуда». Продолжение истории мы знаем, получилось что получилось.

Когда в Беларуси новые символы и догмы наберут критическую массу, это также даст очень серьёзный эффект на много поколений вперед, как религия или революция. Работа в Беларуси тоньше, чем на Украине. У Беларуси нет аналога исторического украинства, но новая идентичность опирается на культурное наследие времён польской оккупации, то есть имеет некоторую глубину, и при удаче и продолжении работы, сможет закрепиться на много поколений вперёд.

Я ставлю третьей стороне А+ за все возможные пункты, кроме одного — Stealthiness. За него ставлю просто А. Конечно, они обманули Лукашенко, белорусские спецслужбы и даже своих исполнителей в РБ, не говоря про большинство никчёмных российских ведомств — но они не обманули меня.

Собственно, основной смысл канала — показать третьей стороне (и белорусизаторам), что они не настолько умны, как им кажется, и по возможности усложнить им игру.

Россия и интеграция третью сторону особо не волнует. Россия разгромно проиграла белорусское направление и не владеет инициативой. Даже социология ФСО не может вскрыть глубинные процессы в белорусском обществе. Радикализация Беларуси проходит настолько стремительно и затрагивает настолько широкие слои, что и «умеренные», и «пророссийские» силы представляют собой вчерашних белорусских националистов, отстаивая достижения предыдущей волны белорусизации, против потенциально более жёстких изменений, которыми уже заняты националисты настоящие. Требование добавить в городскую навигацию русский язык — язык всего населения и государственный язык — считается чуть ли не невероятным в условиях нынешней Беларуси, хотя такое должно быть не требованием, а быть само собой разумеющимся, а вопрос должен ставиться о целесообразности белорусского языка в навигации.

Российские исполнители сами попадают под влияние новой белорусской идентичности. Когда нужно сделать какой-то продукт, ориентированный на белорусов, исполнители смотрят, какие символы и маркеры используются внутри Беларуси — и берут навязываемые мову, вышиванку, орнамент, латинку и т.п., чем дополнительно играют на стороне белорусизаторов. При этом единственным рациональным действием со стороны России была бы апелляция к русскоязычности белорусов и создание лояльной контр-культуры, которая бы получила больший отклик в белорусском обществе и соответствовала задачам России в РБ.

Те же упомянутые репрессии 1937-38 годов мы отрефлексировали, выделили в отдельное явление и говорим о них осознанно. Но едва ли живущие в те времена люди выделяли происходящее в какое-то отдельное явление и давали ему какое-то имя. Просто людей забирали, а все молчали, «наверное так надо» или скорее «да вроде ничего не происходит». Так же происходит белорусизация. Лукашенко и третья сторона против даже лишний раз обозначать это явление и ненавидят, когда слова «белорусизация» или «дерусификация» появляются в публичном поле.

Пока белорусизация не отрефлексирована белорусским обществом, символы и маркеры незаметно проникают в коллективное бессознательное и начинают скрытно влиять на поведение. Выделение совокупности изменений в какое-то отдельное явление и присвоение ему имени позволило бы белорусскому обществу осознать искусственность процесса и отстроиться от символов и идей как от враждебных. Это называется culture jamming — демонстрация механизмов действия корпоративной рекламы, а в нашем случае механизмов построения новой белорусской идентичности. Российская кампания против белорусизации могла бы разрушить работу Лукашенко и Запада.

Но сейчас роль России заключается в том, чтобы максимально молчать о белорусизации и дать третьей стороне и Лукашенко развить культ новой белорусской идентичности. В России нет монолитных политических элит и консолидирующей идеи, а ведомства действуют по принципу «кто в лес, кто по дрова». Большинство российских ведомств, которые могли бы повлиять на ситуацию и хотя бы обозначить белорусизацию как явление, находятся под внешнем управлением у европейцев (особенно у немецких фондов) или у лоббистов Лукашенко в России. Ведомствам запрещено даже упоминать слово «белорусизация», а уж тем более думать над мерами противодействия. Многие даже содействуют белорусизации. При этом благие намерения всегда находятся: «не испортить отношения с Беларусью», «не разжигать межнациональную рознь», «не испортить отношения с Европой», «не потерять последнего союзника», «у Лукашенко всё равно ничего не получится», «никуда Беларусь не денется», «всё под контролем», «белорусская оппозиция немощна», «это всё шантаж Лукашенко». Внешнее управление российскими ведомствами уже обеспечило информационное прикрытие белорусизации. За 2011-20 Запад, используя Лукашенко, практически завершил систему, которая достигла самоподдерживающегося уровня.

Именно тут становится понятно, что никакого хитрого плана нет, а государство российское слепо, глухо и немощно. Я написал, что роста использования белорусского в коммуникации нет — но символы набрали критическую массу и идеи начали внедряться. Среди обывателей появилась прослойка новиопов, сочувствующих. Не являясь националистами и не интересуясь политикой, они показывают начальные признаки вовлечения в культ. Это выражается в редких вкраплениях мовы в речь и её ограниченное использование в сети для самоидентификации, добровольное использование вышиванки, орнамента и перенимание риторики политических националистов в отношении России и русских. Такого в Беларуси не наблюдалось никогда. Прослойка растёт каждый квартал, параллельно усилению белорусизации и развитию западной сети. При этом, затрагиваются умеренные граждане, представители среднего класса, чьи отцы, деды и прадеды говорили исключительно по-русски. Националисты были медиатором между Западом/режимом и белорусским обществом. Их работа привела к выделению из общества уже новой прослойки. Теперь сочувствующие это медиаторы между националистами и остальным обществом. К 2022 белорусский национализм станет мейнстримной идеологией, а всё белорусское общество будет являться одной большой западной сетью.

Если бы российские исполнители и спецслужбы хотя бы отчасти осознавали потенциал новой белорусской идентичности и те процессы, которые идут в РБ, то Лукашенко давно бы был смещён, а западная сеть была бы зачищена. Культурные паттерны, продвигаемые западной сетью, опираются на советскую белорусизацию и польский период, что позволит им закрепиться если не на века, то на несколько поколений вперёд. Даже мёртворождённая идентичность может просуществовать достаточно долго, СССР тому пример. Да и даже не считая белорусизацию, геополитические успехи Запада в Беларуси невероятно сильны. Беларусь не была так далека от России со времён польской оккупации. Говорить в таких условиях об интеграции это полностью отрицать реальность.

Белорусизация и дрейф Беларуси на Запад проводится по согласованию с российской группой влияния, попавшей под влияние Германии. В идее белорусского цивилизационного нейтралитета существенную роль играют немецкие фонды, в частности Фонд Конрада Аденауэра, у которого есть свои люди в МИД РФ, Госдуме, Совфеде и, увы, в АП РФ. Я считал, что Путин переболел своим германофильством ещё после событий 2010-15 гг, а в Администрации сменилось поколение чиновников, но видимо Путин уже не в том возрасте, чтобы менять свои убеждения так просто, а инерция государственной машины слишком велика. Германия управляет внешней политикой России в Восточной Европе, решение по украинскому транзиту и действия в отношении РБ это показывают.

Фонд Аденауера был создан немецкими христиан-демократами (а фактически перекрасившимися нацистами) для лоббирования немецких интересов в 1955 г в условиях, когда к Германии относились очень плохо. С США у этого фонда исторически сложные взаимоотношения. В 90-е фонд активно распространял немецкое влияние в ЦВЕ, для восстановления нового Рейха.

В этом плане работа российских политиков с немецкими государственниками вполне вписывается в парадигму внешней политики Путина, который многое ставил на стратегический союз с Германией для ограничения влияния США в Европе. Также логична работа фонда с украинскими и белорусскими националистами — всё-таки, отцы-основатели фонда в своё время и организовывали эти группировки.

То есть, Украина и Беларусь были добровольно отданы немцам (и британцам) на переформирование в ключе местечкового национализма, а рос. ведомства не только не противодействуют, но и содействуют. При этом в большинстве случаев назвать такое предательством это льстить рос. исполнителям. Для предательства нужно адекватно понимать, что именно европейские фонды делают в той же Беларуси и возможные последствия. Такое понимание выше способностей большинства исполнителей, поэтому речь чаще всего идёт о некомпетентности, желании остаться у корыта и заработать, имея сплочённую тусовку из таких же купленных Европой, ну и влиятельных западных друзей, которые иногда советуют, что нужно сделать. Уверен, что круги ЕС восприняли углубление интеграции СГ как пересмотр Россией уже заключённой сделки по сдаче РБ в рамках интеграции интеграций ЕАЭС.

Я убеждён, что углубление интеграции было инициировано не продавшимся и достаточно компетентным российским ведомством, которое отчасти осознало суть изменений в Беларуси. Транзит власти был не целью, а средством, попыткой решить две проблемы (2024 и радикализирующейся Беларуси) одним действием. Даже если теперь выбран иной вариант транзита, проблема Беларуси остаётся и требует решения.

Выбранный Российской Федерацией формат углубления интеграции не соответствует задачам, которые заключаются в разгроме западной сети в Республике Беларусь и прекращении накачки белорусов радикальной идентичностью. Для решения данных задач нужно получить жёсткий контроль над Республикой Беларусь в сжатые сроки, осознавая невменяемость её нынешнего руководства, которое подверглось воздействию символов и догм белорусского национализма так же, как и рядовые активисты. С другой стороны, медленная экономическая интеграция и попытки согласовать её рамки с нынешним белорусским режимом максимально не соответствуют задачам Российской Федерации и являются откровенным идиотизмом (к которому скорее всего пришли под влиянием Европейского Союза), а оправдывающие такой подход лица либо находятся под влиянием европейских политиков и фондов, либо являются некомпетентными.

Также ошибочной является оценка, что время в конфликте играет на стороне Российской Федерации. В чисто экономической парадигме это верно, но геополитически и ментально дезинтеграция связей России и Беларуси, а также радикализация белорусского общества скоро обретут необратимый характер, при этом сложность перелома данных трендов и потенциальные издержки Российской Федерации непрерывно растут.

ДОПОЛНЕНИЕ оттуда же:

Постсоветские республики это прирождённые ведомые. У них пустота на месте национальной идентичности. Они ждут, пока им прикажут, что нужно делать и какими им нужно быть. Взамен Запад даже не обещает повышения уровня жизни, как это было во время Холодной войны. Поэтому республики и охотно поддаются на мягкую силу Запада и переходят под его контроль, что чаще всего означает ухудшение уровня жизни. Им просто приятно, что больше не нужно думать — теперь это будут делать за них.

Россия предоставляет постсоветским республикам «суверенный выбор», которого республики не хотят. Они ищут сильного и решительного старшего партнёра. Поэтому на Россию у них аллергия.

Сейчас Россия давит Беларусь по нефти.

Если Россия как всегда в последний момент сольётся, чтобы не допустить «экономической катастрофы у последнего союзника», эффект будет обратным.

Если Россия принудит Беларусь к переговорам, на которых начнёт шарманку «мы уважаем ваш суверенитет» — эффект будет обратным.

Если Россия просто будет ждать, что политики РБ прибегут на поклон — эффект будет обратным.

А вот если Россия скажет «делайте то, что мы скажем, сворачивайте белорусизацию, давайте приоритет русской культуре, судите националистов, выгоняйте западных агентов, переходите под наш контроль — и может, вы получите часть того, что вы получали от нас раньше» и поставит лояльную власть для реализации этого, то тогда эффект будет.

Последние решения показывают, что Россия, чьи государственники ментально застряли в СССР, к такой политике не готова.

Понял ли кто-нибудь, что на самом деле предлагают евразийцы?

В рамках СССР были созданы альтернативные политические центры, что в конечном итоге привело к его развалу.

Федеральный центр, который появился лишь в конце 80-ых, консолидировал власть и разобрался с сепаратизмом к 2004 году, что является основой нынешней устойчивости Российской Федерации.

Евразийцы предлагают ослабить федеральный центр и включать бывшие республики на равных условиях. Такое включение фактически не имеет смысла, так как оно не решает задачи Российской Федерации на данных территориях и дополнительно её ослабляет.

Присоединение территорий к новому государству имеет смысл только на неравноправной основе и при сохранении сильного федерального центра, что соответствует задачам Российской Федерации — купирование этнического национализма и прозападности элит бывших республик, а также повышение устойчивости и конкурентоспособности Российской Федерации.

Именно включение Беларуси в состав было изначальной идеей, которую продвигала группа Патрушева. Евразийцами и либералами был устроен гамбит в виде грязной нефти, время было потеряно, а затем была подброшена новая идея — не включение Беларуси в состав, а широкая и «равноправная» интеграция на всём постсоветском пространстве.

Любой компетентный эксперт поймёт, что ослабление федерального центра и равные условия при интеграции повторяют ошибки СССР. Такая интеграция создаёт альтернативные политические центры, при любом серьёзном кризисе система дестабилизируется, а территории с переходят к саботажу и отваливаются, попутно прихватив русские земли.

Именно с подачи КГБ РБ Николай Сергеев, представитель Института стран СНГ в Беларуси, выдвинул идею Белорусского союзного округа в новом государстве, куда войдут Калининградская, Псковская и Смоленская области. Через равную интеграцию белорусские националисты хотят разжиться территориями, не имея жёстких обязательств перед ослабленным федеральным центром, а после закономерного развала получить территориальные приобретения. При такой схеме интеграции можно ожидать и создания Казахского союзного округа, куда войдут граничащие с Казахстаном области России, и иных подобных округов — с катастрофическими последствиями для российской государственности.

К тому же, интеграция на равных условиях означает продолжение дерусификации в соответствующих республиках.

Многие считают евразийство право-консервативной идеологией, но на самом деле евразийцы имеют сильные связи с Брюсселем, европейскими, и особенно немецкими фондами, которые заинтересованы в ослаблении централизации России и накачке этнического национализма в окраинах. Евразийство является аналогом коммунизма, который подразумевал дробление, а не объединение.

Сутью евразийской интеграции является сохранение суверенитета постсоветских республик и их дерусификация за счёт преференций от России в рамках ЕАЭС. Дополнительно это должно ослабить контроль России над собственными территориями, граничащими с членами ЕАЭС, и усилить сепаратизм.

После поражения в Беларуси такая схема интеграции, увы, является магистральной.

Оприглашении Лукашенко 29 января к Путину в Сочи:

Смысл такого приглашения на первый взгляд понятен: приняв его, Лукашенко пропускает визит Помпео 1 февраля и ухудшает свои позиции в США, а не приняв — остаётся без средств и показывает свою недоговороспособность.

Но если подумать лучше, то у такого хода России имеется множество слабых мест.

У Лукашенко в голове свои личные, запоздалые 90-ые, с верой в святой всемогущий Запад и идеями национал-сепаратизма — а ещё он мастер многовекторности. Он вполне может сослаться на дела и заявить, что может прибыть в Россию только вечером 1-ого февраля. Далее он примет Помпео, быстро поедет в аэропорт и вылетит в Сочи.

Гипотетически, российская сторона могла бы поставить условие «или 31, или никакого визита», но… если бы подобная принципиальность существовала, то Путин давно бы не встречался с Лукашенко в принципе, после всего, что Лукашенко сделал, и сколько раз он обманул Путина. То есть, даже с таким переносом Лукашенко придётся принять.

Итак, крупная ошибка номер один: такое приглашение и встреча в первую очередь подтверждает рукопожатность Лукашенко в России, которой давно не должно быть. Какие ещё после 20-ого декабря могут быть встречи? Партнёры, постсоветские республики получают сигнал — Россию можно бесконечно обманывать и даже совершать враждебные действия, но Россия всё равно будет оказывать вам почести. С учётом этого, Лукашенко будет искать многовекторный компромисс.

Хорошо, ну сорвёт Россия одну встречу Лукашенко и представителя США, выдав это за великую дипломатическую победу. И что дальше? Помпео могут принять и Макей, глава МИД, и Равков, глава Совбеза, и Сергеенко, глава администрации Лукашенко. Помпео может перенести свой визит. Знают ли в России глубину проникновения Запада в структуры и умы чиновников РБ?

Знают ли, насколько велико влияние не американских, но европейских, а особенно немецких фондов — которые параллельно работают с МИД РФ? Знают ли о тайных договорённостях Запада и Беларуси, включая участие РБ в учениях НАТО? Знают ли, сколько контактов РБ — Запад осуществляется на уровне министерств, аналитиков, силовиков, наконец втайне? Знают ли о дерусификации Беларуси?

Движение Беларуси на Запад это махина, а потенциальная отмена встречи Помпео — Лукашенко — мелкая кочка.

Итак, крупная ошибка номер два: даже в случае успеха, срыв встречи Лукашенко и Помпео это не стратегия, а в лучшем случае тактика, а скорее — мелкая пакость. Беларусь де-юре находится под протекторатом России в рамках СГ и фактически живёт за счёт России. В то же время, де-факто Беларусь является колонией Запада (ЕС), и это нужно менять коренным образом. Это достигается не срывом одного визита, а (i) смещением Лукашенко, либо (ii) ультиматумом по прекращению всех доверительных отношений РБ с ЕС и США, закрытию всех фондов и аресту националистов, и смещением Лукашенко после первой же попытки ослушаться.

Лукашенко в Сочи спросят, нравится ли ему то, что сейчас есть, т.к. дальше будет только хуже. Дабы решил по хорошему подписать карты и уйти с миром (не выставляться на следующий срок и обеспечить административное несопротивление приходу нужного человека, который в ракурсе следующего срока сделает все необходимые действия и по картам и по третьей фазе объединения). Как будущего президе?