Как правозащитники и региональные власти предлагают ООН регулировать митинги.

Комитет ООН по правам человека закончил принимать отзывы к «Общему замечанию» о праве граждан на мирные собрания. Итоговый документ будет носить рекомендательный характер, но очевидно, что на него будут ссылаться на судебных процессах. Ранее “Ъ” подробно пересказывал предложения российских властей: авторы документа объясняли, что протесты можно «ограничивать» из-за «угрозы возникновения насилия», и отстаивали допустимость «превентивных задержаний и обысков» перед митингами. Теперь “Ъ” изучил отзывы других стран и правозащитных организаций, отобрал самые интересные предложения и сравнил их с российской практикой.

Амстердам

Мэрия Амстердама направила письмо в ООН отдельно от правительства Нидерландов. Городские чиновники объяснили, что в их стране «центральное правительство не имеет права голоса в том, как местные власти решают вопрос с демонстрациями». В Нидерландах за обеспечение свободы собраний отвечают совместно мэрия, местный прокурор и полиция. Мэрия уточнила, что в 2019 году получила 1446 уведомлений о намерении провести публичное мероприятие и каждое было рассмотрено «в соответствии с четырьмя ключевыми принципами».

Принципы мэрии Амстердама:

При этом чиновники Амстердама настаивают, что организаторы мероприятий должны уведомлять власти о своих планах. Но не для того, чтобы запретить или «согласовать» митинг, а чтобы власти и полиция могли обеспечить безопасность протестующих: «Мы считаем, что местные власти всегда должны быть в состоянии сделать оценку безопасности, и у нас есть простой онлайн-инструмент для уведомления о вашем мероприятии вашей ассамблеи как минимум за 24 часа, доступный 24/7 для всех».

В мэрии отмечают, что такие движения, как «Оккупай» или «Желтые жилеты», не имеют традиционной структуры и руководства, что «усложняет» процесс подготовки к мероприятию: «Мы, как власть, хотели бы обсудить, как мы можем защитить их права и права и свободы других, но они не могут предоставить нам представителя, который говорит и действует от имени движения».

Чиновники мэрии уточняют, что законодательство Нидерландов регулирует публичные мероприятия, в которых участвуют минимум два человека. «Тем не менее в Амстердаме мы видим рост числа протестов, которые проводятся исключительно одним человеком, но все равно могут представлять потенциальную угрозу общественному порядку и безопасности,— говорится в документе.— Примером может служить педофил, публично выступающий в поддержку своего права «любить детей» во время масштабного мероприятия. Такого рода протесты одного лица часто происходят без пересечения границ уголовного законодательства, так что мы, как местный орган, не можем им воспользоваться». В мэрии просят Комитет по правам человека рассказать, как регулируют «одиночные протесты» в других государствах.

Напомним, что российское законодательство также позволяет гражданам проводить одиночные пикеты без какого-либо предварительного уведомления. Однако пикетчики часто жалуются, что им мешают реализовать это право. Например, полиция практически всегда прерывает пикеты, требуя предъявить документы. Есть и другие, «неформальные» способы. Часто к пикетчику подходит незнакомый человек с собственным плакатом — зачастую это просто лист бумаги с написанным ручкой лозунгом. Это дает полиции право задержать пикетчика, поскольку акция считается уже не «одиночной», а значит, требующей санкционирования.

Еще одна проблема голландского подхода к митингам — их частота:

В Амстердаме у нас есть очень популярная площадь Дам, которую иногда занимают шесть демонстраций в одно и то же время. Чтобы защитить право каждого на собрания, мы сейчас готовим ограничения для тех организаций, которые приходят на это место иногда ежедневно».

Другой принципиальный для мэрии Амстердама вопрос — митинги ультраправых, «которые иногда выступают за расовую ненависть или другие формы дискриминации». «Правильно ли мы истолковываем проект, согласно которому комитет хотел бы запретить эти собрания? Мы не уверены, является ли такой подход эффективным для взаимодействия с этими движениями и для решения социальных проблем, которые их и порождают,— говорят чиновники.— Естественно, закон должен соблюдаться. И если во время такого рода собраний допускают незаконные высказывания, то виновные должны быть арестованы. Но запрещение самого митинга, по нашему мнению, не соответствует голландскому законодательству».

Если по ходу митинга возникают какие-то проблемы, полиция старается до последнего воздерживаться от применения насилия. «Если участник действует агрессивно, мы сначала сообщаем об этом организатору или маршалу (аналог дружинника, но из числа посетителей мероприятия.— “Ъ”) и просим его/ее повлиять на этого участника,— говорят чиновники мэрии Амстердама.— Мы предпочитаем такой вариант, а не прямое полицейское воздействие, и часто это помогает деэскалации ситуации».

ЮНИСЕФ (Детский фонд ООН)

В своем комментарии ЮНИСЕФ требует обратить особое внимание на безопасность детей во время массовых мероприятий и подчеркивает, что им должно быть предоставлено государством право на участие в протестах. «Дети десятилетиями выходили на улицы и требовали соблюдения своих прав, но сейчас они делают это в беспрецедентных масштабах на всех континентах,— говорится в письме.— Поскольку дети, как правило, не имеют права голоса, то право на участие в мирных собраниях особенно важно для них — зачастую это их единственная возможность участвовать в общественной жизни и влиять на общество, в котором они живут».

Авторы напоминают, что Конвенция о правах ребенка дает несовершеннолетним право участвовать в мирных собраниях, признавая за детьми право формировать и выражать свои собственные взгляды.

«В некоторых случаях участие в мирных собраниях может представлять риск для детей. В том числе значительный риск быть арестованным, задержанным, подвергнутым жестокому обращению, пыткам и убийству,— говорится в документе ЮНИСЕФ.— Дети подвергаются повышенному риску по сравнению с большинством взрослых из-за их особой уязвимости, но также и потому, что они иногда преднамеренно становятся мишенью (например, со стороны полиции или сил безопасности). Дети также подвергаются большему риску быть принужденными к участию в мероприятиях: они могут стать жертвой манипуляции взрослых».

Поэтому ЮНИСЕФ настаивает на том, чтобы правительства и правоохранительные органы «учитывали особый статус детей» при планировании и применении способов «контроля толпы». «Такие методы, как обыск или задержание, должны использоваться в отношении детей только в случае крайней необходимости и только квалифицированными должностными лицами,— говорится в письме ЮНИСЕФ.— Должно быть запрещено использование нелетального оружия (например, дубинок, водяных пушек, перцовых баллончиков, слезоточивого газа, электрошокеров, резиновых/пластиковых пуль и т. д.) в отношении детей. Обращение полиции с детьми на собраниях должно соответствовать достоинству и ценности ребенка, укреплять уважение детей к правам и свободам других людей, а также учитывать возраст и потребности ребенка. Ни один ребенок не должен подвергаться пыткам или другим жестоким, бесчеловечным или унижающим достоинство видам обращения».

Российские правозащитники регулярно сообщают о случаях задержаний и избиений несовершеннолетних в ходе оппозиционных акций. Кроме того, СМИ часто публикуют истории о том, как учителя или сотрудники полиции запугивают школьников, угрожая им «проблемами» в случае их участия в протестах. “Ъ” беседовал со школьниками, избитыми в ходе летних протестов из-за недопуска ряда оппозиционных кандидатов на выборы в Мосгордуму. «Росгвардия начала наступление, и мы с другом оказались в толпе. Один росгвардеец ударил меня кулаком в глаз, я согнулся, меня повели за руку в автозак. Я просил его представиться, спрашивал, за что меня задержали, но мне ничего не отвечали,— рассказал “Ъ” 15-летний Константин.— К нам в школу пришла инспектор, она проводила беседу о походах на митинги. Сказала, что в нашей школе трое учеников — я, мой друг и еще кто-то — участвовали в акции и были задержаны. Она запугивала учеников, угрожала уголовными делами. Я думаю, что многие действительно испугались». «Только я хотел начать зачитывать Конституцию, как со спины на меня налетели четверо сотрудников правоохранительных органов. Я получил несколько ударов дубинкой по голове, еще по ребрам»,— рассказал “Ъ” 17-летний школьник Александр Костюк.

Гонконг

«Центр правосудия Гонконга» (созданная в 2007 правозащитная некоммерческая организация — НКО) рекомендует ООН разработать четкие правила применения полицией оружия на массовых мероприятиях. Правозащитники указывают, что в Гонконге полиция засекретила ряд важных приказов и инструкций, в частности документ, посвященный полицейскому оружию, и приказ о применении силы и огнестрельного оружия. Авторы документа предлагают, чтобы все виды полицейского оружия проходили через тщательную независимому экспертизу, которая рассказала бы обществу об их воздействии на человека.

С начала протеста против закона об экстрадиции в 2019 году, говорится в документе правозащитников, полиция Гонконга использовала для разгона демонстраций слезоточивый газ и водометы, вода в которых была смешана с химикатами. «Правительство Гонконга первоначально отказалось раскрывать информацию о слезоточивом газе, включая детали его производства и химический состав. После неоднократных требований правительство представило ограниченную информацию о химическом составе слезоточивого газа,— говорят правозащитники.— Кроме того, полиция призналась в использовании слезоточивого газа с истекшим сроком годности, который может разлагаться на токсичные химические вещества. У репортера, который часто пишет репортажи с протестов, был диагностирован симптом воздействия диоксинов». «Центр правосудия Гонконга» упоминает также про использование полицией водяных пушек с голубой жидкостью, вызывающей сильное раздражение кожи. «Полиция настаивала на том, что синяя жидкость была нетоксичной, и отказалась раскрыть химический состав жидкости»,— говорится в сообщении. Правозащитники предлагают обязать полицию раскрывать информацию о таком оружии: его химический состав, детали изготовления и обязательно советы по лечению нанесенных им травм.

В другом заявлении гонконгские НКО рассказали, что «правительство Гонконга аннулировало визы экспатам и мигрантам, которые выступили против властей Гонконга или китайского правительства. Также оно отказало во въезде иностранным активистам, которые намерены были приехать в Гонконг выступить с речами». Они поделились и другой историей о способах властей ограничить протест: «В Гонконге единственным местом проведения акций протеста в пределах видимости и слышимости центрального офиса правительства является дорожка перед входом шириной девять метров. В 2002 году, чтобы помешать организации «Фалуньгун» протестовать, правительство поставило цветочную клумбу на дорожке, сократив ее ширину до трех метров».

Польша

Власти Польши не стали слишком подробно комментировать проект документа ООН. Тем не менее их внимание привлек пункт о том, что государства должны приложить «особые усилия» для защиты права на собрания «лиц, подвергающихся дискриминации». «Это включает обязанность защищать участников от нападений, вызванных гомофобией, сексизмом или гендерной дискриминацией»,— говорилось в документе. Власти Польши предложили убрать эту часть документа, заявив, что «нет никаких оснований для дополнительного разграничения этой конкретной группы дискриминируемых лиц». Они добавили, что «в настоящее время сексуальные меньшинства не являются наиболее дискриминируемой группой, в отличие, например, от религиозных меньшинств».

Франция

«Репортеры без границ» — базирующаяся в Париже международная НКО — посвятила свой отзыв положению журналистов на демонстрациях. В рамках протестов «желтых жилетов» с ноября 2018 года по май 2019 года организация зарегистрировала минимум 54 ранения журналистов и более 120 других инцидентов, связанных с правоохранительными органами. По меньшей мере 12 журналистов получили серьезные повреждения, переломы и даже травмы лица в результате использования полицией гранат. Еще 42 журналиста получили более легкие травмы, вызванные ударами дубинок и выстрелами резиновыми пулями. «Многие из этих актов насилия можно считать преднамеренными, умышленно направленными на журналиста при осуществлении им своей деятельности»,— предупреждают «Репортеры». Им известны также случаи преднамеренного уничтожения журналистских материалов, угроз, оскорблений и необоснованного задержания.

«Наконец, следует отметить, что журналисты также являются жертвами насилия, вызванного самими демонстрантами: это физическое насилие, избиение, оскорбления, плевки, запугивание»,— говорится в документе. В связи с этим правозащитники требуют особо прописать важность защиты журналистов на массовых мероприятиях. «Поскольку демонстрации представляют общественный интерес, полное и точное их освещение имеет основополагающее значение для права общественности на информацию,— говорят «Репортеры без границ».— Журналисты не должны подвергаться неизбирательному и тем более целенаправленному насилию со стороны правоохранительных органов».

Власти России в своем комментарии назвали дополнительные гарантии журналистам «попыткой создания некоего привилегированного режима защиты отдельных категорий лиц».

Кения

Кенийский адвокат Майна Киаи, бывший спецдокладчик ООН по праву на свободу мирных собраний и ассоциаций, в своих предложениях коснулся вопроса финансовой независимости НКО. «Крайне важно отстаивать право гражданского общества на получение финансирования. Государство не должно вводить прямые ограничения на получение финансирования организаторами мирных собраний,— заявил он.— Лица и ассоциации имеют право искать и получать финансирование и другие ресурсы законными средствами: от отечественных и зарубежных доноров, для поддержки мирных собраний и других мероприятий».

Напомним, что в 2012 году на волне протестов против итогов выборов в Госдуму в России был принят закон, наделяющий НКО статусом так называемого иностранного агента. Сообщалось, что законопроект был подготовлен в администрации президента. Закон позволил Минюсту признавать некоммерческие организации иностранными агентами, если они получают финансирование из-за рубежа и занимаются «политической деятельностью». Под этим определением законодатели имели в виду попытки влиять на решения госорганов, в том числе путем «формирования общественного мнения».

Интернет

Свои предложения ООН прислала международная организация Access Now («Доступ сейчас»), которая изучает влияние информационно-коммуникационных технологий на общество. С 2011 года организация документирует случаи отключения интернета властями стран, которые хотят остановить распространение какой-то информации или помешать коммуникации граждан. В 2016 году было зафиксировано 75 таких отключений, в 2017 году — 108, в 2018 году — 196, а в 2019-м — уже 213. «В качестве основных оправданий для закрытия интернета правительства часто называют национальную и общественную безопасность, «фейковые новости» и ненавистнические речи. Однако на самом деле фактическая причина обычно не совпадает с обоснованием, данным правительством»,— говорят правозащитники.

«Средства коммуникации необходимы для обеспечения безопасного и эффективного осуществления права на протест. Цифровые коммуникационные услуги, включая новые технологии, должны оставаться открытыми и безопасными для всех, чтобы люди могли осуществлять свои права на свободу выражения мнений, организаций и мирных собраний,— считают в Access Now.— Блокирование доступа в интернет или приложений социальных сетей нарушает право на свободу выражения мнений, лишает людей права искать, получать и распространять информацию. Отключения часто происходят в периоды протестов, что непосредственно затрагивает право на свободу мирных собраний».

«В отличие от других конфиденциальных персональных данных, биометрические идентификаторы часто являются неизменными характеристиками: человек не может изменить форму своего лица или мочки уха,— отмечает Access Now.— Сбор личной информации и данных лиц, участвующих в мирных акциях протеста, должен строго соответствовать применимым международным стандартам, включая право на неприкосновенность частной жизни».

В прошлом году международная правозащитная группа «Агора» обратилась в ООН с жалобой на отключение мобильной и интернет-связи во время акций протеста в Москве и Ингушетии. В обращении сообщается о перебоях со связью во время столичных акций 27 июля и 3 августа 2019 года. В Ингушетии мобильный интернет был отключен во время митингов летом и осенью 2018 года. С прошлого года столичные власти ввели систему распознавания лиц на митингах — камеры прикреплены прямо к рамкам металлодетекторов. Юрист Алена Попова вместе с политиком Владимиром Миловым подали иск к управлению МВД Москвы и департаменту информационных технологий столичной мэрии с требованием запретить «использование технологии в отношении политически несогласных с властью людей».

Япония

Некоторые НКО вместо предложений к «Общему замечанию» просто рассказали ООН о проблемах в собственных странах. Самый подробный рассказ получился у небольшой японской организации Stand with Okinawa, которая борется за закрытие американских военных баз на территории острова Окинава.

«Остров Окинава имеет давнюю историю борьбы ненасильственными способами против колонизации,— говорится в документе.— Сейчас здесь большую роль играют мирные массовые акции, тесно связанные с антивоенным движением. Такое собрание — это место, где островитяне могут общаться друг с другом, обмениваясь идеями или делясь проблемами и страданиями».

Окинавцы традиционно любят музыку, которая помогала им пережить тяжелые времена, продолжают авторы документа. «Они изобрели музыкальный инструмент из консервных банок. А во время массовых акций островитяне выражают свои чувства пением и танцами,— говорят правозащитники.— Они используют разнообразные выразительные ненасильственные акции протеста. Например, есть несколько способов блокировать транспортные средства, которые обслуживают незаконное строительство. Окинавцы устраивают сидячие забастовки, танцы, а также медленную ходьбу (так называемая коровья ходьба). На острове Мияко протестующие исполняют местный танец перед грузовиками, чтобы задержать их работу». При этом «пение и танцы» привлекают тех жителей, которые боятся присоединиться к протесту.

«Один из таких присланных офицеров сказал писателю, родившемуся на Окинаве: «Ты дикарь!» Это показывает, что в Японии не проводится никакого реального обучения сотрудников правоохранительных органов правам человека»,— с сожалением отмечают авторы документа.

«Полиция однажды арестовала одного из лидеров протеста, не оказав ему медицинской помощи, хотя у него тяжелое заболевание,— рассказали о другом нарушении правозащитники.— Пожилая женщина, пережившая во время войны битву за Окинаву, была однажды вызвана в полицейский участок. Праворадикалы разъезжали вокруг участка, издавая звуки, которые звучали как сирена во время войны. Это напомнило женщине о пережитом ею жестоком военном опыте, что серьезно отразилось на ее здоровье. А полиция не стала защищать ее и не остановила машину». Японские правозащитники отдельно указывают, что полиция должна подавать пример молодежи о том, как относиться к старшим: «Так, например, когда пожилой протестующий произносит короткую речь, его следует почтительно подождать несколько минут. О его немедленном задержании не может быть и речи».