источник: s12.stc.all.kpcdn.net

— А я думала, ты мной гордиться будешь, — обиженно говорит дочь. — Я так волновалась сегодня, а вдруг меня не возьмут? Главное, чтобы все анализы были хорошие.

— А может, все-таки не возьмут? — с надеждой говорю я.

Дочь мрачнеет.

— Да я быстро обучусь. И не волнуйся, там защитные костюмы, все по правилам.

— А ты видела, какие у медперсонала пролежни на лице?! Ты же так гордишься своим хорошеньким личиком.

<p data-gtm-vis-recent-on-screen-1882845_800=«39680» data-gtm-vis-first-on-screen-1882845_800=«39680» data-gtm-vis-total-visible-time-1882845_800=«100» data-gtm-vis-has-fired-1882845_800=«1»>- Ничего, пройдет, — отмахивается дочь. Ее глаза блуждают где-то там, далеко. Она мысленно уже в отделении.

— Ты крестик свой возьми, — всхлипываю я.

— Да хочешь, даже иконки возьму. Ну, чего ты плачешь? Разве ты меня спрашиваешь, когда едешь на войну? Я с четырех лет всем отвечала на вопрос: где мама? Мама на войне. Я хочу доказать, что я истинная дочь своей матери.

— Не надо ничего доказывать! У меня своя жизнь, у тебя своя.

Дальше — невозможно.

— Мам, я же с ночной смены. А после — целый день работы. Можно я посплю? У нас целая неделя впереди, чтобы ругаться.

источник: s16.stc.all.kpcdn.net

***

Ушла на фронт. Медсестрой. В Страстную пятницу. Моя маленькая, миленькая, наивная девочка. Вчера паковала огромный чемодан с кучей тряпок и горой косметики.

— Да кто ж это все увидит под скафандром и маской? — спрашиваю я.

— Но ведь весна уже, — радостно говорит дочь. – И потом: это же на два месяца. Весь медперсонал селят в гостиницу прямо рядом с госпиталем, чтоб мы никого из близких случайно не заразили, чтобы время на дорогу не тратили. Ты не переживай, мамусик!

«Мамусик» смотрит на все эти сборы тоскливыми, как у брошенной собаки, глазами.

— А как же Пасха? – растерянно говорю я. – Мы же всегда вместе праздновали. Вас же в понедельник хотели забрать.

— Людей не хватает. Госпиталь в Измайлово только в начале апреля открыли. Завтра у меня уже первые сутки в реанимации.

— Как?! – в ужасе спрашиваю я. – Ты же ничего не умеешь!

— Научусь. Я же врач.

Она волочет чемодан к выходу, а я все думаю, что надо сказать какие-то важные слова. А их нет.

— А кто же будет красить яйца на Пасху? — растерянно спрашиваю я.

— О, вот тебе задание, чтоб не скучала. Научишься, наконец, красить яйца. Ты у меня уже большая. Пока, мамусик!

Ушла. Позвонила через час. Она взяла пять помад, три тона для лица, но забыла все документы для отдела кадров. Вернулась. И тут я уже зарыдала и сказала все, что полагается:

— Благословляю тебя, дочь моя! На святое дело идешь!

— Да, на борьбу с ковидлом. (Так врачи между собой называют коронавирус.)

А я вдруг вспомнила, как она в седьмом классе решила стать врачом. Жертвой ее медицинской практики стал огромный плюшевый медведь. Каждый день она делала ему уколы. (Вскоре это пригодилось. Я серьезно заболела, а после медведя она отлично научилась делать уколы уже мне.) Бедный плюшевый зверь разбух от воды и закончил свои дни в мусорке. «Первопроходец! — грустно сказала тогда Соня. — Он не зря прожил свою жизнь».