Николай Подосокорский 2020-07-07

3 июля студенческий журнал Doxa и The Insider написали, что из Высшей школы экономики планируют уволить оппозиционно настроенных преподавателей. В частности, старший преподаватель Школы философии НИУ ВШЭ Виктор Горбатов сообщил журналистам, что оппозиционно настроенные преподаватели двух университетских школ — Школы философии и Школы культурологии — попали в список «неблагонадёжных» и могут быть уволены. Всего, по данным Горбатова, руководство ВШЭ готовится сократить 22 ставки: 15 ставок в Школе философии и ещё семь — в Школе культурологии. По словам Горбатова, его «взяли на карандаш», также ему дали совет «не высовываться». По мнению Горбатова, в «чёрный список» ВШЭ попали преподаватели, которые подписывали открытые письма в поддержку политзаключённых и профессора Гасана Гусейнова.

источник: pp.userapi.com

Существование списка подтвердили ещё несколько преподавателей ВШЭ. В частности профессор Гасан Гусейнов сообщил DOXA: «Будущий руководитель новой Школы филологических наук Евгений Казарцев прямо сказал, что руководство поставило перед ним задачу очистить школу от тех, кто вредит репутации ВШЭ и, как он выразился, „ведет политическую пропаганду в соцсетях“». В самом вузе эту информацию опровергли, но очень скоро она подтвердилась.

Уже 6 июля из Высшей школы экономики уволили академического руководителя образовательной программы «Культурология» доцента Ольгу Рогинскую из-за ее поста в фейсбуке и интервью о предстоящих сокращениях в вузе.

Константин Эггерт в своей колонке на сайте «Deutsche Welle» написал: «Угроза увольнения независимо мыслящих преподавателей Высшей школы экономики — очередной сигнал Кремля обществу: „Сидите тихо!“» По словам Эггерта, «все последнее время скандалы, связанные с ВШЭ, носят явно политический характер. В прошлом году того же Гасана Гусейнова обвинили в нанесении ущерба репутации университета за вполне безобидные высказывания в соцсетях о плачевном состоянии современного русского языка. А после кампании в защиту студента Егора Жукова, попавшего под суд за высказывания в видеоблоге, студентам и профессорам ВШЭ пытались запретить вообще высказываться публично на политические темы. То есть тот самый неприятный осадочек из старого анекдота уже накопился, несмотря на заверения руководства ВШЭ в приверженности принципам академической свободы».

«Страх нынешних чиновников от образования и культуры перед гневом Кремля будет только усиливаться. Ведь теперь, после „триумфального“ голосования за так называемые поправки в конституцию, заказ со Старой площади будет на тишь, гладь, Божью благодать и всеобщее единодушное одобрение всего во всех областях общественной жизни. Иначе что же это за триумф? В этом смысле, возможные „запреты на профессию“ в ВШЭ — один из первых, но далеко не последний признак наступающих перемен», замечает колумнист.

Сегодня стало известно об уходе из ВШЭ, все по той же причине поддержки опального профессора Гусейнова и других открытых писем, филологов Ильи Кукулина и Марии Майофис. Вот что об этом написал сам Кукулин в своем фейсбуке:

«Дорогие друзья, думаю, что после вчерашнего собрания Школы культурологии и Школы философии Высшей школы экономики мы с Maria Maiofis уже можем рассказать о наших делах и планах. Как мы уже говорили некоторым из вас приватно, с 1 сентября мы с Машей уже не будем работать в Школе культурологии ВШЭ – точнее, в преобразованной Школе философии и культурологии. На этом собрании руководитель Школы культурологии и Лаборатории социокультурных исследований ВШЭ Виталий Анатольевич Куренной обрушился с критикой на тех преподавателей, которые «своими действиями навлекают на Высшую школу экономики крайне негативные эффекты» — насколько можно судить по его предыдущим выступлениям на заседаниях Школы, он имел в виду тех преподавателей, кто подписывал в минувшем учебном году открытые письма. Виталий Анатольевич сообщил, что ВШЭ действует в «очень сложной стране» и с этим нужно считаться. Далее он сказал (цитирую дословно): «Надо принимать решение: либо мы что-то делаем, либо, как граждане мира, мы должны принимать какие-то другие решения». В соответствии с уже устоявшейся в течение июня-начала июля практикой реформирования Факультета гуманитарных наук, имена увольняемых преподавателей не называются, но, кажется, Виталий Анатольевич сделал все возможное, чтобы мы себя узнали и в этих его фразах, и в его сетованиях на тех преподавателей, которые якобы не хотят работать в команде.

Предстоящие сокращения никак не проговариваются публично. Вместо этого на собраниях школ (подразделений Факультета гуманитарных наук) руководители упоминают абстрактных сотрудников — без называния имен — которые «навлекают негативные эффекты» или «ведут политическую пропаганду в соцсетях»; те же администраторы говорят, что ни рейтинги у студентов, ни качество академических публикаций не будут определять кадровых решений. По-видимому, предполагается, что преподаватели будут терпеливо ждать, оставят их или не оставят, а если не оставят, то какие предложения им сделают – и поэтому будут пока молчать.

Произошедшее вчера в финале заседания двух Школ публичное отстранение Ольги Олеговны Рогинской от должности руководителя бакалаврской образовательной программы „Культурология“ показало нам, что кадровые решения в новой Школе могут быть приняты по сугубо субъективным критериям и вдобавок совершенно молниеносно. Работать под таким дамокловым мечом, признаться, было бы совершенно невозможно.

Мы чувствовали себя в Школе культурологии совершенно на своем месте и довольно долго разрабатывали и «обтачивали» курсы, в наибольшей степени соответствующие интересам студентов и современного академического рынка труда. Кажется, эти курсы получились вполне осмысленными – по крайней мере, если судить по студенческим отзывам. Сейчас руководители разных уровней делают нам намеки, чтобы мы попробовали найти себе работу в других структурных подразделениях ВШЭ, но я плохо умею понимать намеки и не уверен, что они относятся именно к нам, а кроме того, почти во всех подразделениях Факультета гуманитарных наук идут сокращения, и мы не можем быть уверены, что, придя на какое-либо преподавательское место, не отнимем зарплату и должность у кого-либо из наших коллег. Предполагаю, однако, что после этого моего поста руководители структурных подразделений ВШЭ будут говорить, что Марию Майофис и меня никто увольнять вообще из ВШЭ не собирался. Нас и многих других наших коллег вынуждают ждать решения своей судьбы или хлопотать за себя, срочно придумывая разнообразные научные проекты, в ситуации полной неопределенности и часто меняющихся указаний администрации – хотя преподавательские отпуска уже начались, и нам нужно было бы или дорабатывать старые курсы, или разрабатывать новые. Кроме этого, летние месяцы мы всегда используем для того, чтобы работать над собственными научными публикациями.

Не исключаю, что за претензиями к нам со стороны руководителей ВШЭ стоит непроговоренное подозрение в том, что мы ведем со студентами в стенах Вышки какие-то политические разговоры или осуществляем политическую агитацию. Если эти подозрения есть, они напрасны (я опровергаю их не для того, чтобы вступить с кем бы то ни было в переговоры об уже принятых кадровых решениях – эти решения, насколько я понимаю, уже не могут быть пересмотрены – а только для того, чтобы читающие этот пост понимали, как устроена ситуация на самом деле). Мы понимаем, что исследования в сфере гуманитарных наук ХХ—XXI веков имеют собственные политические значения, но мы никогда не вели на занятиях дискуссий о текущих политических процессах – потому что мы преподаем не политологические дисциплины. На протяжении одной пары – 1 час 20 минут – мы обычно едва успевали рассказать собственно о тех научных проблемах, которые должны были обсудить в соответствии с учебным планом. Мы всегда отделяем наши личные политические взгляды от преподавания. Мы никогда не зафренживали в соцсетях наших студентов, пока они не закончат все наши курсы и не сдадут нам все экзамены – в частности, для того, чтобы не привлекать их внимание к тому, что мы пишем в социальных сетях. У нас всегда был торжественный день после вручения дипломов, когда мы зафренживали наших – теперь уже бывших – студентов, которые просили о том, чтобы мы включили их в список своих френдов.

Однако для нас дорога академическая свобода мысли. Больше всего нам с Машей досталось от руководителей разных уровней за то, что мы подписали письмо протеста против решения Этической комиссии ВШЭ об известном посте Гасана Гусейнова. Когда мы подписывали это письмо, нашей целью было не защитить Гасана Гусейнова персонально, а присоединить свой голос к голосам тех, кто считал это решение опасным прецедентом, ограничивающим свободу слова и свободу мысли для произвольно выбранных преподавателей ВШЭ. К сожалению, для этих опасений и сейчас сохраняются существенные основания.

Огромное спасибо нашим коллегам-друзьям из Школы культурологии, которые были с нами все эти годы и поддерживали нас в работе и в жизни. И огромное спасибо – всем нашим студентам, которые у нас учились: с вами было тепло и интересно.

Мы желаем нашим студентам мужества и терпения в нынешней ситуации. Мы вас уже многому научили (и сами у вас многому научились – для нас обоих это очень важно), и надеемся, что то, о чем мы вам рассказывали, поможет вам учиться и дальше.

Я понимаю, что в связи с пандемией ситуация на рынке труда очень плохая, но тем не менее скажу, что мы – Мария Майофис и впс – открыты для предложений. Мы надеемся и дальше преподавать в Московской высшей школе социальных и экономических наук (Шанинке), но будем рады заказам на учебные и просветительские курсы, статьи, рецензии и другие материалы».

_______________

Напомню, что это уже вторая волна наступления на академические свободы в ВШЭ. В ходе первой, которая случилась год назад, из вуза были уволены казавшиеся руководству нелояльными политологи. В частности, работы в университете лишился известный политолог-регионалист Александр Кынев.

Кынев в интервью в изданию Znak в июле 2019 года сказал следующее: «С одной стороны, есть очевидная попытка вмешательства государства в сферу гуманитарных наук. Как я уже отметил, мы знаем, что руководители вузов регулярно получают сигналы и звонки из самых разных инстанций власти, которым может не понравиться интервью или исследование того или иного преподавателя. По поводу каждого из нас постоянно кто-то звонит и жалуется. Мы знаем, что при вузах есть кураторы спецслужб, которые вмешиваются в учебный процесс, пытаются давить. Это стало нормой жизни. С другой стороны, внутри вузов идут постоянные интриги, и недовольство в отношении преподавателей со стороны власти может использоваться как аргумент, чтобы избавиться от неугодных. Допустим, есть какой-то профессор, который не нравится какому-нибудь проректору.

А тут на него еще и жалуются из ФСБ. Это же прекрасный повод выдавить его из вуза, причем сделать вид, что это не его решение, а давление сверху. То есть типичные интриги в научной среде еще и усугубляются: кто-то пытается выслужиться, кто-то — сделать карьеру, кто-то — пристроить нужных друзей. Что касается гонений вообще на гуманитарные науки, то, например, известны случаи отъездов из страны видных экономистов. Можно вспомнить и Сергея Гуриева, и Владислава Иноземцева, и Константина Сонина, и многих других. И экономику, и социологию, и философию постигают те же проблемы, что и политологию. Если сокращается поле для инакомыслия, если все точки зрения делятся на правильные и неправильные, все рассматривается через призму личной преданности, а если ты не предан, то, может быть, ты враг и шпион. Конечно, в таких условиях ни одна наука нормально существовать не может. Если фактор лояльности стоит на первом месте, то он уничтожает любую науку».