Решение совета директоров ЦБ о снижении ключевой учетной ставки до 4,25% годовых наглядно показало системный кризис господствующих базовых экономических понятий.
В рамках классической западной экономической модели основой хозяйственной деятельности является кредит. Любой бизнес обязан расти. Иначе его обойдут и поглотят конкуренты. Собственная прибыль, даже большая, источником роста служить не может.
Потому что, если она большая, значит рынок огромный и пустой, конкретный товар или услуга на нем пользуется чудовищно высоким спросом. Дефицит порождает рост цен. Но он же создает удобную возможность по вхождению в него и других компаний, которые могут оказаться расторопнее.
Следовательно, деньги на расширение роста следует брать из внешних источников. Для этой цели существуют банки. Чем больше размер доступного у них капитала, и чем он дешевле в заимствовании, тем лучше.
Считалось, что российская экономика уперлась в пределы роста исключительно по причине исчерпания дешевых кредитов. За рубежом ставка ниже, потому зарубежные компании выигрывают конкуренцию у российских.
Это даже породило убеждение в необходимости недостающие деньги просто напечатать. Мол, стоит наполнить экономику дешевым капиталом, и все сразу зацветет и заколоситься. Политика ЦБ РФ, отказывавшегося от снижения ключевой ставки, некоторыми экономическими гуру порой называлась чуть ли не предательской.
И вот теперь Эльвиру Набиуллину наконец удалось заставить ставку снизить. Но где же рост? Его нет. Почему? Потому что нынешняя мировая экономика уже шестой год как окончательно перестала функционировать по классическим правилам.
Бежать ради любви к процессу больше не имеет не то чтобы именно смысла, бежать стало некуда. Свободные рынки исчерпаны. Настал период, когда стратегия захвата естественным образом сменяется стратегией освоения захваченного.
Потребности не только российского, всего мирового рынка полностью удовлетворены. Конкуренция ведется не за захват новых пустых ниш или секторов. Теперь определяющим являются издержки и производительность труда, поэтому дешевый кредит свой экономический смысл во многом потерял.
Причем, дешевый кредит тому и другому прямо мешает. Так как обесценивает преимущества, достигаемые в результате оптимизации существующих бизнес-процессов и внедрения более эффективных технологий. Из двух источников финансового ресурса – прибыли и кредита – именно кредит должен быть дороже. Только тогда появляется смысл к прибыли вообще стремиться.
Дешевый кредит тоже нужен, однако носить он должен только стратегический характер. Для целевого финансирования масштабных долгосрочных проектов, нацеленных на импортозамещение или восстановление утраченных отраслей.
Сегодня нельзя построить швейную фабрику и сразу обогнать всю турецкую, индийскую или малазийскую легкую промышленность. Производство является лишь вершиной достаточно большой пирамиды с очень широким основанием.
Чтобы шить, фабрике необходимы соответствующего качества, ассортимента и цены ткани, а также фурнитура, которые, в свою очередь, также являются конечным продуктом собственной производственной пирамиды.
Для уверенного вытеснения импорта требуется создавать всю пирамиду, начиная с основания. Так, как это было сделано в свое время в Советском Союзе. Причем понимая, что прибыль проект «через год» не даст при всем желании.
Она появится сильно потом, когда сложную систему взаимосвязей получится не только сделать, но еще и все внутренние технические и хозяйственные процессы тщательно отладить. И вот тогда, чтобы по пути не разориться, следует использовать целевые дешевые и долгосрочные кредиты.
Но реализация такой концепции требует коренных перемен еще на уровне базовых императивов. Прежде всего – не только отказа от концепции безусловной обязательности бесконечного роста как самоцели, но и от многих других базовых концепций современной макроэкономической теории.
