Большое интервью Сергея Лаврова российским радиостанциям — LIVE
источник: s15.stc.all.kpcdn.net
Прямая трансляция. Сергей Лавров даёт интервью российским радиостанциям. Свои вопросы министру иностранных дел РФ зададут главный редактор радио Sputnik Маргарита Симоньян, главный редактор Издательского дома «Комсомольская правда» Владимир Сунгоркин и главный редактор радиостанции «Говорит Москва» Роман Бабаян.
Большое интервью Сергея Лаврова трем радиостанциям: полная стенограмма
М. Симоньян:
— Нас предупредили, что времени мало, потому что вас ждут итальянцы, поэтому для вашего же блага, чтобы вы успели ответить на все наши вопросы… Мы сейчас, когда готовились к интервью, мы сказали друг другу так в полушутку, хотя это очень грустный юмор, что надо быстро перед тем, как Сергей Викторович зайдет, посмотреть в телефоне, в соцсетях, не началась ли еще какая-нибудь война. Потому что в этом году как-то это все случается внезапно… Но не началась, а продолжается другая… несмотря на вроде бы достигнутые, в том числе, вашими титаническими усилиями… я не представляю, вы реально эти 11 часов переговоров не курили и как вы вообще с этим справились… несмотря на достигнутое перемирие, по факту, никакого прекращения огня толком нет. И вот хочу вас спросить — а оно вообще возможно? Мы, Россия, говорим о безальтернативности мирного подхода к урегулированию, а это можно сделать? Кто-то остановится?
С. Лавров:
— Во-первых, конечно, переговоры были уникальными. Но отмечу, что в решающий момент свой вклад внес президент, потому что он контролировал наши ночные бдения и где-то уже глубоко в ночи мы с ним два раза разговаривали…
М. Симоньян:
— Звонил или заходил?
С. Ларов:
— Звонил, звонил. Конечно же, подключался и Сергей Шойгу, потому что там было важно согласовать вопрос о том, что объявление перемирия будет, наверное, не очень достаточным, если не будет механизма контроля за прекращением огня. И второй пункт документа, который был согласован, ровно это предусматривает. И за последние дня я несколько раз контактировал со своими коллегами в Баку и Ереване. То же самое делал Сергей Шойгу — общался с министрами обороны. И президент разговаривал с лидерами конфликтующих сторон. И наш главный посыл заключается в том, что все-таки необходимо немедленно встречаться по линии военных и согласовывать тот самый механизм контроля за прекращением огня, о котором говорится в нашем документе и который пока никто даже не начал обсуждать. Соответствующие сигналы я переподтвердил буквально полчаса назад, когда мне звонил министр иностранных дел Азербайджана. Такой же сигнал мы направляем и нашим армянским коллегам, думаю, что это сейчас является ключом к устойчивому прекращению огня, от которого страдают гражданские объекты, мирные граждане…
М. Симоньян:
— А что это такое за волшебный механизм контроля за прекращением огня?
С. Лавров:
— В любом конфликте, когда политики и дипломаты объявляют о договоренности прекратить огонь, тут же военные, для того, чтобы все это было успешным, военные согласовывают на земле, какие конкретно меры для этого должны предприниматься, кто будет наблюдать объективно за тем, как соблюдается режим прекращения огня с обеих сторон. Это не нечто волшебное, так было и в Приднестровье, так было и на Донбассе, хотя там это прекращение огня объявляется уже не один раз и вот только последнее более-менее действует, и то только потому, кстати сказать, что были в контактной группе разработаны дополнительные меры верификации этого режима. Так, кстати сказать, было и в 1994 году в Карабахе, когда объявление о прекращении огня сопровождалось по линии военных четким согласованием того, как это будет выглядеть на земле. Поэтому, да, отвечая на вторую часть вашего вопроса, конечно, политическое урегулирование возможно. Предложения, которые сопредседатели прорабатывали и продолжают прорабатывать, остаются на столе переговоров, их содержание уже известно. Это поэтапное, постепенное освобождение районов вокруг Карабаха при соблюдении гарантий безопасности Карабаха и при обеспечении до того, как будет определен окончательный статус Карабаха, обеспечение надежной связи между Арменией и Карабахом. И такая схема хорошо известна, думаю, что сейчас не было бы счастья, да несчастье помогло, вот эти печальные события должны помочь активизировать политический процесс параллельно с решением на земле вопросов безопасности.
Р. Бабаян:
— Сергей Викторович, надежная связь с Арменией, имеются в виду два района, Авачинский коридор? То есть схема 5 – 2?
С. Лавров:
— Все договоренности, которые обсуждали в последнее время, и которые всерьез воспринимались сторонами, предполагали на первом этапе освобождение 5 районов, при сохранении 2 районов на второй этап, равно как на второй этап откладывался бы и вопрос об окончательном статусе Карабаха. А на первом этапе, помимо освобождения двух районов, разблокировались бы все коммуникации, экономические связи, транспортные контакты и развертывались бы миротворцы, которые гарантировали бы невозобновление боевых действий.
Р. Бабаян:
— То есть все-таки миротворцы? Это тот самый механизм, про который вы только что говорили.
С. Лавров:
— Этот механизм сейчас на линии фактического соприкосновения должен заработать. Это не 5 районов, которые должны быть переданы на первом этапе согласно предложениям. Сейчас даже не миротворцы, а военные наблюдатели, их было бы достаточно.
Р. Бабаян:
— Наши?
С. Лавров:
— Мы считаем, что было бы совершенно правильным, если бы это были наши военные наблюдатели, но окончательное решение должно быть за сторонами. Безусловно, мы исходим из того, что будут приняты во внимание и в Ереване, и в Баку наши союзнические отношения, отношения стратегического партнерства.
В. Сунгоркин:
— Сергей Викторович, нынешнюю войну (если называть вещи своими именами) в Карабахе вдохновляла Турция. Вообще мы на Турцию натыкаемся регулярно – Турция в Ливии, Турция в Сирии становится нашим вовсе не союзником, мягко говоря, а, скажем так, военным оппонентом. И при этом мы заявляем регулярно о том, что это наш стратегический союзник. Как все это будет сейчас, в свете происходящих событий, где мы, где Турция, кто мы по отношению друг к другу, Россия и Турция?
С. Лавров:
— Мы никогда не квалифицировали Турцию как нашего стратегического союзника. Это партнер, очень тесный партнер, на многих направлениях это партнерство имеет стратегический характер. И действительно, мы работаем в Сирии, мы стараемся помогать урегулировать и ливийский кризис. Турция стремится тоже свои интересы в этом регионе продвигать. А главное, что это абсолютно законно. Если интересы легитимны, будь то Турция, будь то Иран, будь то Объединенные Арабские Эмираты, Катар, много стран в этом регионе имеют свои интересы, которые проецируются за пределы их государственных границ. Важно, чтобы это проецирование было транспарентным.
И в том, что касается Сирии, я считаю, такая транспарентность и легитимность была обеспечена. Несмотря на то, что турецкие военнослужащие присутствуют на территории Сирии без приглашения законного правительства, президент Асад и его правительство приняли и поддержали создание Астанинского формата, они сотрудничают в выполнении всех тех инициатив, которые выдвигает тройка астанинских гарантов. И в этом смысле, конечно, партнерство Турции, России и Ирана имеет очень важную роль, именно оно позволило сократить территории, на которых правили террористы, по сути дела, до Идлибской зоны деэскалации. Ну, и отдельная тема – это восточный берег Евфрата, где американцы, к сожалению, так нетранспарентно и абсолютно противозаконно продвигают идеи сепаратизма, поощряя настроения курдов к тому, чтобы они устанавливали отличные от центрального правительства правила проживания и вообще функционирования тех территорий, на которых сейчас американцы хозяйничают.
В Ливии мы тоже взаимодействуем с Турцией, как вы знаете, не один раз уже встречались дипломаты и военные, представители спецслужб, чтобы, используя возможности каждой из наших сторон, а мы контактируем со всеми – и с восточной частью Ливии, где расположен парламент, и с западной частью Ливии, где находится правительство национального согласия турки, как вы знаете, поддерживают правительство национального согласия, но прекрасно понимают, что необходимо искать компромиссы между подходами всех регионов, всех политических сил Ливии.
…и сейчас политические процессы, которые пока достаточно хаотично, но все-таки развиваются и начинают выстраиваться в одном более-менее русле, — это касается и берлинской конференции, и тех инициатив, которые проявляет Марокко, Тунис, Египет, как соседние страны — это абсолютно понятно, и мы это поддерживаем. Важно сейчас под эгидой ООН все это канализировать в такую единую схему, которая будет опираться на стимулирование всех ливийских сторон не к тому, чтобы они ультиматумы друг другу выдвигали, как мы наблюдали, между Тобруком и Триполи в последнее время, а чтобы они сели и стали договариваться. И, повторю еще раз, вот сейчас все эти усилия стараются наши ооновские коллеги привести к общему знаменателю, — мы этому активно содействуем. Я слышал так же, что и Турция заинтересована в том, чтобы такие процессы набирали силу. В любом случае, дипломатия предполагает учет позиций всех сторон конфликта внутри той или иной страны, которая охвачена кризисом, но так же учет интересов региональных стран, которые легитимные, которые принимаются самими конфликтующими сторонами.
Ну и насчет Карабаха. Роль Турции в Карабахе. Да, мы…
М. Симоньян:
— Извините, пожалуйста, вот вы рассказали про учет интересов всех стран. А в Карабахе мы считаем, что интерес Турции там легитимен и собираемся его учитывать?
С. Лавров:
— Я перехожу к Карабаху. Мы не согласны с той позицией, которую озвучила Турция, которую несколько раз и президент Алиев высказывал, здесь никакого секрета нет. Заявления о том, что есть и допустимо военное решение конфликта, мы не можем разделить. К сожалению, Турция смогла это сделать, и выступила за то, что… подтвердила, что она будет поддерживать любые действия, которые Азербайджан предпримет для решения этого конфликта, включая военные. Мы находимся в контакте с турецкими коллегами, я разговаривал несколько раз в период вот этого кризиса с министром иностранных дел Мевлютом Чавушоглу, мы все-таки отстаиваем свою точку зрения, что мирное урегулирование не только возможно, оно является единственным способом обеспечить устойчивое решение этой проблемы. Потому что все остальное будет сохранять конфликт в немножко приглушенном состоянии, но, если не будет долговременного политического согласия, все равно когда-то решения, которые достигнуты были военным путем, докажут свою несостоятельность и боевые действия все равно будут.
Р. Бабаян:
— Эффект отложенной войны, да?
С. Лавров:
— Да, да. Как мы видим, кстати, вот с палестинской проблемой…
Р. Бабаян:
— Я про Турцию. Невозможно это не замечать и все практически на это обращают внимание, что Эрдоган на самом деле активизировался. Посмотрите, он ведет свою игру в районе Ближнего Востока — Ливия, Сирия — однозначно он считает эту зону зоной своих интересов и он об этом не скрывая говорит. На территории Кипра у него своя игра. Он опять пошел на обострение на греческом направлении, они в шаге были от войны. Это Греция. Плюс его заявления о том, что Иерусалим — это тоже османский город. И вот сейчас то, что они делают в регионе Южного Кавказа, и при этом, смотрите, как интересно получается, он даже в своей инаугурационной речи, когда говорил про Турцию, он говорил «османо тюркия»… В самой Турции его называют новым султаном. То есть, он не скрывая говорит о том, что он хочет воссоздать новую Османскую империю, поэтому активизировался по всем направлениям. Я уже не говорю про его решение по службе опять в соборе Святой Софии. Это же явный отход от всего завещания, которое ему оставил Мустафа Кемаль. Вот в связи с этой активностью Эрдогана, турецкого лидера турецкой республики, мы будем вносить какие-то коррективы в нашей политике именно на турецком направлении?
С. Лавров:
— Коррективы, конечно, всегда необходимо иметь в виду, но политика на турецком и любом другом направлении должна, конечно, исходить из реальности. И политика должна избегать материализации принципа о том, что война — это продолжение политики. Это мое глубокое убеждение. Хотя, конечно, наверняка бывают ситуации, когда, если против тебя осуществляется агрессия, то пушки должны перестать молчать.
М. Симоньян:
— У нас это называется «Если не слушаете Лаврова, будете слушать Шойгу».
С. Лавров:
— Ну, я видел маечку. Ну, примерно об этом. Но я хочу сначала обозначить общую ситуацию в том, кто, где, как пытается продвигать свои интересы. Смотрите, везде, где вы перечислили, Турция проявляет свою активность, там достаточно активно, а порой и более активно, чем Турция, страны, которые расположены за 10 тысяч миль и даже больше от этого региона, есть страны, которые поближе расположены, но Соединенные Штаты везде из этих точек играют весьма и весьма активную роль. В Сирии, я уже сказал, как они активно подрывают весь смысл резолюции 2254, которая подтвердила территориальную целостность и потребовала ее уважать в отношении Сирийской Арабской Республики, создают там квазигосударственные структуры. Нисколько не смущаясь, объявив сначала запрет на закупки сирийской нефти всем странам мира, там разрешили своей компании добывать нефть и использовать вырученные средства на укрепление курдских структур, которые не должны подчиняться Дамаску. Это тоже пример того, как на том же, кстати, восточном берегу Евфрата Турция работает с тем, чтобы, как она считает пресечь курдский терроризм. Уж, по крайней мере, у Турции озабоченность в отношении безопасности своей границы Сирии и на восточном берегу Евфрата, и в районе Идлиба, они гораздо более легитимны, чем то, что пытаются Соединенные Штаты делать, разжигая сепаратистские тенденции в Сирийской Арабской Республике.
В Ливии Соединенные Штаты весьма и весьма активны. И также пытаются разруливать этот конфликт в своих интересах, в том числе с тем, чтобы ослабить Турцию и ослабить Российскую Федерацию, между прочим. Это открыто заявляется. Там тоже нефть играет не последнюю роль. Потому что вопрос о том, чтобы вернуть ливийскую нефть на мировые рынки, снять мораторий, который объявил командующий Ливийской национальной армии, он имеет большое политическое и практическое значение, прямо влияя на цены на энергоносители.
Ну, палестинскую проблему, Иерусалим и урегулирование конфликта между арабами и Израилем, создание палестинского государства — Соединенные Штаты просто отодвинули всех остальных, сказали: мы сами разберемся. Была арабская мирная инициатива – сначала палестинское государство, потом нормализация отношения Израиля со всеми арабами, — а мы ее перевернем с ног на голову. Сначала мы будем продвигать активно установление отношений Израиля с арабскими соседями, а потом посмотрим, как можно будет решить, и надо ли будет вообще решать палестинскую проблему. Мы за то, чтобы отношения Израиля со своими соседями, с другими странами региона улучшались. Но мы против того, чтобы это делалось за счет интересов палестинского народа, которые закреплены в той же самой резолюции Генеральной Ассамблеи, которая провозгласила и создание еврейского государства. Еврейское государство живет и здравствует, наши близкие друзья и партнеры, а палестинского пока нет. Обещанного, конечно, три года ждут, но три года давно уже прошли, и много раз.
Да, и, конечно, в ситуации, когда объявляется забытым и перечеркнутым решение Совета Безопасности ООН о том, что судьба Иерусалима должна решаться с учетом позиций сторон и с учетом положения Иерусалима как столицы трех религий. И когда доступ к мечети Аль-Акса, который должен определяться в рамках договоренностей об окончательном статусе, в контексте создания палестинского государства, опять пересматривать все и отменять, наверное, со стороны лидеров исламского мира, каковым, конечно же, является президент Эрдоган, мы будем слышать такого рода заявления. И в принципе еще более широкий контекст — в исламском мире идет очевидная борьба за лидерство, несколько полюсов. Это, конечно же, и Турция…
Р. Бабаян:
— Они хотят стать лидерами суннитского мира.
С. Лавров:
— Это, конечно же, и Саудовская Аравия как лидер и место нахождения двух величайших исламских святынь…
Продолжение следует.
suare 14 Октября 2020Р. Бабаян:
— Они хотят стать лидерами суннитского мира.
С. Лавров:
— Это, конечно же, и Саудовская Аравия как лидер и место нахождения двух величайших исламских святынь. Ну, и не будем забывать, что, помимо тюрков и арабов, есть еще и пакистанцы, и индонезийцы, крупнейшее исламское государство мира, и мы многократно… у нас есть отношения и с Лигой арабских государств, и с советом сотрудничества арабских стран Персидского залива, и с организацией исламского сотрудничества, которое объединяет все без исключения исламские государства Азии, Африки, где бы они ни находились. И, к сожалению, в рамках ислама вот это противоборство, конкуренция за лидерство обретает очень часто, и в последнее время все чаще, такие достаточно ожесточенные формы. Мы в контактах с нашими коллегами из организации исламского сотрудничества всячески призываем к тому, чтобы они как-то вырабатывали общие подходы, консенсусные позиции, чтобы они стремились к какой-то гармонии между всеми течениями ислама. Где-то в 2010 году, по-моему, или чуть раньше, король Абдалла, Иордании, проводил саммит всех мусульман, на котором был принят документ, оманская декларация была принята, если я правильно помню название этого документа, в которой содержалось подтверждение единства всех мусульман, обязательства это единство продвигать в различных практических ситуациях. Не получается до сих пор.
Ну, по Святой Софии — да, конечно, мы признаем право Турции, властей Стамбула определять конкретные параметры использования этого объекта, но, безусловно, с учетом его статуса, как объекта всемирного культурного наследия, который статус был присвоен по линии ЮНЕСКО и в рамках ЮНЕСКО эта дискуссия еще не завершена, нам давали заверения турецкие коллеги о том, что все то, что связано с православной культурой, сохранит открытость для доступа посетителей, туристов, паломников, посмотрим, как это будет на практике реализовано, потому что пока технические соответствующие меры еще не завершены.
Ну и Южный Кавказ. Опять же, посмотрите, кто на Южном Кавказе пытается активничать. Американцы далеко не менее активны.
Р. Бабаян:
— Ну, американцы откровенно говорят о том, что зона их национальных интересов весь мир, то есть, они позиционируют себя, как империю. Но турки никогда не говорили, что они империя. А сейчас они находятся на этом пути.
С. Лавров:
— Что, опять Бык и Юпитер, что ли, я не пойму?
Р. Бабаян:
— Не знаю, надо вот разобраться, что они имеют в виду…
С. Лавров:
— Может быть, все должны быть Быками или в противном случае все должны быть Юпитерами?
Р. Бабаян:
— Сергей Викторович, еще такой вопрос. Вот процитирую вам вас самого же. Если в ЕС не понимают необходимости взаимоуважительного диалога с Россией, будем вынуждены прекратить с ними общаться. Что вы имели в виду?
С. Лавров:
— Нет, я так не сказал. Я сказал, что у нас тогда возникает вопрос не просто о том, возможен ли бизнес, как обычно, а о том, возможен ли вообще бизнес с Евросоюзом, который не просто свысока, а достаточно высокомерно и, я бы сказал, аррогантно посматривает на Россию, требуя от нас отчитываться во всех грехах, которые мы, по мнению Евросоюза, совершили. Я считаю, что мы не должны отчитываться ни в чем. Потому что у нас есть, во-первых, собственная Конституция, собственные законы…
М. Симоньян:
— Если позволите, я вопрос Романа продолжу. А как мы можем с ними не общаться? И можем ли? Вот что вы в этом имели в виду?
С. Лавров:
— Ну, как? Понимаете, экономические интересы должны сохраняться. И экономические операторы должны сами решать, что им выгодно, а что им невыгодно. Но бегать и унижаться, я считаю, ниже нашего достоинства. Если они будут разваливать наше экономическое партнерство, включая тот же Северный поток-2, ну, наверное, они всю газотранспортную структуру взаимодействия, всю структуру взаимодействия по линии многих других ведомств и компаний, не разрушат. И пусть это идет своим чередом. От объективных интересов, которые будут совпадать.
Но когда нам заявляют о том, что мы в принципе не доросли еще до того, чтобы быть геополитическим партнеров Евросоюза, как это сделала не так давно Урсула фон дер Ляйен, когда тот же Хайко Маас, министр иностранных дел Германии, говорит, что наши разночтения с Россией не означают, что мы, Германия, не хотим иметь хорошие или хотя бы разумные отношения с Российской Федерацией… Ну, хорошими они едва ли будут в обозримой перспективе, хотя не по нашей вине, и мы всегда готовы их возобновлять, нормализовывать, оздоровлять на равноправной и взаимоуважительной основе. А что касается разумных отношений, все, что касается разума, сейчас, к сожалению, подлежит анализу по ту сторону нашего диалога. И я очень надеюсь, что разум там возобладает. Пока мы этого не видим.
Кстати, говоря о подспудных течениях и о том, как может формироваться новый подход со стороны Евросоюза к России, в Германии недавно публично близкие правительству ФРГ мозговые тресты, политологи взялись за выработку новой восточной политики. И, по сути дела, она предлагает демонтировать существующую двустороннюю повестку дня. Вот там заявляется, что было у нас стратегическое партнерство, оно ушло в прошлое, было партнерство для модернизации, которую еще на посту министра продвигал Франк-Вальтер Штайнмайер. Но вот считают эти политологи, не удалось их материализовать, все эти проекты, Россия отказалась стать единомышленником Евросоюза и НАТО, не захотела этого делать и окончательно превратилась в противника по принципиальным вопросам миропорядка, — говорят эти мыслители, которые близки к правительству Германии, и которые предлагают, как они говорят, отказаться от стратегических замыслов в отношении партнерства с Россией. И более того, если до недавнего времени Евросоюз говорил: да, стратегически мы с Россией расходимся, но нужно избирательно сотрудничать в тех областях, где есть общие интересы, — эти мыслители частью своего нового подхода обозначают и такую парадигму, что избирательное сотрудничество (даже оно) станет возможным лишь тогда, когда русские изменят свое поведение.
Это вызревает. Когда в кругах политических аналитиков подобного рода вещи прорезаются, то, конечно же, это говорит об изменении настроений в правящей элите. Посмотрим, как это будет препарироваться в практической политике, но пока практическая политика лидеров Евросоюза, включая Францию и Германию, к сожалению, не очень оптимистична, хотя в Париже, по-моему, гораздо более настроены сохранять стратегические отношения с нами. По крайней мере, это позиция президента Макрона, которая в контексте его договоренностей с президентом Путиным реализуется в целом ряде механизмов, которые между Москвой и Парижем были созданы, для того чтобы обсуждать и вырабатывать какие-то общие подходы, общие видения в отношении стратегических вопросов, вопросов стратегической безопасности и стратегической стабильности в Европе.
Посмотрим, куда будет выруливать вся эта ситуация, все эти мыслительные процессы. Но, повторю, Евросоюз, последнее заседание министров иностранных дел… Я вчера говорил с Жозепом Боррелем, он, по-моему, как человек опытный прекрасно понимает, что без России очень трудно решать многие вопросы, которые интересуют Евросоюз. Поэтому даже как бы инстинкт обеспечения собственных интересов должен сподвигать Европу, объединенную в ЕС, к партнерству с Россией, к взаимодействию с Россией. Но, по моим оценкам, и судя по его реакции на некоторые мои вопросы, пока Евросоюз не в состоянии справиться с русофобским меньшинством, которое, грубо спекулируя на принципе консенсуса, на принципе солидарности, русофобское меньшинство блокирует более-менее конструктивные подходы к развитию отношений с Россией.
Р. Бабаян:
— Русофобское меньшинство — это страны Балтии…
С. Ларов:
— Нет, ну, вы такие философские крупные вопросы задаете, что…
С. Сунгоркин:
— Сергей Викторович, вот возвращая ту цитату, которую вы сказали — русские должны изменить свое поведение. Мы же можем в разные стороны менять свое поведение. Ну, например, почему мы не возбуждаем дело уголовное по Навальному? Почему Меркель встречается с Навальным, а большое количество лидеров западных встречается с Тихановской, а мы здесь как-то все время очень осторожничаем, мы все время в обороне. Может, нам тоже начинать встречаться с оппозицией, хотя бы на уровне министерства иностранных дел со своими какими-то, так скажем, симпотизантами в этих странах? Вот мы такие очень осторожные на фоне того, как все в разнос пошли везде.
С. Лавров:
— Ну, мы старались весь себя прилично. И всегда уважали те решения, которые принимались в странах, с которыми у нас есть отношения. Решения, касающиеся выбора руководителей, парламентариев и т.д. Да, мы видим, как наши западные коллеги всегда встречаются с оппозицией, причем, далеко не всегда и не только с системной оппозицией. У нас несколько лет назад, специально эта тема обсуждалась, мы решили, что мы будем работать с оппозицией… да мы в общем-то и до этого не чурались отношений с оппозицией. Но теперь мы просто будем это делать уже без оглядки на тех, кто пытался нам выдвигать…
С. Сунгоркин:
— С кого начнем, Сергей Викторович?
С. Лавров:
— Ну, я не знаю… вот 2017 года, избирательная кампания во Франции. Сюда, в Москву, по приглашению наших парламентариев, приезжает Марин Ле Пен — лидер парламентской партии, легитимный, системный политик. Она общается с парламентариями, ее принимает президент Путин. Тогдашний мой коллега, министр иностранных дел Жан-Марк Эро, публично заявляет, что это попытка вмешательства в избирательные процессы во Франции. Что Франция не хочет вмешиваться во внутренние дела Российской Федерации и надеется, что Россия тоже не будет вмешиваться во внутренние дела Франции. Пожалуйста, и посмотрите, с кем сейчас встречаются и Макрон, и Меркель… Как принимают там Светлану Тихановскую… и никто даже не обращает внимания на то, что это в общем-то является вмешательством во внутренние белорусские дела.
Р. Бабаян:
— А, может, именно потому, что мы вот такие вежливые и осторожные?
С. Лавров:
— Ну, у нас сейчас нет препятствий для общения с оппозицией и, если это только не те, кто призывает к насильственному свержению конституционного строя наших партнеров, я считаю, что мы будем общаться со всеми, как, собственно, это уже в целом ряде случаев и происходит. А насчет…
С. Сунгоркин:
— Навальный. Почему бы, например, не возбудить уголовное дело? Потому что это некий аргумент у них, что, мол, даже уголовное дело не по нему не возбуждено.
С. Лавров:
— Ну, мы много раз объясняли. У нас уголовное дело должно возбуждаться на основе фактов, которые позволяют подозревать наличие уголовного преступления. И всегда предшествуют такому решению о возбуждении уголовного дела доследственное расследование, которое сейчас ведет министерство внутренних дел. Они опросили более 200 человек, взяли какие-то показания у врачей, у сотрудников гостиницы, у экипажа самолета и так далее и тому подобное. Но я даже не буду сейчас перечислять, у нас по различным телеканалам сейчас столько приводится фактов того, сколько здесь недосказанностей, каких-то несуразиц и прочее, и прочее. Бутылка, почему люди прибежали в этот номер, почему они были в трусах и босиком, и, тем не менее, никто больше не заболел. Ну, нестыковок миллион. И мы будем настаивать на том, чтобы наши германские коллеги уважали свои международно-правовые обязательства, вытекающие из конвенции о правовой помощи 1959 года и ее протоколов. Насчет, кстати, уголовного преследования и насчет того, кто кому должен чего объяснять. У нас не так давно прозвучала фраза из уст официальных представителей о том, что у нас есть данные, что с Навальным работает ЦРУ. Это было заявлено…
М. Симоньян:
— Песков сказал.
С. Лавров:
— Да, тут же некий (не помню его фамилию, с какой-то итальянской фамилией) адвокат Навального потребовал доказать распространяемые сведения. И вот это их позиция. А когда мы просим доказать наличие уголовного состава в том, что произошло с Навальным, когда мы просим немцев показать то, что они обнаружили в его анализах, нам говорят: вы что, нам не верите? И нам еще говорят: а мы не можем вам это передать, потому что пациент должен дать согласие, а он его не дает.
М. Симоньян:
— Это классический принцип всей международной политики последних лет — все животные равны, но одни животные равнее, чем другие. В связи с этим вопрос. Во-первых, вы упомянули Германию и «Северный поток», но я его сформулирую шире. Узкий вопрос: что мы будем делать, если Германия все-таки откажется от «Северного потока»? А шире я этот вопрос давно хочу задать и вам, и не только вам.
Что бы мы ни делали, мы получаем санкции. Есть мнение, что это вообще не зависит от того, что мы делаем, что это не зависит от нашего поведения, что есть некий набор санкций, который давно придуман и будет внедряться не с целью изменить наше поведение, а с целью сдержать наше развитие – экономическое, военное, торговое, неважно. Всегда найдется кейс Магнитского или что-то еще, из-за чего можно влепить санкции. Ну, смотрите, сколько в СИЗО в США умирает людей, но мы же санкции не вводим (да у нас и возможностей нет таких, чтобы какие-то чувствительные санкции против них ввести).
Если они это делают все равно, может быть, нам перестать на них оглядываться? Может быть, нам более широко свои интересы защищать в мире? Может быть, нам определиться с тем, а что мы вообще хотим, что мы хотим с интеграцией делать, мы хотим вернуться в какой-то форме к более широкому Союзному государству? Может быть, нам это ярче, отчетливее, агрессивнее, что ли (в хорошем смысле слова), позиционировать и добиваться, раз уж санкции будут все равно?
С. Лавров:
— Я ровно об этом и сказал. Нам пора перестать, и мы уже перестаём судить о себе по тем оценкам, которые нам выставляет коллективный Запад или отдельные западные страны. У нас есть, кому судить действия Российской Федерации как государства. У нас есть Конституция, у нас есть соответствующие органы власти, у нас есть российский народ, который принимает решения о том, кому он доверяет руководить этой страной. Всё.
Если у нас есть партнеры (а таких подавляющее большинство), которые готовы на взаимоуважительной основе искать баланс интересов, то мы с ними должны продолжать наше сотрудничество. Таких, повторю, большинство. Да, у нас есть структуры, которые мы во многом по своей инициативе создавали, которые мы хотим укреплять, и это в военно-политической области и ОДКБ. СНГ охватывает и вопросы безопасности на постсоветском пространстве, экономические, социальные, гуманитарные, образовательные проекты, есть Шанхайская организация сотрудничества. Евразийский экономический союз, Союзное государство. Их надо укреплять. Я считаю, это нужно делать более энергично. Соответствующие поручения президентом сформулированы, они прорабатываются в правительстве. И, конечно, мы должны делать все, чтобы эти проекты были более привлекательными для тех, кто сейчас объединен этими структурами.
Я подтвержу еще раз, я не думаю, что нам нужно постоянно смотреть на то, что о нас говорит Запад. Я согласен с вами на 100 процентов, поводом для того, чтобы сдерживать наше развитие, Западу особо искать не надо, он эти поводы умеет создавать сам.
М. Симоньян:
— Может быть, нам надо тогда смелее? Ввели войска на Донбасс, навели порядок, в открытую. В чем проблема, если санкции будут все равно?
С. Лавров:
— Мы все-таки вежливые люди, как вы знаете. И я убежден, что наша позиция отстранения от ситуации, когда мы оглядываемся на Запад, что он там о нас подумает, она все-таки должна оставаться в рамках международного права. И мы должны сохранять приверженность всем тем договоренностям, которые с нашим участием достигались, включая, если говорить о Донбассе, Минские договоренности.
Но другое дело, что нам надо требовать, самим требовать от тех, кто так или иначе подписывался под решениями об урегулировании тех или иных ситуаций, чтобы они выполняли свои обязательства. Потому что вот смотрите, я уже направил, наверное, с десяток писем своим коллегам во Франции и в Германии, прямо обращая из внимание на абсолютно неприемлемые действия, которые напрямую диаметрально противоположны минским договоренностям, которые предпринимаются официальными лицами на Украине, включая президента Зеленского, включая главу делегации на переговорах в контактной группе, включая министра иностранных дел. Ответы абсолютно беспомощные и — простые отписки. Я им объясняю, что вот Зеленский заявил, что надо пересмотреть содержание и последовательность минского документа, а они мне говорят — мы по-прежнему ему привержены. Я привожу пример, как в нарушении Конституции Украины и в нарушение международных обязательств Украины прямая дискриминация русского языка в законах о языке, об образовании и на практике, они отвечают — да, мы будем обращать на это внимание в рамках ОБСЕ и Совета Европы. Это еще одно проявление того, что они считают себя и выше закона, и выше уровня Российской Федерации. Чувство собственного превосходства очень опасно.
М. Симоньян:
— Его не хватает иногда…
С. Лавров:
— Нам достаточно чувства собственного достоинства. Я думаю, что вот об этом надо думать.
Р. Бабаян:
— Но люди, вот слушатели, допустим, звонят в эфир и все время говорят — эта мысль в последнее время звучит все чаще и чаще — что хватит выражать обеспокоенность ситуацией там-то и там-то, нужно более активно и, может быть, даже более агрессивно наступать. Или же инициировать самим какие-то процессы, а не реагировать на чьи-то действия. Может, действительно уже что-то такое… Белоруссия, к примеру. Вот смотрите, вспоминали сейчас госпожу Тихановскую — она ездит, встречается с президентами разными, сидит в одной из соседних стран, стран Евросоюза. А у меня такой вопрос. Мы в принципе готовы к тому, что в Белоруссии может поменяться власть? Есть ли у нас какой-то запасной вариант, кроме Александра Григорьевича Лукашенко? Потому что тоже очень часто мы сталкиваемся с тем, что меняется власть в результате определенных событий — а мы потом оказываемся без запасного варианта и не знаем потом уже что делать.
С. Лавров:
— Мы, конечно, должны видеть картину на всех направлениях, которые окружают Российскую Федерацию, тем более, страны — ближайшие союзники Российской Федерации, мы долгие годы, столетия, жили в одном государстве, и при этом, конечно же, мы не должны вести себя, как ведут себя, скажем, те же американцы. Я с этим согласиться не могу. Они ведут себя грубо, невежливо, беспардонно. Хотя всех пытаются учить уважать право каждого народа самому выбирать свою судьбу. Они это право пытаются формировать через свои посольства, как это было в Киеве, в ходе двух майданов, все прекрасно знают, где и в каком количестве там расположены в официальных правительственных зданиях представители и ФБР, и ЦРУ. Они так же делают сейчас в Молдавии, между прочим. Мы видим это даже по публичным высказываниям американского посла. Они продвигают свои интересы и в республиках Закавказья, мы это тоже видим и знаем. Но я убежден, что мы такого рода методами действовать не должны. Мы должны видеть перспективу развития наших союзников, должны видеть те шаги, которые нам позволят сохранить хорошие, взаимовыгодные отношения с ними, независимо от того, как будут развиваться внутриполитические события. И вот в том, что касается Белоруссии, я убежден, что наша линия в поддержку процесса конституционной реформы, которая сейчас была впервые предложена президентом Лукашенко, и которую мы видим и говорим об этом публично, как хороший повод, хорошую возможность для того, чтобы завязать по-настоящему общенациональный диалог, куда вошли бы все политические силы страны, мне кажется, сейчас эта линия наиболее оптимальна.
Мы заявили о том, что мы признаём результаты президентских выборов. Мы убеждены, что все попытки их оспорить и сказать, что там было меньше процентов, со стороны наших западных партнеров, которые требуют, чтобы мы согласились на приглашение ОБСЕ, которая будет разруливать эту ситуацию, они все-таки попытки с негодными средствами. Именно западные наши партнеры и западные партнеры Белоруссии ударили по рукам ОБСЕ, чтобы она не принимала приглашение президента Лукашенко направить наблюдателей, для того чтобы посмотреть, как организуются и проводятся эти президентские выборы.
А сейчас, когда ОБСЕ просто упустила возможность внести свой вклад в обеспечение событий в том русле, которое будет способствовать развитию белорусского государства, сейчас говорить о том, что только ОБСЕ спасет эту ситуацию, по меньшей мере, некорректно. И мы все, если мы хотим помочь белорусскому народу, если мы все хотим сделать так, чтобы белорусский народ… А Лукашенко сказал, что он не держится за власть, что он после конституционной реформы готов рассмотреть вариант и досрочных президентских, и досрочных парламентских выборов. Если мы все заинтересованы в том, чтобы белорусский народ был един и процветал, мы, конечно, должны пресечь какие-либо ультиматумы с чьей бы то ни было стороны, должны пресечь попытки насильственных протестов. И, конечно, должны призывать к тому, чтобы и правоохранители тоже руководствовались законом и реагировали пропорционально. Это наша позиция, она неоднократно заявлялась.
Р. Бабаян:
— Как мы можем пресечь протесты?
С. Лавров:
— Пресечь призывы к насильственным протестам, к перекрытию транспортных магистралей. Сейчас мы эти призывы из Вильнюса, из уст Тихановской слышим. Я говорю «из уст», потому что, наверное, все-таки писали эти призывы другие люди.
М. Симоньян:
— Она сказала, что не умеет жарить котлеты. Сергей Викторович, в Белоруссии полыхнуло почти…
С. Лавров:
— Извините, я еще не сказал Роману насчет того, почему мы не можем какие-то инициативы выдвигать в своих интересах. Это не так. 2015 год, Минские договоренности сформулированы однозначно в российских интересах. И они поддержаны и президентом Украины тогдашним, и руководителями Германии и Франции. И то, что сейчас заявляют на Украине о невозможности выполнить Минские договоренности, потому что Россия хочет их выполнять в своей интерпретации, — это от лукавого. Интерпретация международно-правовая, которая одобрена Советом Безопасности ООН. И то, что эти соглашения отражают нашу заинтересованность в том, чтобы интересы украинского народа были обеспечены на устойчивой основе, это сейчас и раздражает всех тех на Украине, кто понимает, что они не готовы к учету интересов востока страны.
М. Симоньян:
— Сергей Викторович, они сформулированы в российских интересах, только они не соблюдаются. Именно поэтому, когда вы говорите о том, что мы должны все-таки действовать и защищать наши интересы в рамках международного права, все время хочется у вас спросить: а оно что, существует? Но я не буду, потому что вопрос риторический. Нам-то, журналистам, кажется, что никакого международного права уже нет, а есть только то, что происходит на земле, что мы видим своими глазами. Мы видим, как почти полыхнуло в Белоруссии, мы видим, как полыхнуло в Киргизии (это то, что сейчас происходит), Карабах уже обсуждали. Наши коллеги-журналисты из «Спутника» сидят в этих регионах, и в Молдавии у нас есть «Спутник», и в Грузии, они говорят, что готовимся, потому что тоже будет жутко.
Это «жутко» — это результат нашего противоборства там со злыми силами – Америкой и упомянутыми силами? Или это результат их намеренного раскачивания этих лодок и создания беспорядков у наших границ? Или это просто бардак внутри самих этих стран? И надо ли нам быть как-то активнее?
С. Лавров:
— Конечно, внутренние передряги в этих странах играют свою роль, и немалую роль, это очевидно. Я сейчас не буду на этом останавливаться. Во всех перечисленных вами странах есть внутренние проблемы. Особенно это было видно и в Киргизии, и в Молдавии…
Но вы упоминали, задавая один из предыдущих вопросов, о том, что, что бы мы ни делали, все равно запад будет пытаться нас стреножить, сдерживать, подрывать, подрезать наши возможности и в экономике, и в политике, и в технологических сферах. Это часть одного целого. То, что происходит вокруг наших границ…
М. Симоньян:
— У них, кстати, их развитие собственной безопасности написано, что они будут это делать…
С. Лавров:
— Да, конечно. Но у них написано это более-менее такими формулировками, которые еще в приличном обществе могут как-то пропустить мимо ушей, но на деле эти формулировки реализуются в практическом плане просто возмутительно.
М. Симоньян:
— Вы же тоже умеете сформулировать не так, как вам на самом деле хотелось бы сказать, правда?
С. Лавров:
— Нет, наоборот, я могу формулировать не так, как я обычно говорю. Но вывести нас из равновесия, в том числе, не только прямыми нападками на Российскую Федерацию во всех возможных и мыслимых сферах путем нечистоплотной конкуренции, санкций нелегитимных и дому подобным, но еще и разбалансировав ситуацию вокруг наших границ, не позволяя нам сосредоточиться на созидательных делах — вот это желание у них, конечно же, абсолютно очевидно. И тем не менее, при всех таких человеческих инстинктах, при всех искушениях ответить по принципу «сам дурак», я убежден, что мы должны оставаться на почве международного права. Мы не заинтересованы в том, чтобы…
М. Симоньян:
— Вы олдскульный человек, Сергей Викторович.
С. Лавров:
— Нет, я не олдскульный человек, я думаю, что это все равно будущее. И ничего надежнее, чем устав ООН, человечество не придумало. И, по крайней мере, моральное превосходство имеет тот, кто всегда может объяснить свои позиции универсальными международно-правовыми нормами, под которыми подписались все, без исключения, страны, вступая в ООН и затем развивая международно-правовую договорную базу в многочисленных конвенциях и т.д. Поэтому минские договоренности одобрены Советом Безопасности ООН. Это часть международного права. Карабахское урегулирование, роль сопредседателя минской группы ОБСЕ, где мы на инициативных передовых позициях, она тоже признана Советом Безопасности ООН. Вот мы только что говорили о том, что есть попытки расширить количество посредников. В Москве, вот в этом здании, в ночь на субботу, был принят документ, крайний пункт которого гласит, что остается неизменным переговорный формат. Это тоже ведь, между прочим, теперь часть международного права, будучи договоренностью сторон. Поэтому, наверное, в человеческом плане хочется иногда нагрубить, агрессивно как-то проявить свое возмущение поведением коллег, но приходится сдерживаться.
С. Сунгоркин:
— Сергей Викторович, расшифровывая все, что вы сказали, получается, что надо договариваться все-таки, условно говоря, не с Молдавией, а с США. Там осталось меньше месяца до выборов, у вас есть какие-то прогнозы, надежды, знаки какие-то, которые вы видите — будет лучше или хуже после выборов?
С. Лавров:
— Знаете, прагматизм тоже является частью нашей внешней политики, частью нашей внешнеполитической концепции, определенной президентом, которая предполагает продвижение, сотрудничество со всеми, которые к этому готовы на основе равноправия и в тех областях, где у нас есть общие пересекающиеся интересы. Мы с американцами, кстати сказать, при всей непоправимой, я считаю, ухудшившейся ситуации в концептуальных подходах к развитию сотрудничества, по ряду конкретных направлений взаимодействуем неплохо. В той же Сирии — да, мы принципиально не согласны с тем, что американцы, во-первых, пришли без всякого приглашения, по сути дела, оккупировали значительную часть Сирийской Арабской республики. А во-вторых, что они там на практике делают. И разворовывают углеводородные богатства, пускают их на цели, которые прямо сопряжены с разжиганием сепаратизма и т.д. Тем не менее, по линии военных у нас устойчивые каналы, чтобы… Это реальность — они летают, мы летаем. Есть договоренность о том, кто где летает, и о том, как реагировать в случае непредвиденных инцидентов. Есть механизм раннего предупреждения.
В политическом диалоге отмечу Афганистан, где есть механизм Россия – США – Китай, к которому подключается Пакистан, и к которому вполне может подключиться Иран. По крайней мере, у всех участников этого диалога нет в отношении этого каких-либо препятствий. По Корейскому полуострову, худо-бедно, мы все-таки взаимодействуем, несмотря порой на диаметрально противоположные подходы к той или иной ситуации.
В. Сунгоркин:
— По Карабаху совместное заявление.
С. Лавров:
— Да, по Карабаху мы сотрудничаем. И можем сотрудничать, кстати сказать, и по Приднестровью, где есть механизм 5 + 2 – две стороны (Кишинев и Тирасполь), Россия, Украина, США, ОБСЕ, Евросоюз. Пока, к сожалению, этот механизм по приднестровскому урегулированию не работает, прежде всего, потому, о чем мы уже говорили. Здесь американцы пытаются подмять всё под себя и создать из Молдавии очередной такой нарыв на постсоветском пространстве, не допустить того, чтобы коалиция, которая какое-то время назад сформировалась между госпожой Санду и Додоном и его социалистической партией, чтобы она никогда не состоялась на практике, и чтобы прозападные силы одержали однозначную победу.
Соединенные Штаты – это все-таки самая мощная до сих пор страна, но это государство уже не может решать ни один вопрос международной повестки дня в одиночку. Они пытаются это еще сделать. Это инерция, которая постепенно утихает. Пытаются это делать прежде всего в странах постсоветского пространства, где они откровенно продвигают антироссийскую повестку дня, пытаются формировать в выгодном им русле процессы дальнейшего становления государств и в Центральной Азии, и на Украине, и в Закавказье, и в Молдове. Знаю, что они приглядываются и к тому, как основы для подобного развития событий заложить и в Белоруссии.
Да, мы должны этому противодействовать, прежде всего, через выполнение наших обязательств перед нашими стратегическими партнерами и союзниками. Об этом было достаточно четко заявлено, в том числе и президентом. Ну и плюс есть у нас другие формы сотрудничества на уровне исполнительной власти, на уровне законодательной власти, на уровне гражданского общества. Думаю, что как раз по линии гражданского общества нам нужно быть гораздо более активными, гораздо более инициативными, я бы сказал. Это в том числе и вопрос финансирования. Потому что, хотя их называют неправительственные организации, все знают, что наиболее активные, наиболее эффективные (скажу так) неправительственные структуры Запада, они все на 100% финансируются из бюджета Соединенных Штатов. И плюс через Агентство международного развития, которое тоже является государственной структурой, финансируется из госбюджета, получают субсидии сотни (если не тысячи) неправительственных организаций, в огромной степени действующих на постсоветском пространстве.
Р. Бабаян:
— Мы так же будем делать?
С. Лавров:
— Я считаю, что нам нужно… Мы говорим о том, что мягкая сила должна быть нами освоена как практическая форма народной дипломатии. Пока, конечно, мы здесь не можем сравниться с американцами. Марго сама признавала в одном из каких-то своих появлений на телевидении, так же как мы не можем сравниться в той финансовой поддержке (по масштабам) со стороны государства, которую получают СМИ на Западе и СМИ в РФ.
М. Симоньян:
— Смешно даже сравнивать.
Р. Бабаян:
— Главное, у нас есть теперь понимание, что нужно идти этой дорогой, и это хорошо.
В. Сунгоркин:
— Сергей Викторович, вот такой парадокс… При этом в США «Комсомольская правда» выходит, а в Белоруссии ее запретили.
С. Лавров:
— Это временное явление. Вы сейчас зря сказали, потому что вас точно теперь в США запретят. Там руки не дошли. Если Помпео сейчас заявил, что все исследовательские институты в Америке должны сообщать о том, кто их из-за рубежа финансирует, кто получает гранты из-за рубежа, прямо сказав, что это наверняка российские, китайские деньги, которые идут во вред американскому государству. Ну, это уже, наверное…
В. Сунгоркин:
— Сергей Викторович, а если «гулять так гулять», может, вмешаемся во внутренние дела США прямо сейчас, на глазах у наших слушателей? Мы за кого будем топить, за Байдена или за Трампа?
С. Лавров:
— Владимир Николаевич, нас уже записали в главных вершителей судеб Америки — об этом президент недавно говорил в своем интервью России-1, поэтому зачем нам деньги тратить, когда мы так уже в авторитете?
В. Сунгоркин:
— А все-таки, кого будем поддерживать?
М. Симоньян:
— Нет, ну, подождите, мне же нужно указание дать коллективу — за кого топим?
С. Лавров:
— Я думаю, пусть продолжают освещать объективно то, что там происходит…
М. Симоньян:
— Это скучно.
С. Лавров:
— Нет, это совсем не скучно.
Р. Бабаян:
— Мне кажется, кто бы там ни выиграл, все равно скажут, что это мы все сделали, да.
С. Лавров:
— Ну и хорошо. Путин сказал, что мы будем сотрудничать с тем президентом, с той администрацией, которая получит поддержку американского народа. Это наша принципиальная позиция и уж здесь-то, я думаю, нам ничего менять не надо. Другое дело, что я согласен с вами, что все равно, наверное, проигравшая сторона обвинит. Потому что обе партии — республиканская и демократическая — уже в качестве одного из главных аргументов использует то, что русские хотят привести их конкурента к власти. Но в любом случае, еще в одном можно быть уверенным — что ситуация в наших отношениях не изменится кардинальным образом. Могут быть какие-то нюансы в ту или иную сторону…
Р. Бабаян:
— Хуже-то не станет?
С. Лавров:
— Может быть. Я не знаю. Мы все равно оптимисты, поэтому… если только пессимист говорит, что хуже не будет, а оптимист говорит — может быть — поэтому…
Р. Бабаян:
— Сергей Викторович, вот высылают наших дипломатов из Чехии, из Австрии, из Норвегии…
В. Сунгоркин:
— Из Словакии, из Болгарии.
Р. Бабаян:
— Как вы думаете, почему? Что за ерунда такая вдруг случилась, что они наперегонки побежали? Во-вторых, мы отвечаем все время зеркально, то есть, у нас вот этот принцип взаимности. А можно как-то на все это ответить не зеркально, а как-то более активно, чтобы закончить с этой эпидемией?
С. Лавров:
— Ну, во-первых, то, что это сейчас стало как бы признаком хорошего поведения по отношению к Соединенным Штатам, это факт. И Великобритании, кстати сказать. Потому что англичане здесь очень негативную роль играют традиционно, и в последнее время, в том числе. Вспомните ситуацию со Скрипалями, когда выгнали, по-моему, 60 наших дипломатов только из Соединенных Штатов, ну и англичане заставили подавляющее большинство членов Евросоюза, в который они тогда еще входили, так же выслать российских дипломатов. Далеко не всем удалось устоять. Хотя мы уже не раз говорили, и наши партнеры, которые были участниками такого рода высылок, подтверждают нам, что никаких фактов англичане не предоставили. Ровно так же, как сейчас немцы никаких фактов не собираются предоставлять, несмотря на все международно-правовые обязательства. Мы отвечаем зеркально, да, это дипломатическая практика, но это ответ дипломатический. Конечно, мы делаем выводы и с той точки зрения, что сами решения наших партнеров по высылке российских дипломатов по обвинению в шпионаже или в чем-то еще, эти решения отражают не только дипломатическую практику, это уже на выходе, — они отражают податливость русофобским тенденциям, которые те же американцы пытаются насадить в Европе и всячески отвадить Европу и от российского газа, от российской продукции военного назначения, от многого другого. И все это заменить своими товарами, которые будут подороже, но, как говорится, зато странам, которые пойдут на эту сделку, будет спокойнее жить, американцы не будут их слишком сильно теребить какое-то время. Потом наверняка навалятся с новой силой… поэтому мы, конечно же, в более широком плане, в симметричном плане, и в таком концептуальном плане, делаем определенные выводы, насколько надежны эти наши партнеры.
Р. Бабаян:
— Помните выражение — если драка неизбежна, бей первым? Давайте мы уже что-нибудь сделаем, чтобы нам не так обидно было, когда против нас очередной пакет санкций будет.
С. Лавров:
— Я не имею права вдаваться в детали, Роман, но, мне так кажется, что за последние годы мы так и поступаем в целом ряде случаев.
. Бабаян:
— Сергей Викторович, Карен Георгиевич Шахназаров написал недавно пост и поставил знак вопроса в конце этого поста. А этот пост был про то, что Россия империя или не империя. Ведь от этого очень многое зависит. Вот вы как министр иностранных дел, как вы думаете, мы империя? Если мы империя, то тогда и внешняя политика, наверное, у нас должна быть соответствующая.
С. Лавров:
— Для Карена это вопрос риторический, потому что он однозначно считает Россию империей. Я уважаю его заинтересованность в том, чтобы проанализировать происходящее. Не у каждого практического политика это получается (просто времени на это иногда не хватает). Но его размышления о том, что именно империи имеют будущее в современном мире, учитывая, что слишком малые страны не могут состязаться с крупными объединениями, он исходит из того, что и Советский Союз был империей, как и Российская империя. И во многом сейчас российские интересы на мировой арене заключаются в том, чтобы сохранить свое влияние и поддержку со стороны своих непосредственных соседей. Евросоюз, конечно же, тоже является империей по сути, Соединенные Штаты являются империей с глобальным охватом. Китай, продвигая свои проекты одного пояса, одного пути («шелкового», ледового, морского пути), Сообщество единой судьбы человечества, — конечно же, проецирует глобальные свои интересы и заинтересован во влиянии, которое будет распространяться далеко за пределы границ Китая.
Наверное, для простоты ощущений Карен употребляет термин «империя». Наверное, можно придумать более точный для современной эпохи термин, который, тем не менее, будет показывать, что объективный процесс формирования того самого полицентричного мира, конечно же, предполагает возвышение и диалог не между 193 странами – членами ООН, а между крупными державами. Это и постоянные члены Совета Безопасности. Я напомню об инициативе Путина, что у них все-таки особая ответственность по Уставу ООН (а Устав ООН никто не отменял). Это, конечно же, и новые, сформировавшиеся за последние десятилетия крупные объединения. Евросоюз – ярчайший пример. Кстати сказать, как и любая империя классическая, в прошлом, по мере экспансии начинают появляться проблемы. В Евросоюзе целый ряд стран (прежде всего, «Вышеградская четверка») начинают всерьез высказывать недовольство бюрократией, которая, как любая бюрократия, имеет тенденцию сама себя воспроизводить, укреплять свое влияние в ущерб регионам, в данном случае – в ущерб странам – членам Евросоюза.
Соединенные Штаты по мере распространения своего влияния (особенно сейчас, настырного такого, агрессивного), конечно же, будут наталкиваться на проблемы, будь то в Афганистане, где они уже пытаются всеми правдами и неправдами, но пока у них ничего не получается (и не получится без помощи других стран). В Ираке это ярчайший пример. 2003 год, добрались до Ирака, объявили демократию – страны нет. Ливия разбомблена натовцами по инициативе США. Кстати, Франция в то время – один из наиболее активных желающих. Обама предпочитал держаться на вторых ролях.
Поэтому, да, будут продолжаться… Вообще, где бы ни была экспансия Соединенных Штатов практически за последние пару десятилетий, там нигде ни демократии не установилось, хотя это была главная цель, ни какого-либо покоя там не наблюдается.
М. Симоньян:
— Там везде хаос.
С. Лавров:
— Везде хаос, разрушение государства. Возвращаясь к этому, я думаю, эта многосторонность, о которой мы говорим, она, конечно же, должна быть направлена на организацию взаимодействия, притирку, поиск компромиссов, поиск баланса интересов между ключевыми центрами современного мира, которые располагают и территорией, и населением, и экономическими, технологическими возможностями, как в гражданской сфере, так и в сфере военной.
И пятерка, поставившая на Совете Безопасности, для меня очевидна, но, конечно, придется понять, что Франция и Великобритания пока еще это часть Европы. Ну, Великобритания скоро станет уже страной через пролив от территориальной Европы, но Евросоюз игнорировать, конечно же, очень тяжело.
М. Симоньян:
— К другой империи, Сергей Викторович. Что у нас с Японией-то будет теперь?
С. Лавров:
— Я не думаю, что Японию можно причислить к разряду империй…
М. Симоньян:
— Да я с иронией говорю, конечно.
В. Сунгоркин:
— Император-то есть у них.
М. Симоньян:
— Именно это я и имела в виду. По формальному признаку она больше империя, чем мы.
С. Лавров:
— С Японией уже были контакты нового премьер-министра, господина Суга, с президентом Путиным, они обменялись посланиями, президент его поздравил с избиранием лидером партии и премьер-министром, получил ответ развернутый, потом они недавно пообщались по телефону. Насколько я могу судить, с японской стороны, конечно, требуется еще посмотреть, как будет формироваться практическая политика на многих направлениях, но пока я ощущаю, несмотря на многие прогнозы, что наши японские соседи подтвердили преемственность в отношениях, нацеленность на их развитие во всех областях, и мы это приветствуем. Потому что это отражает принципиальные подходы России, которые закреплены были в совместных договоренностях с предшественником господина Суга, которые гласят, что только полноценное, полномасштабное партнерство и в экономике, и в сфере технологий, в гуманитарной сфере и, конечно же, в сфере сближения и координации наших внешнеполитических подходов, может вывести отношения на качественно новый уровень, каковой необходим, чтобы можно было всерьез подступаться к любым вопросам, которые до сих пор на повестке дня стоят.
В. Сунгоркин:
— Вот противостояние с Америкой — там все понятно… Но есть страны, полностью от нас зависящие. Абхазия. Таджикистан. Белоруссия. Про Белоруссию я уже упомянул нашу драму. Там нам даже книги запрещают продавать сегодня, наши книги. Значит, Абхазия — выгнали всех этих бабушек-старушек русских… вы эту проблему знаете. Таджикистан. «Россия сегодня» не может открыть там корпункт. «Комсомольскую правду» тоже закрыли. Страна полностью зависит от нас, сотни тысяч русских там по-прежнему остались. Ведут себя как хотят. Может быть, нам как-то сразу закладывать в договора, в соглашения, момент о нашем медиапроникновения, участия, присутствия? По-человечески обидно — Абхазия, Таджикистан — берут и вышвыривают… я про русских людей, про интересы русскоязычных… чего хотят, то и делают. И мы ничего не можем сделать.
С. Лавров:
— Владимир Николаевич, я согласен с тем, что примеры, которые вы перечислили и которые можно продолжить… в частности, проблемы с нашими СМИ вот еще до конца не отрегулированы ни в Армении, ни в Казахстане, где переход на новые формы вещания, на создание общественного мультиплекс так называемого, автоматически не учли наши отношения союзничества. И Минкомсвязи активно вынуждено было включиться в переговоры, я уверен, что мы эти вопросы решим, но я согласен с тем, что они не должны просто…
М. Симоньян:
— То есть, вы считаете, что это просто технический вопрос?
С. Лавров:
— Нет, чтобы сохранили, вот в двух случаях, о которых я упомянул — Казахстан и Армению. Я согласен с тем, что эти вопросы не должны были бы возникать. И, учитывая наши отношения, учитывая все то, что мы делаем на практике, учитывая наше участие в совместных объединениях многочисленных, учет наших интересов должен был бы быть автоматическим, скажем так. И более отчетливым, да, может быть, это даже аккуратнее, чем автоматически. Но все это у нас на повестке дня. И собственность этнических русских, да и грузин этнических, граждан Российской Федерации в Абхазии, является предметом нашего постоянного внимания и, я надеюсь, вот сейчас, когда пертурбации в Абхазии вроде бы улеглись…
Мы обязательно вернемся к этой теме. Хотя, повторю, нас немножко удивляет то, что эта проблема остается неурегулированной. Мы будем продвигать наши отношения теперь, я думаю, после всех этих событий, чуть-чуть более энергично. Наши интересы в отношениях с этими странами, о которых вы упомянули, в большинстве из них наше присутствие по линии бизнеса является преобладающим, в том числе и 100-процентные предприятия с российским капиталом, и совместные предприятия. В большинстве из них преподавание русского языка, надо признать, находится на очень хорошем уровне. В Таджикистане, по договоренности между нами и Душанбе, разворачивается специальная программа подготовки учителей русского языка, создание школ дополнительных. В поддержку линии государства на сохранение русского языка в качестве ключевого языка многонационального общения внутри страны в рамках СНГ, те же процессы идут и в Киргизии.
Мне очень трудно судить, занимаясь каждый раз каким-то практическим аспектом тех отношений, которые складываются у нас с союзниками, со стратегическими партнерами, о том, как это… Наверное, у вас есть возможность более объективно видеть всю полноту картины. Поэтому ваши подсказки для нас тоже важны. Но когда у ваших СМИ, у других ваших коллег возникают практические вопросы, конечно же, мы всегда будем готовы ваши обращения не просто выслушать и принять во внимание, но сделать предметом нашей практической политики.
Р. Бабаян:
— Сергей Викторович, мы все время говорим о том, что в такой-то стране взяли и переписали этот кусок нашей истории, вот в этой стране взяли и снесли памятники нашим генералам, которые командовали в годы Великой Отечественной войны, вот там-то что-то сделали с мемориалом. И это бесконечные истории. И мы каждый раз говорим, что мы не позволим. А что мы можем реально сделать, чтобы не позволить?
С. Лавров:
— Это к вопросу о том, как Марго спрашивала, нам держаться за международное право или ну его?
М. Симоньян:
— Я за «ну его», честно вам скажу.
С. Лавров:
— Если за «ну его», тогда я вам скажу, какой сценарий будет в этом случае реализован. Тогда нужно все мемориальные знаки, которые установлены в память о чешских легионерах, взять и разрушить. Или просто сказать населению: эти знаки…
В. Сунгоркин:
— Вы про 1918 год?
С. Лавров:
— Да. Здесь находятся эти знаки в соответствии с международно-правовым документом, но теперь ну его, поэтому куча-мала, кто как хочет, так давайте. Это будет, конечно же, приглашение к тому, чтобы те проявления, о которых сейчас Роман сказал, которые многочисленны, особенно в Польше (но теперь уже и в таких странах, как Болгария, единичные проявления есть), это все станет нормой. И тогда уже будет ликвидирован последний порог и сняты все препятствия, для того чтобы националисты, неонацисты, те самые переписчики истории…
М. Симоньян:
— Это и так стало нормой для них, это просто для нас не норма.
Р. Бабаян:
— Они же нон-стопом этим занимаются. Вот смотрите, мы ехали в Минск, брали интервью у Александра Григорьевича Лукашенко, и проезжали указатель, направо поворот, Хатынь, где трагедия случилась с польским самолетом. И у нас там этот мемориал, он в прекрасным состоянием.
С. Лавров:
— Нет, самолет – это Катынь.
Р. Бабаян:
— Да, Катынь. Мы следим на государственном уровне за всем этим. И они прекрасно знают, что никогда ничего Россия как государство не позволит себе что-либо сделать с этим, допустим. Это один пример, самый свежий, мне пришел в голову. Но они же не бьют по тормозам, они сносят, сносят, сносят и сносят. Что за ерунда такая? Неужели нельзя их немножечко хотя бы напугать, что ли?
С. Лавров:
— Я еще раз говорю, напугать в этой конкретной сфере, в сфере защиты памяти и исторической правды…
Я не вижу другого пути, кроме как настаивать на выполнении международно-правовых обязательств. Еще раз повторю — да, сносят много. И сносят уже не только в Польше, причем, употребляя аргументы, которые, я считаю, непорядочные для любого нормального человека — а мы, говорят, сносим только памятники, которые расположены не над захоронениями, у нас в обязательствах, говорят, только те, что над захоронениями. Во-первых, в обязательствах все памятники, поэтому они лгут. Во-вторых, они уже сносили и памятники над захоронениями, так же, как это делали в том же Таллине — солдат-освободитель — и прочее, и прочее. Но еще раз скажу — если мы начнем отвечать взаимностью, а это уже будет наперекор православным принципам…
М. Симоньян:
— Сергей Викторович, я вот об этом хотела вас спросить. Вы говорите сначала, что мы так не можем делать, потому что это с международным правом связано. Давайте мы будем делать так, как в наших интересах. В наших интересах не отвечать взаимностью, потому что мы христиане, по крайней мере, присутствующие за этим столом, потому что это в традициях России, но не потому, что международное право?
С. Лавров:
— Нет. Потому что это — международное право. Потому что иначе, если мы… православие я упомянул, потому что да, я убежден, что нам разрушать могилы, захоронения и памятники на нашей территории… Если мы говорим, что международное право в этой сфере, по крайней мере, как я сейчас понимаю, об этом идет речь, больше не существует, все наши памятники, которые пока еще остаются в той же Польше, да, думаю, что и в других странах этот процесс станет необратимым. Скажут — все, у нас нет никаких обязательств, Россия вышла из этих договоров. Понимаете, это еще как, извиняюсь, не хочу сравнивать, это как святотатство, может быть, будет воспринято, но тут, как в покере — кто первый моргнет. И если мы моргнем первыми, скажем — все, у нас терпение лопнуло, мы ни за что не отвечаем. Если в этой сфере мы должны проявить инициативу, отказаться от международного права, мы для чего это сделаем? Мы говорим — мы отказываемся от международного права. Смысл для нас только в том, чтобы нам было можно разрушать памятники на нашей территории…
М. Симоньян:
— Ну, если брать только узко эту сферу, то да.
С. Лавров:
— Но мы пока об этой сфере говорим. И говорим о том, что сейчас действительно идет просто война по поводу истории. Нападки грубейшие на все итоги, которые мы завоевали кровью, мы и другие страны, которые боролись с гитлеровской коалицией. Вот мы ежегодно вносим резолюцию Генеральной Ассамблеи о необходимости противодействия любым попыткам героизации нацизма, она принимается подавляющим большинством. Против голосуют США вместе с Украиной, Евросоюз воздерживается — считаю это позорным явлением для Евросоюза. Но вот в этом году 75-я сессия Генеральной Ассамблеи началась, такой же проект резолюции мы внесли, там есть новый термин, вернее, новое предложение. Даже эта резолюция не про нацизм, она просто про то, что вот 75 лет победы во второй мировой войне. Окончание второй мировой войны, чтобы никого не обижать. Но там есть предложение о том, чтобы все члены ООН признали победу во второй мировой войне всеобщим достоянием человечества. Потому что, если ООН — всеобщее достояние, то ООН стала возможной благодаря именно той победе. Против США, весь Евросоюз, Канада, Украина и Грузия.
М. Симоньян:
— Чем объясняют?
С. Лавров:
— Ничем не объясняют. Вот раньше мы так не говорили, а теперь вы хотите, чтобы мы так сказали? Это неприемлемо. И это просто показывает, что наше утверждение о том, что они реально хотят переписать историю, не только для того, чтобы обелить своих предшественников, но и для того, чтобы сейчас использовать это переписывание истории в своей практической политике, в антироссийских целях, что все эти утверждения абсолютно обоснованы. Поэтому мы с этим будем бороться, но я не могу согласиться с мыслью о том, что в наших интересах отказаться и вообще похерить международное право, как нормы, которые все-таки должны если не…
В. Сунгоркин:
— Сергей Викторович, вы все-таки ушли от ответа про светлое будущее с американцами, есть ли там какие-то шансы. Я с другой стороны зайду…
С. Лавров:— Мы всегда исходили из того (и продолжаем исходить), что договоренности в сфере стратегической стабильности должны базироваться на презентации интересов каждой из договаривающихся сторон на анализе угроз, которые противоположная сторона представляет для твоей стороны, и на поиске компромисса, который будет учитывать на сбалансированной основе интересы каждой из сторон и, соответственно, реальные угрозы для каждой из сторон. Это прежде всего предполагает, конечно же, те средства, которые могут доставлять ядерные боеголовки на территорию друг друга.
Соединенные Штаты сейчас перевернули всё с ног на голову. Они хотят оставить в стороне средства доставки. Потому что у них появилось немало средств, которые сейчас не являются предметом переговоров. Они говорят про наши новые ресурсы, о которых было объявлено, которые сейчас активно поступают на вооружение, но мы из 5 новых видов вооружения два вида готовы включать в контекст нынешнего договора. Они это знают.
Р. Бабаян:
— А какие именно мы готовы включить?
С. Лавров:
— Ну, я сейчас не буду вдаваться в детали. Те, которые подпадают под категории, покрытые нынешним договором. Это межконтинентальные баллистические ракеты, это ракеты подводных лодок и стратегические бомбардировщики.
М. Симоньян:
— А вот американцы бы на нашем месте сказали: не подпадают.
С. Лавров:
— Они не на нашем, они на своем месте говорят: не подпадают. Потому что у них есть программа молниеносного глобального удара, которая не ядерная, а просто стратегические носители, которые могут по целям этой программы достигать любой точки земного шара за 1 час. Они пока не включили это в наши разговоры. Они не включили в наши разговоры тему милитаризации космоса, хотя официально уже космос в их доктринах (как и киберпространство) включен в арену боевых действий.
И, конечно, мы этого не можем не учитывать. Они не хотят учитывать тот факт, что они поставили крест официально на своем присоединении к договору о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний. Ну и многое другое. Но они говорят, вместо того, чтобы заниматься конкретными носителями, которые представляют угрозу для территорий друг друга, она говорят — нет, знаете, давайте посчитаем боезаряды. Тем самым они хотят ввести в практический оборот тему нестратегического ядерного оружия. Так называемые тактические ядерные вооружения. Мы всегда им говорили, и на этот счет было понимание четкое абсолютно, что, прежде чем включать эту категорию вооружений в дискуссии об их ограничении, давайте-ка сначала уберите все эти тактические ракеты с тактическими боеголовками на свою территорию. У них эти тактические ядерные вооружения находятся на территории пяти натовских стран. Более того, в нарушение договора о нераспространении ядерного оружия, они привлекают страны НАТО к тренировкам по применению и обращению с этим ядерным оружием. Это грубейшее нарушение договора о нераспространении. Так вот, вместо того, чтобы выровнять здесь поле для контактов, путем вывоза всего этого дела на свою территорию, они говорят — нет, давайте мы примем это как данность, и давайте все посчитаем. Не будет этого.
И второе их требование. Вернуться к механизмам верификации, которые существовали еще в 90-е годы и которые были по большому счету унизительны, когда их инспекторы сидели прямо у проходных соответствующих заводов, измеряли сантиметром контейнеры, в которых ракеты вывозились, измеряли то, что ввозится на эти заводы. Да, у нас тоже было право находиться на объекте в городе Магна, по-моему, он назывался, но при согласовании договора, который сейчас действует, СНВ-3, было решено, что мы уходим от этих интрузивных и не очень партнерских практик, которые не годятся в современных условиях, когда мы уже достаточно серьезно перешли к равноправным договоренностям, заключенным в нынешнем документе, но они хотят посчитать все боеголовки, о чем я сказал, вернуться к этим жестким мерам верификации и еще заставить нас уговаривать Китайскую Народную Республику. Вот о чем они говорят.
Р. Бабаян:
— Но они же здесь не оригинальны, и ничего нового они не придумали. Когда мы разрабатывали вот прямо здесь, я тоже работал, много-много лет назад, в этом самом здании снимали мы, помните, договор о сокращении стратегических наступательных потенциалов? И, когда мы уже вышли на этот самый договор, они же носители ядерного оружия, просто переделали под носители высокоточного оружия и на полном серьезе нам рассказывали, что они сократили число носителей. Имеется в виду самолетов, в первую очередь. Ну, если они сейчас стоят на этих позициях, значит, нет перспективы подписания СНВ0-3?
С. Лавров:
— Нет такой перспективы. Я лично не вижу такой перспективы. Мои коллеги, которые работают в межведомственном формате и встречаются с американской делегацией, тоже не видят такой перспективы, хотя мы никогда не скажем, что мы хлопаем дверью и заканчиваем все контакты. Нет. Но мы просто объясняем, что невозможно вести разговор на основе ультиматума, который они выдвигают и который полностью игнорирует все те принципы, которые десятилетиями были признаны, как основа всех наших договоренностей по СНВ-1 и так далее.
Насчет договора о стратегических наступательных потенциалах, он же был не юридически обязывающий, он был политической такой декларацией, которая на тот момент все-таки худо-бедно позволила сохранить на плаву сам процесс поддержания стратегической стабильности. И еще вот Владимир Николаевич спрашивал про отношения США…
В. Сунгоркин:
— Сыграть на этой интриге между США и Китаем.
С. Лавров:
— Нет, об этом я уже сказал. А, вы говорили про светлое будущее.
В. Сунгоркин:
— Да, да, кто нам лучше.
М. Симоньян:
— Кто нам лучше — Байден или Трамп? И есть ли вообще здесь «лучше»?
С. Лавров:
— Ай!
В. Сунгоркин:
— Ответ — Ай?
М. Симоньян:
— Ответ «Ай» нас устраивает…
С. Лавров:
— Нет, могу еще просто сказать, что, думаю, глубоко проник в понимание предмета Семен Слепаков, когда он написал текст, начинающийся словами «Америка нас не любит».
М. Симоньян:
— Я хочу отметить этот исторический момент, когда Сергей Викторович Лавров, министр иностранных дел Российской Федерации, в эфире трех больших российских радиостанций цитирует Семена Слепакова. А вопрос у меня в другом. Хочу спросить про Казахстан и шире. Есть мнение (не знаю, согласны ли вы с ним) по Казахстану. Некоторые аналитики и эксперты сулят нам в Казахстане противоречия, близкие к тому, что произошло на Украине. Я имею в виду, между этническими русскими на севере и Казахстаном как государством. Я это слышала и читала уже в нескольких источниках, от нескольких людей. Я не знаю, так ли это (надеюсь, что нет). Я несколько раз была в Казахстане (правда, очень давно), ничего такого не заметила. Считаете ли вы, что действительно есть такие опасения, замечаете ли вы рост напряжения? И когда мы наконец-то будем делать что-то, чтобы наши соотечественники (я имею в виду в первую очередь этнических русских людей) могли вернуться на родину? Мы говорим об этом много лет, мы что-то бесконечно упрощаем, а воз и ныне там.
С. Лавров:
— Что касается Казахстана, то, как и вы, я не вижу такой угрозы раскола Казахстана по этническому принципу. Мне кажется, что власти Казахстана прекрасно понимают необходимость укрепления межэтнического согласия, межнационального согласия и обеспечения надежной территориальной целостности своей страны. И в этом смысле, конечно, учет интересов русскоязычной части граждан Казахстана имеет, наверное, одно из важнейших значений, в том числе в том, что касается преподавания русского языка, поддержания русскоязычного пространства, обеспечения права родителей отдавать своих детей в русскоязычные школы и т.д. И это всё является частью договоренностей в рамках СНГ и в двусторонних документах между Россией и Казахстаном.
Это, конечно же, касается и вопроса о том, чтобы русские чувствовали себя вовлеченными в управление и регионами Казахстана, и в управление государством. И я убежден, что и президент Казахстана, и первый президент Казахстана это прекрасно понимают. По крайней мере, в наших контактах и на уровне первых лиц, и на уровне министров разного профиля это понимание мы всегда видим.
Что касается тех, кто кроме нас поддерживает отношения с Казахстаном. В чистоту их замыслов я голословно поверить не могу. Говоря о том, как американцы осваивают постсоветское пространство и пространство Центральной Азии в частности, мы видим, что они пытаются сеять противоречия в надежде на то, что эта очередная территория, которая не просто географически расположена рядом с Россией, но которая исторически, политически, военно-политически является очень близкой нам территорией, нашим союзником, конечно, такие попытки у них есть. По крайней мере, все неправительственные организации, которые финансируются американскими фондами, они продвигают линию, которая стремится поощрять националистические тенденции титульной нации, и тем самым поддерживать этот конфликтный потенциал.
Китай тоже имеет свою программу в Центральной Азии. Прежде всего, Китай интересует продвижение своих экономических интересов. И я уже комментировал вопрос, который возник в связи с высказываниями и со статьей Карена Шахназарова. Китай, накопив экономическую мощь, причем сделав это по тем правилам, которые были внедрены Западом, прежде всего, американцами, в контексте концепции глобализации… Сейчас же во многом из-за этого сыр-бор, что американцам не нравится, что Китай поднялся, выполняя те правила и играя по тем нотам, которые были написаны самими американцами.
И поэтому сейчас американцы уже хотят выходить из Всемирной торговой организации, разрушать все остальные какие-то договоренности, которые так или иначе лимитируют свободу их действий. Поэтому Китай, проецируя свою экономическую мощь, абсолютно естественно как бы интересы реализует и мы стараемся в этом участвовать и стараемся гармонизировать интересы той же Центральной Азии, других стран постсоветского пространства, включая интересы России, с теми интересами и возможностями, которые предоставляет Китайская Народная Республика. И ЕврАЗэС заключил уже два соглашения с Китаем, они нацелены ровно на то, чтобы гармонизировать евразийскую интеграцию с китайскими проектами «Одного пояса — одного пути» и более широко в рамках той философии, которую Путин назвал формированием большого евразийского пространства, куда приглашаются все те, кто расположен на нашем огромном евразийском континенте, в том числе и страны АСЕАН, кстати сказать. И те страны, которые нигде не состоят ни в каких интеграционных объединениях. Плюс, как было подчеркнуто, мы держим двери открытыми и для Европейского союза, потому что не использовать сравнительные преимущества, данные нам Богом, география этого, наверное, наиболее такого активно растущего и перспективного континента, не использовать эти сравнительные преимущества было бы глупо с точки зрения интересов развития каждой страны. Но еще раз подчеркну, что с Казахстаном, как и с любой другой страной СНГ, у нас идет очень доверительный, очень развернутый диалог по всем вопросам, и все вопросы, которые так или иначе могут вызывать озабоченность, ставятся открыто, по-товарищески и успешно решаются в подавляющем большинстве случаев. Надеюсь, что в итоге мы все такого рода вопросы решим удовлетворительно.
Р. Бабаян:
— Я хотел задать вопрос от наших слушателей, которые очень просили у вас узнать — пять самых красивых мест с вашей точки зрения?
С. Лавров:
— Везде красиво по-своему. Но я больше склонен все-таки придерживаться тех взглядов, которые выработались у меня, у Владимира Николаевича, кстати сказать, что, объезжая весь мир, ты должен помнить, что нашу страну не объехать! И красот в нашей стране хватит не на одно поколение!
В. Сунгоркин:
— У нас с Сергеем Викторовичем идет дискуссия. Он сторонник Алтая, а я сторонник Дальнего Востока. Поэтому спор идет.
М. Симоньян:
— А мы сторонники Краснодарского края.
Р. Бабаян:
— Сочи. Черноморское побережье…
С. Лавров:
— Да, это, так скажем, с точки зрения физкультуры, пассивный отдых.
М. Симоньян:
— Как сказать. Смотря чем там заниматься, Сергей Викторович… Спасибо вам большое.
С. Лавров:
— Спасибо.
suare 14 Октября 2020