Федеральный проект «Сохранение лесов» национального проекта «Экология» ставит целью сохранение баланса между исчезновением лесных массивов и посадками новых. Однако не всегда выполнение этой задачи оказывается простым — например, у старинного поморского села Кузомень в Терском районе Мурманской области.

Настоящая заполярная пустыня сформировалась здесь еще в 1920-е годы, ученые считают, что пески в устье впадающей в Белое море реки Варзуги возникли как раз в результате массовой вырубки лесов. Портал «Будущее России. Национальные проекты» выяснил причину неудач в восполнении лесов в кузоменских песках.

Один в поле — воин!

На подъезде к Кузомени нас с фотокорреспондентом Львом Федосеевым встречает местный лесничий Геннадий Власович Вишняков. Больше 30 лет он здесь борется с песками, тревожит чиновников, поднимает общественность, привлекает природоохранные организации.

На самом деле он не один, на разных этапах у него были единомышленники, и не раз казалось: вот-вот получится пробить барьеры, но так или иначе краткосрочные проекты заканчивались, финансирование прекращалось… Дело расстраивалось, и лесничий снова оставался наедине с наступающими дюнами и песчаными бурями — словно Дон Кихот с его ветряными мельницами.

— Как сейчас, есть дорога? — спрашиваем, перегружая вещи в «буханку»: по «барханам» только на внедорожнике и пройдешь.

— Ну, есть колея. Но у нас же боевая машина, УАЗ, газу побольше — и не останавливаться! — шутит лесничий.

На опушке леса перед началом пустыни — табличка: «Кузоменские пески. Ведутся работы по закреплению песков и созданию защитной полосы вдоль реки Варзуга. Проезд вне дорог запрещен». Ее установили несколько лет назад, для того чтобы поток туристов на джипах не вырывал с корнями и без того скудный растительный покров, с таким трудом формируемый вручную местными энтузиастами. Но и это не останавливает приезжих, устраивающих ралли в песках.

Здесь уже впору опустить руки, но Геннадий Вишняков не сдается. Он пытается сохранить то, что чудом прижилось, а именно саженцы ольхи, березы, ели и сосны 2016 года посадки. Именно тогда полностью остановилось государственное финансирование его проекта.

Не принимающая «чужаков» земля

Последний расцвет лесовосстановления в Кузомени был в начале 2000-х, вплоть до 2004 года продолжались посадки сосны на бугристых песках, и площадь культур возросла до 80 га. Благодаря этому почти прекратился перенос песков в сторону леса, и, казалось, одну из задач можно было считать решенной. Но в 2008 году вдруг произошло массовое повреждение деревьев. После схода снега началось покраснение хвои, зеленой осталась лишь та часть кроны, которая зимой была укутана снегом.

— Вначале посчитали, что это одна из распространенных для сосны на севере грибковых болезней — снежное шютте, она развивается обычно поздней весной под снежным покровом, от нее погибает только хвоя, покрытая снегом, и совершенно не страдает верхняя часть дерева над сугробами, — рассказывает наш лесной гид. — Но на этот раз было все наоборот. Все иголочки под снегом остались невредимы, а вот верхушки сосен стали краснеть. Стало понятно, что гибель хвои произошла не от снежного шютте.

Тогда ученые предположили, что виноваты перепады погоды. Из-за дневных весенних оттепелей и ночных заморозков началось «физиологическое иссушение хвойного аппарата», если выражаться научным языком.

— Каждая хвоинка, — поясняет Геннадий Вишняков, — имеет много устьиц, которые открываются в теплую погоду, и через них происходит обезвоживание хвои. Весной, когда от солнца воздух прогревается до плюсовых температур, но корни при этом находятся под снегом в замороженном состоянии и еще не способны компенсировать потери влаги, хвоя высыхает, гибнет и потом опадает. Такое встречалось, конечно, и раньше, но только не в таких массовых масштабах, чтобы гибли целые участки сосняка.

Еще раз внимательно и придирчиво проанализировав ситуацию, ученые окончательно убедились в том, что виноват не столько климат и снежное шютте, сколько нарушения технологии при посадке леса — больше всего болезням оказались подвержены те деревья, которые были выращены не из местного посадочного материала.

— «Чужим» здесь не место! Понимаете, условия роста для деревьев в наших краях и так крайне жесткие, поэтому нужны местные растения, дикие, хорошо адаптированные к неблагоприятным факторам среды, чтобы именно от них были взяты семена для посадочного материала, а у нас сеянцы были завозные, из Карелии, — вздыхает лесничий. — Да и вообще, мы увлеклись посадкой монокультур — сосны, ели, на них быстро нашлись болезни. А лиственными породами в мурманских питомниках и теплицах никогда не занимались.

Между тем лиственные деревья, ежегодно сбрасывая листву, которая разлагается значительно быстрее хвои, образуют гумус, обогащая почву азотом. Получается благоприятная основа для выращивания и других культур. Это выход, убедились ученые и лесничие. Но опять же, подчеркивают они, в Кузомени способны выжить только дички.

Дело чести

— Вот, видите, ольха растет, березка, сосна, — показывает Геннадий Власович на полуметровые кустики. — А вот елочка-подросток, всего 15 сантиметров. Почему такая маленькая, если все сеянцы сажали одновременно? Потому что у каждого деревца свой цикл роста. Ель будет «сидеть» 12 лет и только потом пойдет в рост. Ольха, береза и сосна растут быстрее. Вот почему стоило пересматривать подход к заполнению защитной лесополосы.

С удивлением интересуемся — откуда же лиственные породы в лесополосе? Оказывается, это экспериментальная идея Геннадия Вишнякова и его коллеги Лерия Александровича Казакова. Оба они по специальности инженеры лесного хозяйства, только Казаков оканчивал институт в Петрозаводске, а Вишняков — лесотехническую академию в Петербурге. Встретились на севере, еще в конце 1960-х, работали сначала в Полярно-альпийском ботаническом саду в Кировске, который относится к Кольскому научному центру Академии наук, затем в 1985 году перебрались на Терский берег — внедрять свои наработки. Даже книгу вместе издали о кузоменских песках. Это они собственноручно перенесли молодые лиственные деревца с берегов реки Варзуги в окрестностях села на территорию защитной полосы. Вот только этой весной Лерия Александровича не стало. Их общее дело жизни для Геннадия Вишнякова теперь стало делом чести.

— Мы здесь раньше собирали до 5 тонн шишек сосны для посадок на семена, план давали, — говорит лесничий. — И здесь в каждом лесхозе в свое время, когда были специалисты, были свои шишкосушилки, даже в Варзуге была. Там извлекали семена и затем в питомниках, в теплицах выращивали посадочный материал — сеянцы для восполнения лесов. Потом финны в Карелии построили современную, с компьютерным управлением шишкосушилку, которая перерабатывает несколько тонн в сутки!

Теперь, по словам Геннадия Власовича, все лесхозы, где еще идет сбор шишек, вывозят их на трассу, перегружают в фуры, которые везут шишки в Карелию, там их сушат в общем котле, добывают семена и развозят обратно по лесхозам.

— И вот вопрос: какие семена, откуда, чьи тебе достанутся в привезенной партии? Всю партию называют «мурманская», и уже никого не волнует, что приживаемость растений будет стремиться к нулю. В Финляндии, например, запрещено перевозить семена и посадочный материал дальше 100 км. Понимаете? А у нас вон область какая огромная. Поэтому неудивительно, что завозные семена и саженцы здесь не растут, болеют. У нас здесь не растет и не приживается даже привезенное за 120 км, из Умбы!

Питомник в самой Кузомени на две теплицы официально перестал действовать в 2008 году, они просто рухнули: построены-то были в 1990-е годы. До этого как могли своими силами тепличное хозяйство поддерживали Геннадий Власович вместе с супругой Натальей — она тоже выпускница лесотехнической академии. Коренная петербурженка без сожаления поменяла Северную столицу на утопающую в песках Кузомень и в последние годы занималась выращиванием сеянцев.

Семга, жемчуг, пески и река Варзуга

Варзуга — река длиной 254 км в Мурманской области, она берет начало в центральной части Кольского полуострова, течет на юг и впадает в Белое море. Но к малым рекам ее относят только по размерам — по промышленному значению ранг ее намного выше, еще в советские времена река давала одну шестую часть улова семги в стране. Сейчас варзугское стадо атлантического лосося считается самым большим в России.

— Уникальность реки в том, что много веков здесь сохраняется симбиоз ракушки-жемчужницы и семги, — поясняет Вишняков. — Рыба и моллюск не могут существовать друг без друга. Личинки жемчужниц — глохидии — прикрепляются к жабрам семги и две-три недели живут там в период размножения, при этом сам моллюск является естественным природным биофильтром. В Варзуге, по подсчетам ученых, около 80 млн экземпляров жемчужницы. А семга может жить и нереститься только в кристально чистой воде. Но в последние годы из-за наступления песков река начала мелеть и постепенно менять русло. Лососевое стадо под угрозой.

Поморский жемчуг с Варзуги ценился высоко, его возили даже к царскому двору. Геннадий Вишняков убежден, что погубить настолько ценный водоем было бы непростительно. А реальная угроза для него — подвижные пески, в последние десятилетия целиком изменившие устье. Чтобы сохранить эту уникальность и сберечь природные богатства, и было решено укрепить берега и защитить их от кочующих песков лесополосой.

— Вот здесь было 50 метров в 2008 году, — показывает лесничий на кромку берега вдоль Варзуги, — сколько осталось? Метров 15. Вот вам, пожалуйста, наглядный пример, смывает все. Не спасают и защитные заборы, видите, уровень дюн местами сравнялся с верхушкой деревянных щитов, а местами забор просто лег от ветра.

Работа по установке щитов продуваемого типа проводилась в 2007-2008 годах. В два ряда, с расстоянием 20 метров между ними, было установлено на протяжении 4 км в общей сложности 8 км заграждений. Но, оказывается, при небольших ветрах скоростью до 8 метров в секунду песок лишь накапливается — это ветер, который «тащит». Так у защитных заборов появились дюны. А когда ветер сильнее 8-15 метров в секунду, сухие песчинки поднимаются вверх, начинается настоящая пыльная буря, которая поднимает пески и ломает щиты.

— Что сделали производственники — они привозили щиты, растаскивали и прибивали на столбы вдоль дороги, с одной стороны и с другой. Но они не учли элементарные правила. Ветер-то сильный оттуда, с моря, значит, щиты надо было прибивать так, чтобы под порывами ветра они опирались на столбы, а не иначе. Вот их и оторвало практически сразу: гладкие, ровные гвозди от ветровой нагрузки легко выходят из древесины. Получается, ветер не теряет силу, встречаясь с препятствием, он его просто сносит со своего пути. Результат — забор лежит, песок в реке, деньги потрачены зря. А если бы правильно прибили — стояли бы! — сетует лесничий.

Чтобы возвести вдоль реки защитную лесополосу для защиты реки Варзугы и села Кузомень, не раз привлекали и школьников, и студентов, и волонтеров. Но, как правило, авторы и организаторы этих природоохранных проектов, хотя и вкладывали деньги, закупали посадочный материал, торф, выделяли технику, но рассчитывали на быстрый результат. И вопреки уверениям ученых старались всеми правдами и неправдами ускорить процесс посадки растений, ведь на севере он очень ограничен по срокам, всего несколько дней в июне до начала вегетации и короткий период осенью перед наступлением холодов.

— Было дело много лет назад, нагнали нам от лесхоза «морской десант» — курсантов мореходного училища. Дело шло скоро по количеству высаженных сеянцев, но совсем плохо по качеству. Как говорят у нас среди лесоводов, только что вверх корнями не сажали, почти все другие нарушения были налицо. Осенью при инвентаризации выяснилось, что погибла половина растений, через год — в живых осталось несколько процентов, а через пять — единичные особи находили с трудом. Рыбаки местные с иронией говорили: «Вот лесники, насажали тут леса, ходим-бродим, моря не видим!», — вспоминает Вишняков.

Чтобы получить крепкий здоровый лес на песчаниках, по технологии сначала надо сажать траву, и только после того, как образуется травянистый покров, через два-три года, туда можно вводить древесные породы.

— А у производственников все не так, — сокрушается лесничий, — если образно сказать: они до обеда траву сажали, а после обеда сосну. Вот и получилось то, что получилось. Те маленькие сосенки, которые мы видим, они редкие — это то, что чудом уцелело.

WWF ждет партнеров в заполярной пустыне

На помощь лесничему пришли экологи.

— Несколько лет мы эффективно работали с Всемирным фондом дикой природы (WWF), — рассказывает Вишняков. — И я очень надеюсь, что это сотрудничество продолжится.

Первый проект по высадке леса в кузоменских песках с WWF длился три года — с 2016-го по 2018-й. С соблюдением технологий, потратив более 6 млн рублей, удалось высадить 9 га леса — меньше, чем хотелось, как говорят сотрудники фонда. Зато приживаемость, по словам лесничих, составила 83%: из десяти саженцев выжили восемь, это высокий показатель.

— Этот проект был реализован в рамках российско-шведского сотрудничества, и он был большой, касался не только реки Варзуги и села Кузомень. Он был направлен на поддержку природоохранных инициатив местных сообществ. Такая инициатива была от местных жителей — по восстановлению лесов у реки Варзуги. Вот мы и взялись за это дело, работы в основном проводились силами волонтеров, но привлекались и специалисты, лесники — Вишняков и Казаков, — рассказал директор Баренц-отделения WWF России Олег Суткайтис.

В настоящее время фонд ищет возможности и партнеров для продолжения лесовосстановительной работы на берегах семужьей реки, сумма нужна немалая — не меньше двух десятков млн, а длительность проекта должна быть не меньше трех лет.

— Необходимо наладить выращивание посадочного материала, это самая главная проблема — он должен быть выращен обязательно из семян местных растений, которые растут в районе реки Варзуги и села Кузомень. Для этого надо построить теплицы. Потом нужно подготовить почву, — говорит Суткайтис.

Минприроды дает надежду

Национальный проект «Экология» утвержден 24 декабря 2018 года и рассчитан до 2024 года, общий объем финансирования — 4 трлн 41 млрд рублей. Из этих средств 15,152 млрд рублей запланировано на федеральный проект «Сохранение водных объектов» и более 151 млрд рублей — на федеральный проект «Сохранение лесов».

По данным министерства экологии и природных ресурсов Мурманской области, по федеральному проекту «Сохранение лесов» в 2020 году региону выделено из федерального бюджета 29,94 млн рублей, из которых 13,36 млн рублей предназначены на воспроизводство массивов. В этом году работы по искусственному лесовосстановлению в Мурманской области проводились на территории Мончегорского и Зашейковского лесничеств на площади 288,4 га. Посадочный материал закупался в Карелии.

Поэтому повод для оптимизма есть: в этом году за счет средств областного бюджета на территории региона восстановлено пять теплиц площадью 0,15 га, первый свой посадочный материал они должны дать в 2023 году. А в планах на 2021 год у Минприроды региона восстановление еще девяти теплиц на площади 0,31 га — в Ковдозерском, Зашейковском лесничествах, а также в Терском, к которому и относится Кузомень.

Читайте также:

Чистота — залог туризма: почему важно убрать мусор

Наука спасает планету: как российские ученые помогают очистить водоемы от загрязнений

Зачем контролировать воздух: как устроена система мониторинга в Москве

Итоги жаркого лета на трех континентах: первые пожары в Арктике и атаки молний