Распространение болезни проходило в несколько этапов. Последние по времени оказались самыми смертоносными

500 млн зараженных — треть населения земного шара — и от 20 до 50 млн умерших. Пандемия испанского гриппа, начавшаяся в марте 1918 года и продлившаяся до весны 1920-го, до сих пор остается самой опустошительной в современной истории. Пугает не только общая смертность, зафиксированная в те месяцы, но и ее динамика. При переходе от первой волны эпидемии ко второй доля летальных случаев возросла в 25 раз. Ученые не могут прийти к единому мнению, в чем причина: мутировал ли вирус, или трагедия — целиком вина людей, отказавшихся соблюдать предложенные им меры безопасности. Или следствие того, что эти меры им никто не предложил.

Карантина не будет, карантина нет

У всех этих точек зрения находились сторонники, в том числе среди современников. Начало второй волны испанского гриппа в сентябре 1918 года застало подавляющее большинство из них, включая переживших первый этап пандемии, врасплох. Симптомы заболевания изменились: к кашлю и насморку обычного сезонного гриппа добавились кровотечения изо рта и носа, трудности с дыханием и изменения (до синего и в отдельных случаях даже черного), происходившие с цветом лица. Резко возросла смертность. Только в октябре 1918-го в США скончались 195 тыс. человек.

Впоследствии ученые описали происходившее в терминах «цитокинового шторма». При столкновении с вирусом иммунная система генерирует разновидность белков, известную как цитокины, и направляет их в кровеносные сосуды и легкие. Обычно действенный способ самозащиты, при взаимодействии со штаммом испанки эта мера давала сбой. Переизбыток вещества оказывался фатальным: затрагивал еще не зараженные ткани, приводил к образованию тромбов, отказу внутренних органов и буквальному самоуничтожению организма, не сумевшего верно распознать источник угрозы.

Обнаружилось и еще одно отличие от классического гриппа: высокая заражаемость среди людей среднего возраста. Построенные позже графики отобразили эту особенность в виде W-кривой. Линия с тремя вершинами-зубцами символизирует равную подверженность заболеванию представителей всех поколений: и 20-, и 40-, и 60-летних. Современники столкнулись с тем, что грипп первой волны уносил жизни стариков и детей, а пришедшей ей на смену — сразу всех.

Взрывная волна

Несмотря на столь явные признаки новой инфекции, генетики, взявшиеся за исследование испанского гриппа в 1990-е, не готовы признать факт мутации. Их останавливают незначительные по времени сроки, пролегающие между первой и второй волнами: как правило, совершенно недостаточные для формирования нового штамма. Кроме того, спазмы цитокинового шторма переживало лишь абсолютное меньшинство заболевших. Напротив, мягкое течение болезни при второй волне не отличалось от того, что испытывали при первой. Но главный аргумент — иммунитет. Анализ врачебных сводок позволил установить, что переболевшие в ходе одной из волн испанки оставались неуязвимыми для всех последующих.

Отвергнув биологический подход, противники теории мутации сосредоточились на поиске других объяснений происходившего. Логически следовало: если вторая волна испанского гриппа ничем не отличалась от первой, то ответственность за возросшую смертность ложилась исключительно на общество. Те, кто принял эту посылку, размышляют двояко. Одни исследователи склонны искать корень зла в неверных методах лечения, другие — в недостаточных или вовсе отсутствовавших карантинных мерах.

Связать высокую летальность испанки с изъянами системы здравоохранения несложно. В 1918–1919 годах человечество так и не обзавелось ни одной вакциной против испанского гриппа, а самого возбудителя недуга определило неверно. На фоне недостатка знаний о микроорганизмах причиной заболевания вместо вируса посчитали бактерию, которую стали называть «бациллой Пфайффера». Опровергнуть эту гипотезу опытным путем было невозможно. Микроскопы достаточно мощные, чтобы изучать самые крошечные из патогенов, появились только в 1930-е годы.

На общее невежество накладывались не оправдавшие себя врачебные эксперименты. Один из самых прискорбных строился на преувеличенном доверии к аспирину, приводившем к систематическим отравлениям. Превышение максимально допустимой дозы лекарства в восемь раз оборачивается кровотечениями, которые ошибочно относили на счет заболевания, с которым боролись, — испанского гриппа. Правильному определению его симптомов мешало и распространение пневмонии: во многих случаях испанка лишь ослабляла легкие, а смерть наступала по иным, не связанным с нею причинам.

Испанский стыд

Но все же невозможно снять ответственность с властей военного времени, если ознакомиться с заключением британского чиновника — представителя военного санитарного комитета Артура Ньюсхолма, описавшего свою реакцию на новость о появлении испанского гриппа так: «Непреклонные нужды ведения боевых действий оправдывали надвигающийся риск распространения инфекции». Совершенно неслучайно грипп получил название «испанского»: только пресса этой страны, оставшейся в стороне от Первой мировой, отнеслась к пандемии серьезно. В СМИ воюющих государств невыгодную информацию запретили. Цензоры посчитали, что она сеет панику и способна дезориентировать сограждан. Тем более что рост заболеваемости подводил к мысли о введении карантина, что по тем временам считалось несовместимым с продолжением боевых действий.

Оставив без внимания первую, сравнительно мягкую волну испанки, политики Европы и США уделили недостаточно внимания и второй, гораздо более смертоносной стадии. В промежутке с сентября по начало ноября 1918-го Первая мировая все еще продолжалась и сохраняли действие все наложенные ею ограничения. Тем не менее преуменьшая угрозу, правительства дозволяли проведение парадов, приводившее к массовым заражениям. Но при этом вводились и карантины, которые, как и во второй половине 2020-го, передали в сферу ответственности местных властей: где-то к ограничениям относились серьезно, а где-то совсем наоборот.

Приложенных усилий на поверку оказывалось совершено недостаточно. В начале XX века карантин не сделать полным без приостановки религиозных служб, а отважиться на это можно было, только заручившись согласием на самом верху церковной иерархии. В Испании смертоносной второй волне эпидемии предшествовали массовые собрания на праздник святого Исидора, среди участников которых в худшую сторону выделялся епископ Антонио Альваро-и-Баллано. Провозгласив грех истинной причиной болезней, он организовал моления о прекращении пандемии. На них верующим предлагали целовать реликвии святого Роха, известного исцелениями. Результат прямо противоположный: многочисленные новые заражения.

Ветер гасит волны

Одна из худших в истории человечества пандемий пошла на спад во втором квартале 1919 года, пережив перед завершением еще один всплеск, впоследствии названный третьей волной. Смертность в этот отрезок времени оказалась ниже, чем в предыдущий, но гораздо выше, чем в первый. Смягчить удар позволили санитарные меры и карантины, введению которых уже ничего не препятствовало: Первая мировая завершилась в ноябре 1918 года. Но только если верна догадка ученых, последствия ее продолжали сказываться. Одной из причин разгула испанки называют подорванный боевыми действиями солдатский иммунитет.

Исследование данных по третьей волне обогащает наши представления о природе пандемии. Общее число умерших на завершающем этапе существенно снизилось, притом что совокупная летальность осталась прежней — 2,5–3% от числа заразившихся. Такой результат подтверждает значимость карантинов, в сопровождении которых смертельный штамм и отправился со временем в небытие.

Игорь Гашков