Выступление и ответное слово Постоянного представителя Российской Федерации при ООН В.А.Небензи на заседании Совета Безопасности ООН по вопросам выполнения резолюции СБ 2118

Уважаемый г-н Председатель,

Уважаемые коллеги,

Сегодня впервые с октября прошлого года Совет собрался для обсуждения вопросов выполнения резолюции 2118 в очном режиме. Признательны эстонскому председательству за его организацию. Это еще один шаг в направлении давно назревшего возвращения СБ ООН к традиционным методам работы.

Благодарим г-жу Изуми Накамицу за ее доклад. Хотели бы также поприветствовать Генерального директора ОЗХО г-на Фернандо Ариаса. Отрадно, что руководство ОЗХО, наконец, нашло возможность вновь принять участие в заседании Совета. На наш взгляд, стоило бы сделать такой формат общения регулярным.

Сирийское «химдосье» — это специфическая тема, в которой незаменима информация из «первых рук». У многих делегаций есть вопросы по поводу деятельности ОЗХО, зачастую весьма конкретные. Пока отвечать на них приходилось г-же Накамицу, и мы за это ей очень признательны. Но исчерпывающих ответов представители Секретариата ООН по объективным причинам дать не могут. Поэтому гораздо логичнее было бы адресовать эти вопросы напрямую Гендиректору ОЗХО и дать ему возможность на них ответить, причем в открытом режиме. Убеждены, что в интересах Совета максимальная транспарентность в этом вопросе. Надеемся, что и в интересах ОЗХО тоже. Рассчитываем, что именно такой откровенный интерактивный обмен мнениями у нас получится сегодня.

В декабре прошлого года мы задали г-ну Ариасу ряд вопросов по поводу линии, которую ОЗХО проводит в отношении сирийского «химдосье». Их перечень у членов Совета есть, поэтому вдаваться в детали не буду. Но напомню об основных моментах. Во-первых, это, конечно, печально известный доклад Миссии по установлению фактов (МУФС) по инциденту в г.Дума в апреле 2018 г. Как подтверждено различными источниками, в т.ч. бывшими инспекторами самой ОЗХО, принимавшими непосредственное участие в расследование этого сюжета, его итоговая версия была радикально отредактирована по сравнению с первоначальной под давлением некоторых делегаций. То есть фактически имел место подлог. Попытки этих инспекторов добиться от руководства ОЗХО расследования произошедшего ни к чему не привели. Более того, они подверглись преследованию за свои «поиски правды».

Сегодняшнее выступление г-на Ариаса заставляет меня вновь вернуться к этому вопросу. Г-н Ариас утверждает в своем выступлении, что ни одна из 193 стран-участниц ООН не подвергла сомнению выводы окончательного доклада по Думе. Во-первых, это фактологически неверно. Взять хотя бы нашу страну, и мы не единственные, кто подвергали это сомнению. Вы, г-н Генеральный директор, говорили много раз, включая сегодня, что большая часть расследования по Думе была осуществлена тогда, когда несогласные инспекторы уже не были в него вовлечены. Например, в выступлении от 6 февраля 2020 года Вы сказали: «Both had no involvement in the last 6 month of the FMM investigation, when most of the analytical work took place».

Более того, Вы утверждаете, что эти инспекторы, особенно один из них, который был в Думе, не играл никакой роли в расследовании. Это опровергается имеющимися фактами и документами. На заседании 15 апреля Совета Безопасности журналист Аарон Матэ с документами на руках показал нам, что большая часть работы была предпринята в первые несколько месяцев расследования, когда инспектор Б. был по-прежнему ключевым членом МУФС и автором оригинального доклада. Например, сравнивая оригинальный доклад с финальным, Матэ показывает, что 70% всех образцов были проанализированы в первый месяц, включая 100% образцов дерева. Можете ли Вы объяснить, какую специфическую аналитическую работу проводила МУФС в последние 6 месяцев расследования, возможно, по изменению оригинальных первоначальных выводов инспекторов, которые расследовали это дело.

Во-вторых, в июне 2018 года МУФС обратилась к четырем токсикологам и фармакологам из НАТО с экспертизой по химическому оружию. Материалы этой встречи утекли, и «Викиликс» их опубликовал. Они показывают, что эти эксперты исключили использование хлора как причины смерти жертв, которых снимали в Думе. Этот вывод был признан в оригинальном докладе, однако был упущен в заключительном докладе. Заключительный финальный доклад также исключил июньскую встречу из перечня того, чем занималась группа. Почему же финальный доклад исключил выводы токсикологов о том, что хлор не был причиной смерти жертв, которых нам показывали.

Финальный доклад дает ссылку на позднейшие встречи с токсикологами в сентябре-октябре, которые включены в число встреч, проведенных Группой по расследованию. Однако финальный доклад не дает никакой информации, к каким выводам эти новые токсикологи пришли. Почему и как так случилось, что их выводы стали важнее и позволили проигнорировать выводы первых токсикологов? Почему финальный доклад не объясняет, что конкретно нашли эти токсикологи? Почему их выводы и находки не сравнены с выводами тех токсикологов, которые занимались этим вначале, почему те первые выводы упущены из доклада? Надеюсь получить ответы на эти вопросы.

В-третьих, это первоначальное объявление Сирии по КЗХО. Мы просили разъяснить, чем объясняются различия в подходах по этому вопросу к Дамаску и другим странам, которые сталкивались с аналогичными проблемами, но на которые не обрушивалось за это такого шквала критики, как на Сирию.

В-четвертых, методология работы Техсекретариата ОЗХО, который в своих расследованиях опирается на информацию из ангажированных источников, оппозиционных сирийскому правительству, собирает доказательства удаленно и на их основании делает выводы в стиле «highly likely». Это прямое нарушение КЗХО, в которой отфиксирована необходимость соблюдения последовательности действий для обеспечения сохранности доказательств (т.н. chain of custody). Более того, бывший пресс-секретарь ОЗХО М.Луджан в 2013 г. заявлял, что Организация никогда не будет заниматься изучением образцов, которые не были собраны ее инспекторами «в поле». Получается, что сейчас Техсекретариат открыто нарушает им же задекларированные принципы и не стесняется признаваться в этом в своих докладах. Нас интересует, какие меры по выправлению этой ситуации намерено предпринять руководство Техсекретариата ОЗХО.

Еще один вопрос – «двойные стандарты» Техсекретариата при подборе источников доказательств. Инспекционные команды ОЗХО с готовностью хватаются за любые, даже самые слабые и неубедительные, материалы от печально известных «Белых касок», а свидетельства причастности оппозиции к организации провокаций с применением химоружия, представленные профессионалами –сирийскими властями и российскими военными, откровенно игнорируют, равно как и многочисленные подтверждения местных очевидцев, т.е. живых очевидцев, о постановочном характере этих инцидентов. В частности, это в очередной раз подтвердилось в докладе МУФС по инциденту в ноябре 2018 г. в Алеппо.

Уважаемый г-н Гендиректор,

Время идет, и вопросы к Вам как к руководителю Техсекретариата ОЗХО копятся как «снежный ком». История с докладом по Думе не то что не закончена, в ней появляются все новые и новые «повороты» — теперь уже гонениям подвергаются даже не сами инспектора ОЗХО, а независимые эксперты, которые пытаются в этой истории разобраться. Вдвойне печально, что к кампании по их очернению подключаются «независимые» и «демократические» западные СМИ вроде BBC.

По-прежнему остается без ответа со стороны руководства ОЗХО обращения видных общественных деятелей, в частности, известной НПО «Courage Foundation», в котором руководство ТС призывают, наконец, разобраться в многочисленных нарушениях в его работе, включая свидетельства о подлоге при подготовке доклада по Думе. Нам непонятен такой избирательный подход. С одними НПО, вроде «Белых касок», Техсекретариат активно сотрудничает, привлекая их к решению весьма чувствительных задач, к другим, задающим «неудобные» вопросы, – демонстративно поворачивается спиной. О какой свободе слова, транспарентности или учете мнений «гражданского общества» можно вести речь?

Однако с декабря прошлого года появились и новые вопросы. Прежде всего, они касаются «вброшенного» накануне голосования в апреле на Конференции государств-участников КЗХО нового доклада Группы по расследованию и идентификации (ГР) по инциденту в Саракибе в феврале 2018 г. Ни одно из нарушений методологии расследования, о которых мы говорим годами, в нем не исправлено. Из самого доклада следует, что ГРИ на место инцидента никогда не выезжала никогда. Все вещественные доказательства собирались представителями опять-таки печально известной НПО «Белые каски». Половина опрошенных свидетелей – опять же по большей части «белокасочники», а изучали их показания анонимные «авторитетные эксперты и научные институты». О какой беспристрастности или «сохранности доказательств» тут можно говорить?

Как и в случае с Думой, совершенно не ясно, зачем Дамаску было применять хлор в Саракибе и предсказуемо «подставляться» под международную критику, если это все равно не принесло бы ему никаких военных или иных выгод? ГРИ ссылается на якобы имевшее место применение в Саракибе всего одного (!) баллона с хлором, в результате чего легкие поражения получили 12 человек, которые были выписаны из госпиталя в течение 2 часов с момента прибытия туда. При этом сама же группа констатирует, что в этот период активные наступательные действия сирийской армией в этом районе не велись.

Доклад изобилует и другими заметными нестыковками вроде показаний псевдо-свидетелей о летящих на малой высоте со включенными огнями вертолетах, что в принципе недопустимо при выполнении боевых задач в ночное время, или баллона, который успел наполовину заржаветь менее чем через 12 часов после падения на землю.

Хотели бы, чтобы г-н Ариас эти моменты сегодня прокомментировал.

Но в новом документ ГРИ есть еще один элемент, который переходит любые разумные рамки. В пункте 5.18 сказано, что одним из наиболее вероятных мотивов авиаудара с применением хлора стала «месть за сбитый ранее боевиками… российский самолет СУ-25». При этом вывод ГРИ делает со ссылкой на некого анонимного «военного эксперта». Призываем г-на Ариаса дать объяснения, на каком основании Техсекретариат, который, по утверждению его руководства, занимается строго техническим анализом, выходит за все мыслимые рамки своего мандата и занимается откровенными измышлениями с политической подоплекой? Кто поручил инспекторам включить этот заведомо ложный вывод в итоговый документ?

В ходе апрельской встречи СБ ООН по «формуле Арриа», организованной Россией, один из докладчиков, независимый журналист А.Матэ, обратился с вопросом к представителям США и Великобритании, поддержат ли они расследование ситуации с махинациями вокруг доклада МУФС научно-консультативным советом ОЗХО при участии бывших инспекторов этой миссии. Ответа от коллег мы так и не услышали.

Однако напомню, что в соответствии с пунктом D (45) КЗХО ответственность за деятельность этого совета лежит на Гендиректоре ОЗХО. Поэтому хотели бы попросить Вас, г-н Ариас, ответить, согласны ли Вы организовать сугубо техническую дискуссию в рамках Научно-консультативного совета (НКС) ОЗХО с привлечением известных инспекторов для обсуждения всех нестыковок вокруг доклада по Думе? Думается, наши западные коллеги, которые так активно ратуют за транспарентность и деполитизацию работы ОЗХО, должны это только приветствовать. Мы все заинтересованы здесь в откровенном и, как опять же многие делегации подчеркивают, техническом разговоре между профессионалами. Если же Вы не считаете возможным организовать такую дискуссию в НКС ОЗХО, то какие иные варианты разрешения этой ситуации Вы готовы предложить? Готовы ли Вы встретиться с бывшими инспекторами и напрямую обсудить с ними их озабоченности?

Рассчитываем услышать ответы на все перечисленные мной вопросы в рамках открытой части сегодняшнего заседания.

Уважаемые коллеги,

Я хочу подчеркнуть, что мы собрались здесь сегодня не для того, чтобы, как это пытаются представить некоторые коллеги, устроить «допрос» Гендиректору ОЗХО, забросав его «неудобными» вопросами. Речь идет о необходимой коллективной работе по выправлению сложившейся в ОЗХО плачевной ситуации. Открытый разговор с руководством Организации крайне нужен, чтобы предотвратить дальнейшую эрозию ее авторитета и предотвратить повторение унизительной для этой организации ситуации, которая произошла в апреле с.г., когда на КГУ было принято решение о поражении в правах суверенного государства, добросовестно соблюдающего Конвенцию. Оно в очередной раз «продавлено» в нарушение норм КЗХО и многолетней практики консенсуса, принятой в ОЗХО. Обнадеживает, что по факту за него проголосовало меньше половины государств-членов ОЗХО, а из нынешнего состава Совета — только 6 западных государств. Остальные были либо против, либо воздержались. Такую же позицию занял ряд бывших членов Совета, которые в прошлом году присутствовали на его заседаниях по сирийскому «химдосье» и, что называется, знают ситуацию «изнутри».

В заключение, г-н Председатель:

Нас, как и многих других ответственных участников КЗХО и страну, стоявшую у истоков создания ОЗХО, тревожит курс на политизацию ее работы, который навязывают ей западные коллеги. ОЗХО, которая должна стоять на страже режима нераспространения химоружия, не должна превращаться в проводника чьих-либо политических интересов или инструмент наказания «неугодных». К сожалению, все более реальными становятся риски, что Сирией дело не ограничится, «под удар» может попасть любое другое государство, на которое захотят надавить при помощи «химического» рычага.

На СБ ООН лежит особая ответственность не допустить такого развития событий. Мы все должны приложить усилия к тому, чтобы ОЗХО была способна полноценно справляться с реализацией своего мандата, оставаясь беспристрастным стражем режима нераспространения химоружия.

Поэтому сегодняшний разговор с Гендиректором ОЗХО, надеемся, будет далеко не последним и позволит нам хотя бы на шаг приблизиться к этой цели. Россия готова и дальше на всех площадках бороться за восстановление доверия к ОЗХО и укрепление ее авторитета и отстаивать основы режима нераспространения ОМУ.

Благодарю Вас.

Ответное слово после выступления Генерального директора ОЗХО Ф.Ариаса:

Сегодня некоторые коллеги говорили о том, как важно отличать «факты от шума», о том, что есть утверждения и обвинения, которые на фактах не основаны. На это могу ответить, что, к сожалению, целый ряд коллег как раз отворачивается от фактов, подменяя их удобными для себя выводами. Складывается впечатление, что, когда мы говорим и приводим научные факты, ваш слух попросту отключается. Вы нас не слышите.

Генеральный директор ОЗХО сегодня сказал, что у Организации нет иной альтернативы, кроме как «расследовать» (investigate) и, как он потом добавил, «идентифицировать» (identify). Второе и комментировать не буду, а вот насчет первого могу смело сказать, что мы тоже хотим расследования. Только проблема в том, что методы, которые использует ОЗХО, мы не приемлем, так как они противоречат Конвенции о запрещении химоружия.

Г-н Ариас сегодня говорил очень много. Сказать по правде, мы не услышали от него ничего такого, чего бы он не говорил раньше. Из его уст звучала та же риторика, к которой в последнее время прибегает Секретариат. Прозвучали все те же заявления, что все упомянутые инспектора, в частности инспектор А, никоим образом не были вовлечены в расследование инцидента в Думе. Однако это противоречит фактам и документам, которые мы приводили. Этот инспектор выступал перед Советом как минимум дважды: в ходе наших встреч по «формуле Арриа» в январе и апреле. Не думаю, что кто-то из тех, кто слышал его выступление – а он был весьма сдержан в комментариях – позволил себе усомниться в его честности, в озвученных фактах или информации о себе и своей роли в ОЗХО, которой он поделился.

И хотя г-н Ариас говорил довольно долго, многие вопросы так и остались без ответа. Однако мы сохраняем за собой право прицельно и подробно высказаться о том, что мы от него услышали. Пока что отмечу лишь несколько моментов. Г-н Ариас сказал, что основной объем работы по расследованию был проделан уже после участия инспекторов – во время подготовки финального доклада. Это противоречит тому факту, что в первую очередь был подготовлен промежуточный доклад (3-22 мая 2018 г). Тогда был проанализирован 31 образец, что составило 70 % от всех проанализированных образцов. Были проанализированы 5 образцов дерева, что составило 100 % от всех образцов дерева, и 11 био-образцов, что составило 100 % от всех био-образцов. Налицо нестыковка в словах, прозвучавших сегодня из уст Генерального директора.

Поразительно, что г-на Ариаса удивляет, как он сказал, нежелание Сирии сотрудничать с ГРИ. Ничего удивительного в этом нет, так как законность этой группы ни Сирия, ни мы сами никогда не признавали. Решение об учреждении ГРИ было неправомерным. Было бы странно ожидать, что Сирия будет с ней сотрудничать. В Дамаске изначально весьма четко дали это понять.

Меня лично крайне удивило, что Вы, г-н Ариас сослались на «Комиссию Пинейро» как на высшую инстанцию в вопросах сбора свидетельств и доказательств по предполагаемым химинцидентам в Сирии. У нас есть масса претензий и сомнений в результатах работы и выводах, к которым пришел даже тот орган, который специально был создан для решения таких вопросов. Интересно было бы узнать, откуда у «Комисси Пинейро» опыт и полномочия для того, чтобы делать какие-то заключения?

Г-н Ариас упоминал визит инспекторов в Думу. Документ, который мы распространили в СБ ООН 25 мая, как раз напоминает, как это происходило и как им мешали приехать вовремя. Кстати, накануне этого, 10 апреля, наши западные коллеги отклонили предложенную нами резолюцию, которая бы предусматривала полный и беспрепятственный доступ химэкспертов-членов миссии к любым участкам, где предположительно произошел химический инцидент. Так вот, 12 апреля эксперты были в Дамаске и должны были направиться в Думу, но их задержало поступившее из центра сообщение о рисках, связанных с безопасностью. А потом, 14 апреля, трое всем известных постоянных членов СБ ООН нанесли по Думе авиаудары.

Г-н Ариас цитировал ноту, которую Российская Федерация направила в ОЗХО. Это семистраничный документ, содержащий подробный технический анализ инцидента в Думе и соответствующих заключений МУФС, подготовленный российскими экспертами. Г-н Генеральный директор процитировал лишь одну фразу. С Вашего позволения я приведу цитату полностью. Она взята из заключительной секции документа. «Российская Федерация не оспаривает заключения доклада МУФС о возможном присутствии молекул хлора на баллонах. Однако параметры, характеристики и вид баллонов, а также данные, полученные с мест происшествия, не соотносятся с тем аргументом, что баллоны были сброшены с воздуха. Имеющиеся факты с большей вероятностью указывают на то, что оба баллона были размещены в локациях 2 и 4, а не сброшены на них с воздуха. По всей видимости, содержащегося в докладе фактического материала недостаточно для того, чтобы сделать вывод об использовании токсичных химических веществ в качестве оружия. В этой связи Российская Федерация настаивает на версии, согласно которой имели место лжесвидетельства и инцидент в Думе носил постановочный характер». Думаю, эта выдержка весьма хорошо разъясняет, что Россия имела в виду, направляя эту ноту. Это, кстати, соответствует выводам, сделанным «инспекторами-париями», которые, по словам Генерального директора, нарушили нормы, правила и этику ОЗХО, закрепленные в промежуточном докладе. Кроме того, г-н Генеральный директор отказался вступать с ними в диалог в рамках Научно-консультативного совета ОЗХО.

Между прочим, г-н Ариас, я не единственный, кто ставит под вопрос выводы выпускаемых Техсекретариатом докладов. Есть и другие авторитетные лица и государства, которые в них сомневаются. Однако Вы предпочитаете их не замечать. Если Вы не готовы взаимодействовать через НКС, можем предложить провести встречу членов СБ ООН по «формуле Арриа», куда мы пригласим всех, у кого есть сомнения относительно сделанных ОЗХО выводов. С удовольствием пригласим и Вас, чтобы Вы могли отстоять позицию Техсекретариата, если к ней возникнут вопросы, а также предоставить факты, из которых станет ясно, что Вы были правы, тогда как они ошибались. Это лишь толика того, что мы могли бы сказать в ответ на Ваши комментарии, г-н Ариас. Искренне благодарим Вас за то, что присоединились к нам сегодня. Однако думаю, что мой список не полон. Мы обязательно воспользуемся возможностью и направим Вам наши дополнительные комментарии относительно того, что было сказано Вами сегодня.

Благодарю Вас.