В начале кризиса, связанного с пандемией COVID-19, самой большой проблемой российской промышленности казалось вероятное снижение спроса. Но уже к июлю 2021 года негативный эффект этого фактора претерпел самую сильную корректировку и отступил на второе место, свидетельствуют опросы Института Гайдара. Самым серьезным негативным последствием кризиса сегодня предприятия считают увеличение цен на сырье и материалы. Это единственный из факторов, который продолжает расширять свое негативное воздействие на российскую промышленность.

Июльский бюллетень конъюнктурных опросов промышленности, которые с 1992 года проводит Институт Гайдара (ИЭП), содержит результаты четвертой (с апреля 2020 года — пика ограничений) оценки предприятиями последствий воздействия на них кризиса COVID-19. «Полученные четыре точки дают возможность взглянуть на динамику этого необычного кризиса с точки зрения предприятий»,— отмечает автор исследования Сергей Цухло.

Так, в начале кризиса предполагалось, что самой большой проблемой для промышленности окажется снижение спроса. Впрочем, если в апреле 2020 года так считало более 70% респондентов, то по мере прохождения пандемии этот показатель снизился до 40% опрошенных в июле 2021 года. На первое место среди самых заметных последствий COVID-19, с точки зрения предприятий, сейчас вышло увеличение цен на сырье и материалы (см. график). Это следствие кризиса оказалось единственным, которое по мере его развития увеличило свою распространенность в российской промышленности. Сейчас на него указывает 71% предприятий против порядка 60% в апреле прошлого года. Другой значимый фактор — «необходимость создания дополнительных запасов сырья» — смог через пять кварталов лишь вернуть начальные позиции, но довольно скромные по силе распространенности своего негативного влияния: на него указывали в апреле 2020 года и в июле 2021 года лишь 17% предприятий. Заметим, на этом фоне, по данным ИЭП, недостаток запасов готовой продукции в промышленности сохраняется уже год, и к концу лета предприятия уверенно избавились от излишков запасов, максимум которых пришелся на предкризисный март 2020 года. «Возможно, на быстрый пересмотр оценок запасов повлиял и необычный характер вирусного кризиса — промышленность в условиях локдауна и логистических проблем вполне могла вспомнить народную мудрость «запас карман не тянет». Нежелание предприятий доводить свои запасы готовой продукции до управляемого избытка в условиях очевидного роста и спроса, и выпуска говорит о неуверенности промышленности в скором завершении кризиса»,— поясняет господин Цухло.

Все другие последствия вирусного кризиса к июлю 2021 года снизили свое негативное влияние либо изначально были незначительны. Так, «сокращение выпуска» претерпело такое же снижение упоминаний, что и «снижение внутреннего спроса», оказавшись на четвертом месте. В то же время на третье место вышли логистические проблемы, которые могут быть вызваны как запретами на транспортное сообщение, так и попытками найти более выгодных поставщиков сырья и материалов, считают в ИЭП.

Ухудшение финансового состояния предприятий сохранило четвертое место в рейтинге последствий пандемии. Сейчас на него указывают 23% предприятий, хотя в начале кризиса такие ожидания были у 49%. Свертывание инвестиционных программ произошло к июлю 2021 году у 21% предприятий, хотя «планировалось» в апреле 2020 года 50% респондентов. Заметим, что такие проблемы, как банкротства, получение кредитов, увольнения и отказ работников выходить на работу, оказались несущественными как в начале кризиса, так и сейчас.

Алексей Шаповалов