источник: i.postimg.cc

Молодой поэт Антон Кобец о литературном андеграунде и внутреннем одиночестве

Золотой век русской литературы давно прошел, впрочем, как и серебряный. Что дальше? О настоящем и будущем российской поэзии мы поговорили с основателем творческого объединения с амбициозным названием «Жемчужный век» Антоном Кобецом.

Место встречи оказалось символичным – в книжной лавке на Арбате. Мы прошли вглубь магазина, где работник лавки, обежав нас беглым взглядом, бросил приветливое: «А, вы из ЛИТа». Незаметно для меня в руках Антона оказался том русской поэзии XIX–XX века. «С меня вопрос, с тебя страница! – сказал Антон и добавил: – Как пройдет наше интервью?». 253-я ответила нам словами Маяковского:

Вот – пустили сплетню,

тешат душу ею.

Александр Сергеич,

да не слушайте ж вы их!

Может,

я

один

действительно жалею,

что сегодня нету вас в живых.

Как говорится, «Пушкин – наше всё». Что ж, беседа обещает быть интересной…

источник: i.postimg.cc

– Антон, ты основатель творческого объединения «Жемчужный век». Почему появился этот проект, какая у него цель?

– Я придумал творческое объединение «Жемчужный век» еще в 16 лет. Я сам из Подмосковья и о московских поэтических тусовках тогда ничего не знал. После переезда в Москву я влился в компании замечательных поэтов, но я никогда не хотел быть под чужим флагом. Каким бы скромным и демократичным не был руководитель творческой группы, он всё равно звезда проекта. «Жемчужный век» – это мой дом.

Мне хотелось создать плеяду поэтов, вышедших из «Жемчужного века». Пока я не могу сказать, что у меня это получилось, время покажет. Но мне уже удалось сделать несколько книг своим поэтам. Выход книги – важный момент в жизни автора, и я продолжу помогать дебютантам. Совсем скоро, к пятилетию проекта, я подведу не окончательные, но все-таки итоги, и думаю, они меня устроят.

– Многим кажется, что благостные для поэзии времена уже прошли – поэты больше не собирают стадионы, а интерес к сборникам невысок. Как, по-твоему, обстоят дела с современной поэзией в России?

– Да, людям со стороны действительно кажется, что этого нет. Многие удивляются, когда приходят на поэтические вечера и видят, сколько на них людей. Вечера, конечно, бывают разные. Но в принципе поэзия очень живая. Главная проблема современной поэзии не в том, что люди не хотят читать стихи. Хотя и это, безусловно, определенный душевный труд, и желающих потрудиться много. Но люди не могут найти жилу современной поэзии. Есть поэты, которые на виду, например Вера Полозкова, но даже и ее знают не все. Что уж говорить о нашем огромном разношерстном андеграунде. Главная задача – разбить этот лед между читателем и поэтом.

С другой стороны, поэзия выходит за рамки привычного и принимает новые формы, например рэп. И на этот случай я придумал афоризм: «Рэперы хотят славы поэтов, а поэты – популярности рэперов». Многие рэперы позиционируют себя как поэтов. И некоторым из них я бы не отказал в этом. Мне нравятся Oxxxymiron, Хаски, я люблю глубокие тексты. Но как раз эти музыканты меньше говорят о себе как о поэтах, нежели плохие рэперы со слабыми текстами. Мне кажется, нам нужен симбиоз, чтобы у нас было побольше публики, а у них – поэзии.

Вообще у нас проблемы с инициативой. Многие не верят ни во что хорошее. И некоторым поэтам нравится примерять на себя образ непризнанного гения с трагической судьбой. Возможно, люди с тяжелой участью более интересны, это стоит признать. Но продолжать ничего не делать и только упиваться своей безызвестностью абсолютно не рационально, меня это злит. Нужно уходить от парадигмы, где жизнь поэта – обязательно трагедия. Зачем и так довольно сложные вещи доводить до невозможности?

– Ты сказал, что нужно разбить лед между читателем и поэтом. Кто должен это сделать?

– Мне кажется, кто-то один из андеграунда должен стать известным поэтом и помнить, откуда он. Как бы это нагло ни звучало, но этот человек должен взять на себя ответственность за своих талантливых коллег. Важно рассказывать о других замечательных поэтах. Конечно, появится вкусовщина: кого-то будут продвигать, кого-то – нет. Самое главное, чтобы поэт оказался не эгоистом, который предпочтет быть единственным, дабы не создавать себе конкуренцию. Человек должен быть идейным.

источник: i.postimg.cc

– Как считаешь, путь поэта в России – это сложный путь?

– Путь поэта вообще сложный. Я недавно смотрел биографический фильм «Для тех, кто не читает меня» про современного французского поэта и скажу, что там тоже всё довольно жестко. Я не думаю, что пути поэтов разных стран сильно разнятся.

Я зарабатываю деньги своим творчеством, это чаще всего небольшой и шаткий заработок. Но это тот путь, который я для себя выбрал. Человеку без такого упорства и огня, я бы этот путь точно не советовал.

– Недавно у тебя вышел дебютный сборник, с чем мы тебя искренне поздравляем. Скажи, где молодому поэту, который хочет быть услышанным, искать помощи и поддержки?

– Я помог себе сам. Я получил грант на «Тавриде» и грант от конкурса инициатив «Наше Подмосковье», на которых я представлял свое творческое объединение «Жемчужный век». Благодаря этим грантам я напечатал четыре книги – себе и трем замечательным молодым авторам.

«Жемчужный век» – организация, которая не имеет какой-то явной социальной значимости, в отличие, например, от благотворительных проектов. Мы просто занимаемся своим делом – пишем стихи, и дело это совершенно эгоистичное. Я думал, что мы не та лошадка, на которую надо ставить. И я был искренне удивлен. Я очень рад и благодарен, что нас оценили и в нас поверили.

источник: i.postimg.cc

– Какова география литературных мероприятий, в которых ты принимал участие?

– Кроме Москвы и подмосковных городов я и поэты «Жемчужного века» выступали в Питере и Нижнем Новгороде, сольно я ездил в Таллин, Воронеж, Тарусу. Все-таки для гастролей еще рановато, сначала нужно стать хорошо узнаваемым в Москве и потом уже расширять географию.

– Как обстоят дела в творческих кругах других городов России?

– Меня порадовал Нижний Новгород. Там много творческой прогрессивной молодежи, которая организует литературные вечера на уровне питерских и московских. Но все-таки поэтическая среда развита именно в крупных городах. В небольших городах присутствует какой-то провинциальный страх. И с этим нужно что-то делать. Мне кажется, надо менять систему библиотек и юношеских клубов на местах. Нельзя молодежь бить по рукам и говорить: «Ай-ай-ай, Пушкин бы так не написал!»

Однажды мы проводили выставку картин художников нашего творческого объединения в провинциальной библиотеке. Не успели мы открыть выставку, как ее закрыли, потому что библиотекари нашли какой-то экстремистский или нежелательный подтекст в наших картинах, которого там, конечно же, не было. Надо убирать эту зашуганность и страх перед чем-то новым, иначе вся творческая молодежь сбежит.

– Какие темы находят в твоем творчестве отражение?

– Я убежден, что человек одинок, не в плохом смысле. Просто рано или поздно ты понимаешь, что в тебе есть что-то такое, в чем ты одинок, и никто тебе с этим не поможет. Поэтому в моем творчестве широко представлена тема внутреннего одиночества. Это чувство и является движущей силой моей поэзии.

– Находили ли отражение в твоем творчестве какие-то важные исторические события или судьбы известных личностей?

– У меня есть большая поэма про Марину Цветаеву. Это произведение про три последние недели жизни поэта, не понятого ни близкими, ни обществом, ни государством. Я не пытался написать гимн Цветаевой или воздать ей лавры, и я умышленно никого ни в чем не обвинял. Мои стихи про непонятость человека и бесконечное внутреннее одиночество.

источник: i.postimg.cc

Что касается исторических событий, у меня есть несколько стихотворений, посвященных конфликту в Югославии. Вот одно из них:

Как же мне умирать по-сербски?
Умирание – это спорт.
Безъязычный, лишь взмах занавески,
Как покойника вздутый живот.

Самосуд на борту самолета,
Мой теракт происходит внутри,
Бог познал, что теракт – это нота.
Для меня это всполох зари,

Но не нота, банальное нате,
Нате – жрите, всё то, что болит.
Слог разбился на множество стадий,
Показать свой теракт всё же стыд.

Холст внутри раскрошился на фрески,
Нет холста, пустота лучше лжи.
Как же мне умирать по-сербски?
Раз по-русски не смог прожить.

Мой теракт происходит внутри, и, чтобы придать этому какую-то форму, я выбрал именно Югославские войны. Мне показалось, что этот конфликт как в общественном, так и в поэтическом дискурсе раскрыт недостаточно. И эта нерассказанная трагедия нашла во мне отклик.

– Какие имена из русской и зарубежной литературы ты бы назвал знаковыми для себя?

– Из русских поэтов именно для себя я выделяю Цветаеву, Мандельштама, Бродского и Вознесенского, из писателей – Толстого. Вообще вся поэзия серебряного века во мне очень отзывается. Из зарубежных авторов мне нравятся Пауль Целан, Сильвиа Плат. Из недавно прочитанной иностранной прозы я отметил для себя «Тошноту» Сартра.

– Как ты видишь будущее российской поэзии?

– Я считаю, что поэзию в России ждут хорошие времена. Всё больше людей начинают ей интересоваться, постепенно появляются те, кто готов это финансировать, некоторые продюсеры заинтересованы в поэзии. Должен случиться какой-то взрыв, и сейчас идет подготовка к этому взрыву. Я заметил такую тенденцию еще в конце 2018-го, но прошлый год затормозил процесс. Я надеюсь, что этот взрыв произойдет в ближайшее пятилетие.

Беседовала Юлия ШАНИНА

Антон Кобец – поэт, идеолог и организатор творческого объединения «Жемчужный век», автор дебютной книги «Каверна», выпускник Литературного института им. Горького, член Союза литераторов, актер Московского театра поэтов под руководством Влада Маленко. Публикуется с 2008 года. Лауреат многочисленных литературных премий, в том числе именной стипендии губернатора Московской области. Бронзовый призер Чемпионата поэзии им. В. В. Маяковского – 2019. Бронзовый призер фестиваля молодых поэтов «Мцыри-2019».