В прежние времена высылки, как правило, были умеренными. За деятельность, несовместимую с дипломатическим статусом: то есть, проще говоря, шпионов под прикрытием высылали в небольшом количестве, когда те начинали работать уже совсем грубо. После чего следовало «зуб за зуб», чем дело и кончалось. Гармонии в межгосударственных отношениях это не способствовало, но и страшной дисгармонии тоже не производило. Что с той, что с этой стороны все понимали: «Шпионить можно, попадаться нельзя». И уж точно шпионская рутина не повод для разрыва дипотношений — «А как же мы тогда шпионить будем?»
В нынешние времена дело явно не в деятельности, несовместимой со статусом, а в том, что прекращение всяких сношений с враждебной державой, то есть с Россией, должно отразиться и на посольствах. «Культура отмены» по всем азимутам. Идет неумолимое движение либо к полному разрыву дипотношений, либо к понижению их до уровня поверенных в делах. Поверенный плюс два-три технических работника.
Для межгосударственного диалога и вообще для стандартных посольских функций это маловато, но следует учесть одно обстоятельство. Представления о дипломатических законах и обычаях были основаны на посольской практике общения между суверенными державами, которые действительно решали между собой важные и важнейшие вопросы. Памятниками той эпохи могут служить французское посольство в римском палаццо Фарнезе или здание на парижской улице Лилль, где до Второй мировой войны было германское посольство. Но в истории Европы та эпоха давно кончилась.
Внешняя политика не только Словении, Словакии, Болгарии, но таких былых грандов, как Италия, Франция, Германия определяется отчасти Брюсселем, отчасти Вашингтоном. Сами же они решают весьма немного.
Конечно, кроме принципиальных решений, были и сферы взаимных интересов. Покровительство своим гражданам (хотя по традиции консул — не совсем дипломат, но все же). Экономические, культурные, научные сношения. И даже посольские приемы, когда знатные люди являются в парадной сбруе и за бокалом вина доносят свою позицию, пускают пробные шары, слушают, что в воздухе носится, — а потом составляют отчеты об услышанном в ходе непринужденных бесед.
Но если отныне русские партнеры объявлены токсичными, если различные сношения под государственной эгидой, если обмен людьми и идеями был, да весь вышел, — то чем вообще заниматься посольствам в традиционном понимании? Нечем.
Чтобы прежние посольские функции были актуальными, принимающая сторона совершенно не должна быть с аккредитованной стороной в сердечном согласии, однако она должна быть суверенной. Что и наблюдается в посольских сношениях с Индией, Китаем, Ираном, некоторыми странами Южной Америки. Там царят старорежимные обычаи посольской жизни.
Однако в передовой Европе, утратившей национально-государственный суверенитет, утрачены и эти обычаи. И чем тогда заниматься дипломатам? В особенности когда хозяйственные и даже просто транспортные сношения стремятся к нулю.
Кроме перехода на режим временных поверенных (и это еще в лучшем случае), вручающих и принимающих ноты, ничего более серьезного не просматривается. Если же некоторая европейская держава желает поговорить о чем-то серьезном, есть нейтральный Стамбул с Принцевыми островами. Но даже до этого желания еще далеко.
*
«Сила есть право», или
«Выживание наиболее приспособленных» (англ. Might is Right, or The Survival of the Fittest) — книга, выпущенная неизвестным автором под псевдонимом Рагнар Редбёрд (англ. Ragnar Redbeard) в 1896 году[1][2]. В книге защищаются идеи социального дарвинизма. В своей работе Редбёрд отрицает идеи человеческих или естественных прав и утверждает, что только сила является основанием всякого права.