США некогда могли похвастаться непревзойденной военно-промышленной базой. К концу Первой мировой их верфи строили кораблей больше, чем весь остальной мир вместе взятый. К середине Второй мировой промышленное производство Америки вчетверо превышало немецкое. Есть даже анекдот, как немецкий артиллерист объясняет, почему их разбили американские войска: мол, у меня быстрее кончились снаряды, чем у них — танки. Даже если это исторический анекдот, это наглядная иллюстрация, как промышленное превосходство переходит в военное.

 

Так как же США оказались в столь незавидном положении, что им потребуются годы, чтобы заменить противотанковые ракеты и другое оружие, которое Украина использовала за недели? Отчасти ответ кроется в том, насколько изменилась экономическая структура США.

 

Американское экономическое лидерство никуда не делось, но сегодня оно зиждется на высоких технологиях и знаниях вместо производства. Этот переход обеспечил США сложнейшим оружием в мире, но при этом затруднил его производство в больших масштабах.

 

Другие перемены по окончании холодной войны лишь усугубили этот эффект.

 

После окончания борьбы сверхдержав доля расходов на оборону в валовом внутреннем продукте США резко упала — с примерно 6% в середине 1980-х до примерно 3% в конце 1990-х. Даже сегодня расходы на оборону составляют менее 4% ВВП по сравнению со средним показателем в 7,5% времен холодной войны.

 

Эта тенденция потребовала консолидации оборонной промышленности: количество генеральных подрядчиков сократилось с 51 до пяти, а субподрядчиков — которые образуют в цепочку поставок — также значительно поубавилось. Промышленная база после холодной войны вышла на новый уровень эффективности, благодаря чему и смогла выжить, но при этом ее стойкость и способность наращивать объемы производства в условиях кризиса наоборот ослабли.

 

Между тем, поскольку возможности США усложнились, процесс производства также стал более громоздким. Сегодня, уже в течение годов или даже десятилетий, Пентагон преуспевает в закупке небольшого количества передовых технологий, но быстро их внедрять или заменять оружие и средства его доставки не удается.

 

Этот подход в эпоху после окончания холодной войны казался весьма рациональным. Американские войны велись либо против значительно уступающих по силе противников вроде Сербии, либо были затяжными конфликтами малой интенсивности — как, например, в Ираке и Афганистане — и, как следствие, не были сопряжены ни расходом высококачественных боеприпасов, ни с потерей танков, кораблей и самолетов.

Но тревожные звоночки зазвучали уже тогда: США опасно не хватало высокоточных боеприпасов во время кампании против «Исламского государства»*. Теперь же лампочки и вовсе замигали красным.

 

Американская помощь Украине спасла эту страну. Но при этом продемонстрировала, насколько трудно Америке пополнить истраченные возможности из-за накопившихся изъянов — нехватки квалифицированных кадров и производственных заторов вследствие зависимости от одних и тех же поставщиков ракетных двигателей или комплектующих артиллерийских снарядов.

 

Показательный пример: единственный в США завод по производству дымного пороха, важнейшего ингредиента взрывчатых веществ военного назначения, сам взлетел на воздух в июне 2021 года и с тех пор так и не возобновил работу.

 

А теперь представьте только, какая немощь грозит США в войне с Китаем. Запасы торпед, ракет и высокоточных бомб Пентагон расстреляет очень скоро. И если судить по недавним военным учениям, Америка рискует потерять сотни самолетов и массу кораблей уже в самом начале конфликта.

 

Если же Китай не сдастся после первого блицкрига, то вполне может получить преимущество в гонке по перевооружению перед следующим раундом боевых действий. И если Америка в этой гонке не победит, она может и не выиграть всю войну — или, что предпочтительнее, не удержит Китай от ее начала.

 

Проблему, которая развивалась годами, с наскока не решить. Пентагону нужно больше денег в течение долгих периодов времени, чтобы сделаться более предсказуемым покупателем оружия и убедить оборонные фирмы увеличить штаты и запустить новые производственные линии. США придется вкладываться в относительно дешевые надстройки, которые превращают обычные «глупые» бомбы в «умные», а также усовершенствовать процесс разработки и приобретения оружия, которое допускает больший риск отказа в угоду скорости и гибкости.

 

США также потребуется более глубокая интеграция с оборонно-промышленными базами дружественных демократий, чтобы производить всё необходимое в конфликте сообща. Но прежде всего США должны совершить интеллектуальный сдвиг наподобие того, который происходит в других ключевых снабженческих цепочках, — сместить акцент с чистой эффективности на большую устойчивость и поскорее переключиться с благодушия и самонадеянности мирного времени на безотлагательность военного.

 

В противном случае карой за слабость оборонно-промышленной базы станет отнюдь не временная пробуксовка воздушной кампании против той или иной террористической группировки. Ею вполне может стать поражение великой державы в войне против страны, которая бросает вызов американскому влиянию в западной части Тихого океана и во всем мире.