По мнению левых, нетерпимость к трансгендерам внушает им огромный страх, гнев и отвращение — а эти эмоции можно подавлять лишь до поры до времени: рано или поздно они выплескиваются наружу и превращаются в акты насилия, будь до против себя (самоубийство или членовредительство) или других. Увы, в случае с Хейл мы получили второе. Но поскольку мишенью стала христианская школа (а христиане — якобы одна из причин тех душевных мук, что вынуждены терпеть трансгендеры), многие комментаторы сочли шесть смертей прискорбным, но неизбежным следствием повсеместной нетерпимости. Таким образом, насилие Хейл исходило не от нее самой: это лишь «отзеркаливание» того насилия, от которого страдают все трансгендеры как жертвы «ненависти» и «нетерпимости».

 

Левые ведут эту войну в защиту прав транссексуалов, чтобы «нормализовать» гендерное несоответствие. Они борются с шельмованием и нетерпимостью, которые и считают главной причиной событий в Нэшвилле. И рядовые левые охотно признают, что для победы в войне может потребоваться еще больше насилия. Например, вице-губернатор Миннесоты как-то раз улыбалась перед камерами в майке с надписью «Защитите трансдетей» и изображением ножа с выкидным лезвием. Кроме того, на одежде активистов встречаются изображения ружей и винтовок, а также слоган-угроза «Дайте трансам права, а не то…».

 

При этом эти культурные воины совершенно не считают себя агрессорами — наоборот, они считают, что всего лишь мстят непрекращающейся кампании насилия против трансгендеров.

 

 

Мы, правые, — традиционалисты, верующие, консерваторы и простые американцы из глубинки — тоже не считаем себя воюющей стороной. Мы лишь обороняемся. Нас тревожит скорость, с которой мы катимся вниз по наклонной, а нас еще и высмеивают — хотя это действительно скользкий путь. Прошло всего восемь лет после общенациональной легализации однополых браков, и дискуссии ведутся уже не о том, что «все происходящее в спальне за закрытыми дверями больше никого не касается», а о том, должны ли «трансдети» подвергаться необратимым медицинским вмешательствам до начала полового созревания или после.

 

Однополые браки перестали быть чем-то спорным, буква «Т» в аббревиатуре ЛГБТ привлекает все больше внимания, и данные свидетельствует о настоящем взрыве числа несовершеннолетних, считающих себя трансгендерами. Сторонники ЛГБТ-повестки записывают это на свой счет: дескать, молодые люди, которые еще несколько лет назад стеснялись себя, теперь достаточно «раскомплексованы», чтобы рассказать миру о своем «истинном я». Но у консерваторов есть веские основания подозревать, что это во многом следствие всенародного прославления трансгендеров, которое создает у подростков нездоровый стимул.

 

Это особенно верно насчет белых подростков из состоятельных семей— в этой группе гендерная дисфория диагностируется непропорционально часто. В мире, где идентичность меньшинств прославляются день-деньской, а «белизна», богатство, гетеросексуальность, христианство и биологическая мужественность считаются либо чем-то устаревшим, либо вовсе признаками угнетения, трансидентичность предлагает «нормальным» белых подросткам целый ряд преимуществ. Во-первых, это возможность поучаствовать в чествовании «разнообразия». Они уже не просто аплодируют как зрители — аплодируют им самим. Кроме того, трансгендерность открывает доступ к утешительным призам жертвы: членство в «угнетенной» группе работает как своего рода культурная валюта, за которую можно приобрести определенные привилегии. Но, прежде всего, трансгендерная самоидентификация позволяет белым подросткам избежать осуждения, которое бы иначе неминуемо на них обрушилось (со стороны школ и элитного дискурса) — якобы из-за их исторической роли в притеснении меньшинств.

 

На то, что так много подростков считают себя трансгендерами, можно было бы даже закрыть глаза, если бы не расхожая логика цельной личности, по которой гендерная трансформация не завершена до тех пор, пока не предприняты должные хирургические и медицинские вмешательства. Таким образом, к необратимым формам насилия над собственным телом детей и подростков допубертатного возраста подталкивает не кто иной, как самопровозглашенные защитники трансдетей. Окончательным арбитром истинной идентичности считается самоощущение — ваши внутренние чувства неприкосновенны. Нам внушают, что у всякого «я» есть нравственное обязательство быть верным этому внутреннему духу. Увы, многие молодые люди убеждены, что из этого метафизического кокона не удастся вырваться, доколе внешняя оболочка — то есть тело — не будет приведено в соответствие с внутренними чувствами.

 

Необходимые для этой «гармонии» медицинские вмешательства оставляют на теле поистине жуткие шрамы и увечья. Юные мужчины, которые даже не могут купить себе спиртное, добровольно идут на ампутацию члена и яичек, чтобы врачи могли сформировать вместо них искусственное «влагалище». А чтобы больше походить на сверстников, девочки-подростки делают двойную мастэктомию еще до того, как их грудь полностью разовьется. Некоторые молодые женщины настолько жаждут привести свое тело в соответствие с «мужским» внутренним духом, что выворачивают свои влагалища наизнанку в надежде обрести хотя бы подобие полового члена. Их тела навсегда отмечены жестокостью этой процедуры: чтобы получить сырье для искусственного фаллоса, с их предплечий буквально сдирают кожу. И это не говоря о гормональном лечении и бесчисленном количестве других хирургических вмешательств, необходимых для поддержания этой уловки под названием «завершение перехода»! По мнению многих консерваторов, шрамы от этого насилия, оправданного душеспасительной риторикой и самовнушением, олицетворяют собой руины войны левых на истощение против природы и человеческого тела.