Военкор «КП» встретил в Донецке фуру со смертельно-уставшим французским фермером за рулем и поговорил с людьми, бросившими вызов всей европейской политике.

Путь на Донбасс с самого юга Франции занял почти две недели. По дороге, европейцы пополняли груз, в итоге получилось 7 тонн подарков от граждан Франции, Германии, Испании, Бельгии. Медицинские кровати, средства гигиены, велосипеды, одежду, обувь, бинты, лекарства и просто продукты. Видно, что груз «сборный», все упаковки разнокалиберные. Водитель, Марк Боке лично подает из кузова коробки, как он заметил потом – «хотел доделать все до конца, я так привык». В погрузку включились даже донецкие военные, сопровождавшие фуру от административной границы. Анну Новикову, организатора миссии, от разгрузки деликатно отстранили. Подхожу к ней. Девушка больше десятка лет живет во Франции, и иногда, на грани восприятия, у нее проскакивает акцент. Задаю провокационно-наводящий вопрос:

— Как же так у вас вышло? Принято считать, что только на Украине живут обиженные и нуждающиеся…

И то, что рассказывает Анна, я уже один раз слышал, в разговоре с французским добровольцем Эрваном Кастелем (см. «КП»), приехавшим воевать на Донбасс из джунглей Гвианы. Человек не верил официальной пропаганде и сидя в тропических джунглях смог найти источники достоверной информации, в эпоху Интернета это можно сделать в два клика. Анна рассказывает очень похожую историю:

Анна Новикова больше десяти лет живет во Франции.

— Видите, фермер машину разгружает? Он за ситуацией на Донбассе следил с 2014 года и сам позвонил в нашу организацию SOS Donbass, предложил помощь – говорит, у меня есть фура, я могу все отвезти. Мы не были к этому готовы, мы удивились. И тут стали звонить и писать нам совершенно разные люди, из разных стран, хотя мы только-только открылись, о нас никто не знал. Все спрашивали – ну, когда же вы поедете?

— Я вот искренне не понимаю, как вы доехали? Как?

— Да, нас тоже пугали.

— Вы не боитесь, что будут проблемы? У меня есть знакомая немецкая журналистка Анна Липп, она уже несколько лет живет в Донецке. Так в Германии у ее семьи начались проблемы, арестовали счета…

Анна смеется:

— Мы провели уже семь манифестаций против вооружения Украины. В Париже и в других крупных городах, возле оружейных заводов. Последняя наша манифестация была в Брюсселе, напротив штаб-квартиры НАТО. Пока не трогают, что будет когда вернусь – не знаю.

Суровая встреча

Проблемы у миссии возникли там, где их не ожидали вообще. То есть, на российской таможне. Не на литовской или латышской, не на польской, на нашей, понимаете? Я – нет. На эстонской таможне, наоборот – помогли. Видно, как Анну переполняют эмоциональные воспоминания:

— Мне эстонцы сказали так – растаможить гуманитарный груз в Россию? Исключено, одиннадцатый пакет санкций! Я села с женщиной-декларантом и прямо спросила – что можно сделать? Она подсказала ход: «если бы вы везли груз в Украину»… Мы нашли человека из Луганска, у которого был фонд на Украине. Он нам дал все данные фонда, и мы оформили декларацию. Но, на прощание нам сказали: «мы не уверены, что вы пройдете российскую таможню». А я все равно радовалась – домой приехали! Добрались!

Можно предположить, что в растаможку гуманитарного груза вмешался человеческий фактор. По словам Анны, первая смена таможенников была «хорошей». Каких-то документов конечно же не хватало, но таможенники предложили заехать на площадку, «а там все решим». Утром, в новой смене оказались совсем другие люди. Я чувствую недоумение Анны:

— Они очень хотели, чтобы мы вернулись обратно в Эстонию, у меня было ощущение, что их, таких, специально прислали. Мы звонили везде, добрались до самых верхов и в час ночи, нам сообщили, что можно оформлять груз. К 11 утра все было сделано. А потом еще в Москве сидели на таможне, но там уже было проще.

По словам Анны, проблемы у миссии возникли там, где их не ожидали вообще: груз упорно не хотели оформлять на российской таможне.

Часть разговора рядом с Анной стоял какой-то парень, я подумал – сотрудник миссии и не сразу понял, что у него нет одной руки по плечо, а вместо второй руки – протез и слышно, как в нем работают сервоприводы. Артиллерист Юра, стрелял из «Рапиры», был ранен год назад, а воевал с самого начала донбасского восстания. Анна помогла ему сделать протез, но не простой — хай-тек, нового поколения. Юра говорит, что еще был ранен в ногу, но нога зажила, ходит, сам пришел встретить гуманитарщиков из далекой Франции.

Артиллерист Юра лишился обеих рук. Благодаря фонду Анны, теперь у него есть современный протез.

Глаза против ушей

Марк Боке, фермер и конозаводчик, издалека, был похож на донецкого ополченца первой волны – застиранный камуфляж с неразличимыми, затертыми нашивками, но чистенькая георгиевская ленточка на груди. Внешне, похож на старых, любимых всеми французских актеров – причем на всех сразу. Скорее всего это то, что в антропологии и генетике называется «фенотип».

— Мы близкие народы, — сказал мне Марк, — близкие и культурно, и духовно. Нет, родные меня не осудили, даже помогли донатами на гуманитарку. Понимаете, мои предки несколько веков назад пережили что-то подобное в Вандейской Республике*. Их восстание подавили, лишили земли и родного языка. Причем это случилось и по материнской и по отцовской линии. Их судьбы похожи на судьбы людей с Донбасса.

Владелец фуры, водитель Марк Боке, родом из Франции.

Для России, обида времен 18 века звучит странно. Но, Франция, именно в первую революцию исчерпала лимит на потрясение. Марк из Франции, скорее всего, из той местности, где и была Вандея – первая в мире крестьянская республика. А разве на Донбассе не произошло что-то подобное? Марк нашел для себя исторические аналогии и почтил память предков хорошим делом. На прощание Марк сказал, что, когда вернется во Францию, будет рассказывать, что он увидел на Донбассе. Он понимает, что его ждут проблемы:

— Но я предпочитаю верить своим глазам, а не ушам. Потому что меня есть свои убеждения, а их нужно отстаивать иначе они ничего не стоят.

* Вандея – один из департаментов послереволюционной Франции. В марте 1793 года департамент восстал. Мятеж официально называли «роялистским», но возглавили его лесничий и каретных дел мастер, которых сложно записать в представители свергнутой французской аристократии. Хотя отряды вандейцев назывались «Католической королевской армией», основные участники – нищие крестьяне, которые не получили от революции ни клочка земли. Мятеж был подавлен революционными войсками с фантастической жестокостью, согласно специальному декрету «Вандея должна стать кладбищем». И еще несколько лет шли зачистки инакомыслящих.

Дмитрий Стешин