[Мозгоёды] Западный журналист с 40-летним стажем: «Насчет русских меня обманули свои маги и фокусники» и я утратил доверие к СМИ «мейнстрима». «И в эти смутные года/ Идет всегда слепец за сумасшедшим» [ФОТО] / news2.ru

[Мозгоёды] Западный журналист с 40-летним стажем: «Насчет русских меня обманули свои маги и фокусники» и я утратил доверие к СМИ «мейнстрима». «И в эти смутные года/ Идет всегда слепец за сумасшедшим»

отметили

человек

в архиве

[Мозгоёды] Западный журналист с 40-летним стажем: «Насчет русских меня обманули свои маги и фокусники» и я утратил доверие к СМИ «мейнстрима». «И в эти смутные года/ Идет всегда слепец за сумасшедшим»

Потрясающий рассказ швейцарского журналиста Гельмута Шебена о том, как он научился не верить статьям западных коллег о войнах в бывшей Югославии и СССР, предлагает Weltwoche. Перед нами Эдип наших дней: прозрение после 40 лет работы в СМИ «мейнстрима».

Во время войны в Персидском заливе 1991 года средствам массовой информации США запретили показывать гробы с мертвыми американскими солдатами. Запрет был снят лишь в феврале 2009 года. Также не было разрешено снимать убитых или раненых солдат США, и за соблюдением этого запрета следили очень строго, прежде всего, во время войны в Ираке, о чем рассказывают операторы. Когда я однажды в огромном архиве Швейцарского телевидения попытался найти подобные кадры, то обнаружил один единственный отрывок длиной в 3 секунды: американский солдат пытается выбраться из горящего танка.

Проверка на однобокость

Три секунды из тысяч видео, снятых во время этой войны. Три секунды, сохранившиеся только потому, что монтажер допустил ошибку, перепутав кнопки «вставить» и «вырезать». Вот так и возник материал, который в принципе подлежал удалению цензурой. Сцены поражений с времен войны во Вьетнаме больше не показывают. Поэтому нет и поражений, так как в наших головах остается только та история, которую нам предлагают в теленовостях, сжатых до двух с половиной минут.

В своей книге «Свобода и новости» (Liberty and the News) американский журналист и теоретик масс-медиа Уолтер Липпман (Walter Lippmann) констатировал в 1920 году:

«Газетные колонки – это носители публичной информации. Если те, кто их контролирует, присвоят себе право определять, о чем и зачем сообщать, то демократический процесс замрет».

Еще пару лет назад я не мог себе представить, что мой ежедневный утренний поход к почтовому ящику за газетами будет сопровождаться тихим контрапунктом из отвращения и скуки. За утренним кофе я предпочитаю держать в руках газету, а не смотреть на экран. Со временем на чтение газет стало уходить все меньше времени. С одной стороны, потому, что многие темы меня больше не интересуют, например, вечная мыльная опера о британском королевском семействе, ежедневно умножающиеся проблемы ЛГБТ-сообщества, сексуальные разоблачения фанаток рок-музыкантов или парламентские расследования, выясняющие, почему банки терпят крах в финансовых спекуляциях

Истинные проблемы большинства людей: бойня на Украине, эскалация конфликта между США и Китаем, то есть процессы, которые изменяют сейчас жизнь миллионов налогоплательщиков и негативно скажутся на будущих поколениях (гонка вооружений, инфляция, рухнувшая энергетика, санкционная политика, миграция и т.д.) изображаются нашими ведущими средствами массовой информации в настолько сокращенном виде, что это меня просто поражает.

Я взял на себя труд проверить на примере газеты Zürcher Tages-Anzeiger, подписчиком которой являюсь, насколько однобоки ее сообщения. За период с момента ввода войск России на Украину в феврале 2022 года и до конца 2022 года я посмотрел около ста статей, непосредственно посвященных боевым действиям на Украине. На сотой статье мне надоело читать одно и то же. Почти все статьи описывали страдания и героизм украинцев (естественно, прозападных) в руках российских агрессоров и – в ярчайших красках – преступления России.

Они все знают наперед

Знатоки систем вооружений и геостратегии неустанно повторяли, почему Россия должна быть побеждена, а журналисты-расследователи не занимались ничем иным, как только охотой за очередным живущим здесь русским, активы нужно непременно заморозить.

Среди ста статей я не нашел и пяти, которые рассказали бы, что происходит по другую сторону фронта. Судя по всему, страдания пророссийских украинцев под ракетным и артиллерийским обстрелом прозападных украинцев недостойны упоминания, а тамошние люди для наших больших масс-медиа не существуют. Сообщения базируются только на точке зрения НАТО, то есть на точке зрения оружейного лобби, которое по всему миру действует как лом в руках державы-надзирательницы США.

Односторонность сообщений объяснятся односторонностью источников. Помимо обязательной британской разведки (работает ли там до сих пор агент 007, неизвестно) к ежедневным источникам наших средств массовой информации относятся: президент Зеленский и его киевские приближенные, его друзья из Брюсселя, Лондона и Вашингтона, а также соответствующие эксперты и аналитические центры НАТО. Русские появляются преимущественно в качестве преступников, отрицающих свои преступления.

А если происходит прорыв дамбы, в результате которого на огромных площадях под водой оказываются российские оборонительные позиции и занятые Россией территории, то все немецкие ток-шоу, да и швейцарский радиожурнал Echo der Zeit тут же находят экспертов, знающих, что это именно русские разрушили дамбу. Так же как русские обстреливают сами себя на атомной электростанции, которую держат в своих руках. «И в эти смутные года/ Идет всегда слепец за сумасшедшим» – так, кажется, говорится у Шекспира в «Короле Лире».

В 2014-2022 годах, перед решением России применить силу, наблюдатели ОБСЕ регистрировали в Донбассе ежедневно разрывы артиллерийских снарядов, а с февраля 2022 года сотни разрывов в день. Более 14 тысяч человек погибли в время военных действий на востоке Украины в период с 2014 по 2022 год. То есть эта война началась не в феврале 2022 года, а в тот момент, как бывший президент Украины Петр Порошенко приказал начать «антитеррористическую операцию» и беспощадные обстрелы восставших областей Донбасса.

Демонстрации против атомных бомб

Разве наши газеты писали об этом? Они утаили эту информацию. Они видят только то, что уже знают. То есть: они всегда знают наперед, что они увидят. Это то, о чем я могу каждое утро прочитать в газетах и что мне не надо читать, так как я это уже знаю, прежде чем разверну газету.

Осенью 1983 года более миллиона человек участвовали в демонстрациях по всей Федеративной республике Германии, протестуя против размещения атомных ракет. Также во многих других странах-членах НАТО большинство людей выступали против дальнейшего наращивания атомного оружия, так как было ясно, что пресловутое «равновесие страха» уже давно гарантировано британским и французским атомным оружием. Во время дебатов в бундестаге лидер оппозиции Вилли Брандт сказал, что его партия СДПГ засыпана письмами протеста:

«Это немцы с запада и немцы с востока, это европейцы и американцы, это матери и отцы, бабушки и дедушки, рабочие и предприниматели, художники и солдаты, домохозяйки, пенсионеры, инженеры и ученые всех академических степеней. Я спрашиваю себя, кому будет хорошо от того, что усилия и коллективный разум этих наших сограждан будут отправлены на свалку высокомерной властью?»

Парламентское большинство, состоящее из представителей СвДП и ХДС, выбрало для гласа народа мусорный контейнер и приняло решение в пользу размещения атомных ракет средней дальности. Хотя позже в соответствии с соглашением о разоружении они были убраны, но до сих пор на авиабазе в Бюхеле хранятся американские атомные боеголовки.

Пилоты немецких ВВС отрабатывают их использование в рамках «ядерного соучастия» в обороне НАТО вместе с США. И не секрет, что Россия была и остается главной целью для таких боеголовок.

Не дайте себя обмануть своим!

В том же 1983 году вышла в свет книга Кристы Вольф (Christa Wolf) «Кассандра», где речь идет о ясновидящей, раздумывающей перед смертью о гибели своей родины Трои:

«Когда начинается война, можно узнать, но как узнать, когда начинается предвойна? Если тут есть какие-то правила, то их нужно рассказать всем. Выбить в камне, на века. Что бы там было написано? Помимо прочего, такие слова: не дайте себя обмануть своим!»

Я дал обмануть себя своим, но понадобилось много времени, прежде чем я это осознал. Süddeutsche Zeitung, Frankfurter Rundschau, Neue Zürcher Zeitung, Spiegel и другие издания были моими главными источниками информации, когда я учился журналистике. Правда возникала медленно. Большие масс-медиа – как финансируемые за счет налогов, так и принадлежащие частным концернам – обнаружили свою полную несостоятельность в освещении всех войн, за которыми я смог наблюдать. Их задачей было подвергать сомнению действия правительств, но они в большинстве случаев действовали как рупоры правительственной пропаганды и как поджигатели неоправданных и бессмысленных войн.

Мой первый большой профессиональный кризис я пережил во время войны на Балканах. Тогда я ночами не мог спать, так как увидел, сколько вранья льется из средств массовой информации. Одним из ярчайших моментов стали для меня события в Тузле. Это город в Боснии был в 1993 года объявлен зоной безопасности, там разместились «голубые каски». Мусульманское население Боснии должно было найти там защиту от нападений сербов. Однако сербская артиллерия продолжала обстреливать город, и эти атаки в течение нескольких месяцев ежедневно освещались в радионовостях. Западные СМИ бурно возмущались обстрелами «зоны безопасности».

Я был совершенно ошеломлен, когда солдаты из «голубых касок» в 1995 мне рассказали: «Сербы постреливают лишь иногда, а вот артиллерия из Тузлы каждую ночь обстреливает сербские деревни».

Тузла под покровом ночи снабжалась Соединенными Штатами оружием. Там были запретные зоны, куда был запрещен доступ войскам ООН. То самое правительство в Вашингтоне, которое официально разыгрывало из себе честного посредника, помогающего добиться конца войны, тайно снабжало оружием боснийских военных.

Играть в футбол головами врагов?

Когда один норвежский офицер из контингента «голубых касок» в 1995 году это заметил, ему приказали молчать, а затем его перевели в другое место с понижением в должности. Британский канал ITN/Channel 4 снял сюжет об этом, который я использовал в одном из тележурналов программы SRG Schweiz 4. Но все мои попытки привлечь внимание швейцарских СМИ к этим разоблачениям натолкнулись на полнейшее отсутствие интереса. В Боснии, как и в Косово НАТО определяла, что можно знать, а что нет. Карла дель Понте (Carla Del Ponte), главный обвинитель Гаагского трибунала, жаловалась позже, что, когда она попросила дать ей возможность ознакомиться с материалами секретных операций НАТО, она натолкнулась на глухую стену.

Лишь много позже я узнал, что ведущие PR-агентства США кормили тогда прессу ужасами о сербских концентрационных лагерях и планах Холокоста, которые гигантский медийный аппарата мгновенно распространял по всему миру. Политологи Йорг Беккер (Jörg Becker) и Мира Бехам (Mira Beham), работая на исследованием под названием «Операция Балканы: реклама войны и смерти», обнаружили в американских архивах сотни подобных заказов на PR-акции. Суть заказов была в том, чтобы представить сербов преступниками, а других – жертвами. Джеймс Харфф (James Harff), шеф PR-агентства Rude Finn так описал свою работу:

«Наше ремесло состоит в том, чтобы распространять новости, запускать их как можно быстрее в оборот […] Быстрота имеет решающее значение. Мы точно знаем, что важна только первая новость. Опровержение никакого эффекта не производит». (Mira Beham: Kriegstrommeln. Medien, Krieg und Politik. 1996. стр.172 .)

Харфф в интервью Жаку Мерлино (Jacques Merlino), заместителю главного редактора телеканала France 2, проявил определенную профессиональную гордость, публично описав, как его агентство «с помощью потрясающего блефа» выполнило заказ, заключавшийся в том, чтобы подвигнуть три могущественные еврейские лоббистские организации опубликовать в New York Times сообщения, в которых те предупреждали об угрозе Холокоста на Балканах.

«С помощью ловкого хода нам удалось упростить дело и представить его как историю о хороших и плохих парнях [… ] И у нас получилось, потому что мы выбрали правильную целевую группу – еврейскую аудиторию (targeting Jewish audience). Тут же произошло заметное изменение в вокабуляре средств массовой информации, что сопровождалось использованием понятий, обладающих сильным эмоциональным зарядом, например, „этнические чистки“, „концентрационные лагеря“ и так далее. Все это вызывало ассоциации с нацистской Германией, газовыми камерами и Освенцимом. Эмоциональный заряд был настолько велик, что никто не решался возражать».

Вслед за этим министр иностранных дел Йошка Фишер (Joschka Fischer) совершил тур по Европе под лозунгом «Освенцим не должен повториться», а министр обороны Рудольф Шарпинг (Rudolf Scharping) стал рассказывать народу, будто ему известно, что сербы «играют в футбол отрезанными головами своих противников». На одной из фотографий, которая должна была иллюстрировать злодеяния сербов и служить аргументом в пользу агрессии НАТО на Балканах, можно было видеть совершенно истощенного человека с обнаженным торсом, стоящего за колючей проволокой. Снимок напоминал фотографии, сделанные в 1945 году при освобождении немецких лагерей смерти. Эта фотография – как позже выяснилось – была фальшивкой. Лагерь беженцев Трнополье, о котором шла речь, не был окружен колючей проволокой и умирающих от голода людей там тоже не было.

«Как скрижали с десятью заповедями»

Ничто не поменялось. Войны без конца приводят к производству все того же пропагандистского материала. Живущий на Украине «писатель из Восточной Германии» по имени Христоф Брумме напечатал в 2002 году в «Нойе цюрихер цайтунг» свой дневник обычного местного обывателя, в котором предсказал, что русские создадут на Украине концлагеря, а Путин станет вторым Гитлером. Дальше Христоф Брумме предполагает, что Путин тяжело болен, а потому совершит самоубийство самым сценическим образом – самоподрывом при помощи атомной бомбы. Ну, и так далее, и тому подобное.

Уже во время войны в Персидском Заливе в 1991 году появилось такое понятие – «встроенный в вооруженные силы журналист» (embedded journalist). Та деталь, что в английском варианте этого слова корнем является слово «постель» (bed), как нельзя лучше отображает следующий факт: профессия журналиста во время этих войн сблизилась с ремеслом проститутки. Американский журналист Джон Макартур в своем исследовании «Second Front: Censorship and Propaganda in the 1991 Gulf War» («Второй фронт: цензура и пропаганда во время войны в Заливе в 1991 году») прекрасно показал, как масс-медиа «построили по-военному» и как общественность была введена в заблуждение.

Ну, а после налета на нью-йоркские небоскребы и Пентагон 11 сентября 2001 года симбиоз крупных масс-медиа и правительств соответствующих стран стал чем-то само собой разумеющимся. Совершенный против американских граждан теракт был определен как нападение враждебных государств из-за рубежа, и в соответствии с этой логикой было совершено «ответное» нападение на Афганистан, а потом и на Ирак. По всему миру была начата «война против террора», и в начавшейся спешке «под горячую руку» в Сирии и Ливии тоже было начато «освобождение угнетенных народов». Жуткие результаты во всех этих странах – налицо. Известный научный журналист и активист борьбы за мир Норман Казинс дал этой идеологической миссии США имя еще в 1987 году: «Патология власти».

Это выше моего понимания – как могут журналисты, которым так часто лгут их же правительства, все так же нести в массы спущенные «сверху» идеи и представления, подавая их с такой серьезностью, как будто это библейские скрижали с десятью заповедями. В июне 2011 года тогдашняя глава госдепартамента США Хиллари Клинтон сказала перед камерами, что у нее «есть теперь доказательство, что ливийский правитель Муаммар Каддафи сделал систематические изнасилования своей стратегией». В это время в Ливии уже бушевала гражданская война. Ливийская армия пыталась подавить восстание, которое нарастало с февраля 2011 года в контексте так называемой «арабской весны». США и их союзники по НАТО с марта 2011 года бомбили всю страну. Официальная цель была такая: помочь угнетенному полковником Каддафи ливийскому народу и обеспечить «зону, свободную от полетов» над всей страной.

В качестве живого свидетельства предъявленных [Каддафи] обвинений была предъявлена ливийка по имени Иман аль-Обейди. Эта женщина 26 марта 2011 года, что называется, штурмом взяла роскошный отель Rixos al Nasr в ливийской столице Триполи. Персонал отеля и сотрудники его службы охраны попытались ее остановить, но она все-таки пробилась к сидевшим за завтраком в гостинице журналистам. Женщина закричала, что за три дня до этого люди Каддафи ее «похитили и изнасиловали» — прямо на блок-посте.

Впоследствии представитель правительства Ливии Мусса Ибрагим сообщил, будто сначала «наверху» не поверили крикам Иман аль-Обейди, приняв ее за алкоголичку. Но потом ее дело разобрали серьезно и выяснили, что речь шла о банальной уголовщине, в которой не было ничего политического.

Но было поздно: фрау Обейди уже дала интервью CNN и множеству других масс-медиа. Она всюду фигурировала как доказательство бесчеловечной природы лично главы ливийского государства Каддафи. При этом западные СМИ так и не удосужились узнать, что на самом деле ливийские врачи осмотрели женщину, подтвердили изнасилование, а вскоре после этого ливийская полиция задержала всех подозреваемых.

Впоследствии, в том же 2011 году, я обратился в офис „Эмнисти интернешнл“ в Цюрихе и попросил представить мне информацию об изнасилованиях в Ливии. Оказывается, эта организация целыми месяцами вела расследования в Ливии и не нашла никаких доказательств так называемых «массовых изнасилований». Даже представитель связанной с повстанцами организации «Солидарность в правах человека» сказал мне по телефону: «Никаких доказательств нет. Единственный конкретный случай – это кейс госпожи Обейди».

Постель Каддафи размера «кингсайз»

Но мистификация была тем не менее доведена до конца, и история с «массовыми изнасилованиями» получила чудовищное распространения в западных масс-медиа. Я прогуглил слова на эту тему. И мой поиск дал 21 миллион ссылок. Главный обвинитель Международного уголовного суда (МУС) в Гааге Луис Морено Окампо здорово раззадорил падкий до таких тем «медиа-аппарат» наших СМИ, заявив, что у него и в самом деле есть «информация» о массовых изнасилованиях. На вопрос журналиста, что он думает о сообщениях о том, что Каддафи импортировал виагру, чтобы его солдаты могли насиловать, главный в мире обвинитель Окампо не ответил: «Оставьте меня в покое с такой ерундой». Вместо этого он произнес интригующую фразу: «Да, по этой теме мы все еще собираем доказательства».

Связанные с этой темой порождения журналистской фантазии заполоняли страницы и экраны в течение нескольких недель. Швейцарская газета Le Matin использовала творческий подход: она опубликовала фотографию большой двуспальной кровати с лампой и прикроватной тумбочкой: это была якобы комната в подземном бункере, на которой, согласно газете, Каддафи издевался над своими женщинами-жертвами. Удивительно только одно: я не встретил еще в Швейцарии журналиста, который сказал бы, что ему стыдно за то, что его карьерный выбор сделал его частью этой индустрии.

Демонизация врага — испытанный инструмент, старый, как сама война. В своем образцовом исследованиии «Образы войны, война образов» историк Герхард Пауль использовал более 200 иллюстраций, чтобы показать, как современные визуальные СМИ изображают войну. Подобранные журналистами образы, словно иконы на стенах храмов, врезаются в коллективную память. По Герхарду Паулю, реальность искажается настолько же полно, насколько совершенствуются и стандартизируются образы в СМИ.

Преступления против детей – всегда желанная тема для средств массовой информации. Источники варьируется: вот вам данные от кувейтской «медсестры Найиры», которая рассказала Комитету по правам человека Конгресса США, что она видела, как иракские солдаты в оккупированном Кувейте вырывали младенцев из-под капельниц в специальных инкубаторах для больных малышей и разбивали их маленькие тела об пол. Впоследствии это оказалось фабрикацией пиар-агентства Hill & Knowlton. А вот вам аналогичные данные от уполномоченной по правам человека в Киеве Людмилы Денисовой. Она хотя бы потеряла работу в июне 2022 года после того, как выяснилось, что она распространяла через СМИ ложь. В том числе утверждение, будто у нее есть доказательства того, что русские солдаты насиловали малолетних детей.

Изображение врага в виде кровожадного зверя остается неизбежным стереотипом военной пропаганды. Во время Первой мировой войны история о том, как немецкие солдаты вырвали ребенка у бельгийской женщины, отрезали ей руки, а затем съели их, долгое время обсуждалась во французской и британской прессе.

Когда враг — чудовище, олицетворяющее само зло, войны легче оправдать. После более чем сорока лет журналистской работы я могу утверждать: крупные средства массовой информации обычно распространяют такие пропагандистские истории некритически и в крайнем случае с большим опозданием признают свои ошибки, а чаще – никогда этого не делают. «Нью-Йорк таймс» попросила прощения у своих читателей за дезинформацию, связанную с войной в Ираке, — единственный известный мне случай. За девятнадцать лет работы на швейцарском телевидении SRF я ни разу не сталкивался со случаем, когда программа приносила извинения за ложные новости. За исключением шоу «Метео», когда прогноз погоды оказывался неверным.

В 2011 году я обратил внимание швейцарского отделения «Эмнести интернешнл» на то, что не было телевизионных кадров разрушений, вызванных авиаударами НАТО в Ливии. Между тем известно, что телестудии ливийского правительства были превращены в руины в результате первой же волны западных авиаударов. Бить по ТВ – нехорошо, но таким образом командный центр НАТО в Неаполе смог предотвратить показ по западным телеканалам вызывающих эмоции изображений – с жертвами, которых извлекают из-под завалов. Проблема не была замечена крупными СМИ, а то и умышленно была проигнорирована ими.

Пожалуйста, никаких критических вопросов

Представитель «Эмнести интернешнл» тогда ответил мне, что эта односторонность в освещении событий их «также очень беспокоит». Но когда вечером того же дня я предложил для выпускающего программы «Tagesschau» сюжет с этим высказыванием, выпускающий редактор потребовал, чтобы это высказывание представителя Amnesty было удалено. Когда я спросил, почему, мне ответили: «Иначе зрители могут подумать, что Каддафи не так уж плох и что в конце концов он скорее прав, чем неправ».

Корпоративные СМИ и оплачиваемые теми де корпорациями аналитики доминируют на новостном рынке. Все они заявляют, что являются четвертой властью, присматривающей за власть имущими, а именно эта четвертая власть, мол, и делает демократию возможной. А мое почерпнутое из опыта видение мира СМИ другое: западные медиа гораздо больше напоминают своего рода религиозную секту, которая объявила себя осью добра, противостоящей оси зла. Всех, кто не хочет разделить это мировоззрение, замалчивают, порочат или просто банят.

В смысле «забанивания» чужих западные правительства и связанные с ними СМИ работают эффективно. В 27 странах Евросоюза запрещены российские новостные каналы RT и Sputnik. Любой, кто распространяет или хотя бы получает сигнал этих СМИ, платит, например, в Австрии штраф в размере до 50 000 евро. После этого легко поверить, что в наших странах и вправду царит единомыслие. Есть ли против этого протест, звучит ли критика со стороны крупных редакций нашей «четвертой власти»? Да нет, полный ноль.

В то время как украинский конфликт остро и с большим разнообразием мнений обсуждается в российских соцсетях, западные СМИ с навязчивым усердием пытаются внушить нам, что любой, кто выступит за мир, будет посажен в России в тюрьму. «Десять лет тюрьмы за размышления» — так озаглавила свою статью «Neue Zürcher Zeitung» (6 июня 2023 г.).

А вот в Киеве оппозиционные СМИ полностью запрещены. Нужно сообщить об этом? Конечно, нет. Даже на смежную тему говорится небрежно, в виде краткой новости сбоку, в восьми словах: «Украинские вещатели с начала войны выпускают общий набор общественных программ» (Tages-Anzeiger, 28 июля 2022 г.). На самом деле они показывают одно и то же, но наши СМИ называют это «общественными программами», а это звучит мило и нестрашно, почти как «общественные работы».

Карательные меры против российских каналов

В этом коллективном сокрытии истины есть система. Нигде это так не очевидно, как в молчании наших ведущих СМИ по поводу все время наступающей цензуры в социальных сетях. Через несколько недель после того, как ЕС запретил российские каналы, «Гугл» объявил, что заблокирует все связанные с Россией СМИ по всему миру. Как это часто бывает в случае с Big Tech, идея кого-то запретить и даткнуть якобы исходила от собственных сотрудников компании: «Сотрудники „Гугл“ призвали YouTube принять дополнительные карательные меры против российских каналов».

Миллионы постов исчезают с платформы. Журналист-расследователь Гленн Гринвальд, который был причастен к разоблачениям Эдварда Сноудена, указал на эту жесточайшую кампанию по цензурированию СМИ. Указал он и на миллиарды долларов, которые стоят за этой кампанией:

«Неудивительно, что монополии Силиконовой долины осуществляют свою цензурную власть в полном соответствии с внешнеполитическими интересами правительства США. Многие ведущие технологические монополии Big Tech, такие как Google и Amazon, то и дело заключают чрезвычайно прибыльные сделки с аппаратом безопасности США, включая ЦРУ и АНБ (Агентство национальной безопасности – National Security Agency). Топ-менеджеры Big Tech поддерживают тесные связи с высокопоставленными фигурами в Демократической партии. А демократы в Конгрессе неоднократно вызывали руководителей Big Techна заседания парламентских комитетов, чтобы процитировать там не устраивающие их тексты. За эти промахи топ-менеджерам грозили репрессивными мерами против их компаний – если только те не введут цензуру, которая еще строже увяжет выступления в Интернете с политическими целями и интересами возглавляемой ими Демократической партии».

Любой, кто знаком с социальными сетями, знает, как работает система. Даже самая мягкая рекомендация ФБР может привести к тому, что ведущие СМИ отложат самую интересную политически чувствительную тему до тех пор, пока не минует «опасность». Например, «опасность» поражения кандидата Джо Байдена на выборах в США.

Но вот что шокировало меня раньше и до сих пор порой оставляет с открытым от удивления ртом: это коллективная радость, которая охватывает толпу СМИ, когда им удается окружить и подвергнуть травле тех немногих, кто осмеливается плыть против течения и бросать вызов мнению «мейнстрима». Политолог Мира Бехам рассказывала мне, как несколько лет назад ей запретили писать в Süddeutsche Zeitung, потому что она осмелилась высказаться за более нюансированное освещение балканских конфликтов. Она просто сказала, что схема «преступник против жертвы» не дает нам продвинуться в понимании этих конфликтов, поскольку дела обстоят более сложным образом. В наши дни такой известный журналист, как Патрик Бааб, лишается должности преподавателя Кильского университета, поскольку посмел провести репортаж из Донбасса «с неправильной стороны фронта».

Работающая вовсю «индустрия забвения»

Антиутопические фантазии Джорджа Оруэлла про «новояз» и «министерство правды» быстро становятся реальностью. Мы действительно находимся на «поворотном этапе» исторического движения, но только это движение к оруэлловскому миру, а не к тому, который имел в виду канцлер Германии, когда предложил термин «поворотный момент» для нашей эпохи.

Исследователь СМИ Уве Крюгер задокументировал, что большинство альфа-самцов, управляющих нашими авторитетными СМИ, являются членами организаций, близких к НАТО и США. Конечно, есть и более примитивные факторы, типа старого доброго «принуждения к приспособленчеству». Они применяются, например, в издательстве Axel Springer Verlag (это ему принадлежат издания Bild и Welt), где каждый сотрудник должен согласиться с уставом, обязывающим поддерживать трансатлантический союз и солидарность с США.

Хочется закричать: «Лживая пресса!» — но с этим устыжающим набором звуков надо быть осторожным. Дело бесконечно сложнее. Что касается «упаковки» новостей, то здесь существует система, основанная на том, чтобы некоторые новости укорачивать, а другим, наоборот, придавать незаслуженно большое значение и объем. Философ Пауль Вирилио придумал термин «индустрия забвения», который основан на следующем принципе. Неприятная кому-то новость быстро «размывается» новыми сведениями о том, что только что было сообщено. А если вы укомплектуете новостную службу людьми, которые способны воспринимать лишь разрозненные фрагменты событий, не могут предоставить контекст и предысторию кроме тех, которые вы им укажете, – вся эта система становится манипулируемой. Даже если в нее потом придут журналисты с самыми лучшими побуждениями, искренне желающие дать этот самый контекст.

А ведь молодые хотят дать этот самый контекст.

За всю свою жизнь я редко встречал сотрудников СМИ, которые умышленно, по своей воле хотели бы фальсифицировать события или вести неправдивые репортажи. Со своей собственной точки зрения, эти люди не лгут, чаще всего они убеждены в том, что говорят и пишут. Вся их жизненная история, их образование и их социальные контакты формируются и интегрируются мировоззрением окружающей их среды – мира СМИ «мейнстрима». Существует «огромный кусок правды», который израильский историк Шломо Санд назвал «имплантированной памятью»:

Мы все рождаемся во вселенной дискурсивных полей, уже сформированных идеологической борьбой за власть предыдущих поколений. Прежде чем историк сможет овладеть инструментами для критической оценки прошлого, для задавания о нем сложных вопросов, мир его представлений о прошлом уже сложен в его голове школой, с ее часами преподавания истории, политики и даже, скажем, «уроков Библии» в младших классах. Добавьте сюда национальные праздники, памятные дни, общественные церемонии, памятники, сериалы – все это уже влияет на способность историка смотреть на прошлое объективно. В голове человека уже лежит огромный кусок «имплантированной памяти» о прошлом, который не так-то просто обойти, чтобы взяться за работу объективного историка". (Источник: Shlomo Sand: Die Erfindung des jüdischen Volkes. S. 40)

Проблема с профессией, известной ныне под именем журналистики, вот в чем. Она обязана служить цели ежедневного поиска истины. Но сталкивается при этом с фактом, известным любому фокуснику или иллюзионисту: очень часто наше восприятие вещей формируется не тем, что мы на самом деле видим или слышим, а нашими ожиданиями. В наши головы ужде вмонтирован огромный кусок «правды», который мы не решаемся подвергнуть сомнению. Мы видим только то, что соответствует нашим ожиданиям, — то есть то, что мы уже знаем. А еще точнее: мы заранее знаем, что мы увидим.

Гельмут Шебен (Helmut Scheben)

Источник: