Есть исторические даты, вокруг которых страсти не улеглись до сих пор. В русской истории место в первой пятерке спорных или «полярных» событий (очень уж по разному их оценивают) уверенно занимает «красный октябрь», который после смены календаря революционерами-большевиками стал отмечаться 7 ноября.

Бесспорно, события, последовавшие после Октябрьского переворота (а именно так сначала его называли и сами большевики) — это череда потерь и трагедий. В результате Гражданской войны, растянувшейся на четыре года, Россия потеряла больше 10-ти млн. жителей: непосредственно от боевых действий и полученных ран погибло 2,5 млн., ещё 2 млн. пали жертвами «красного», «белого» и прочих видов террора. Больше всего жизней унесли голод и эпидемии – 6,5 млн. человек. Также территорию бывшей Российской Империи покинуло 2 млн. человек, многие из них, как и их потомки, уже никогда не вернулись на Родину.

Цифры, конечно, жуткие. Если поднять документы и фотоархивы — всё окажется ещё жутче. Но желание всё упростить в понимании и оценке ситуации, вполне свойственное для любого человека, сыграло злую шутку со всеми нами.

Ведь большевики не были первыми и главными виновниками русской революции. Они являлись одними из многих конкурирующих между собой сил, которые, зачастую сотрудничая с иностранными разведками, принимая от них деньги и оружие, стремились свергнуть монархию и установить собственную власть.

Например, отмороженный террорист Борис Савенков был не большевиком, а «эсером», членом Партии социалистов-революционеров, а Нестор Махно, под началом которого в момент апогея было 120 тыс. штыков, считал себя анархистом и с большевиками сотрудничал только ситуационно.

Собственно, и власть царя была уничтожена вообще не левыми, а вполне себе либеральными и близкими к аппарату управления людьми. Ведь большевики, совершая переворот, свергали Керенского и Временное правительство. К тому моменту царская семья уже давно была арестована, армия утратила всякую эффективность, экономика и система транспортного сообщения за полгода «свободы», дарованной Временным правительством, практически прекратили существование.

Выходит, что страна стояла на пороге распада и кровавых потрясений ещё до прихода к власти большевиков. И, строго говоря, гражданская война, террор и остальные бедствия, сопровождающие распад государственной системы, случились бы и без участия большевиков.

Это, конечно, не повод оправдывать революционных деятелей вроде товарища Розы Землячки, любившей стачивать зубы напильником тем, кого она считала врагом режима, или Льва Троцкого, настаивавшего на идее «перманентной революции». Но именно приписывание большевикам всех ужасов 20-х и 30-х гг. прошлого века, нежелание признать, что это коллективная вина, а не ответственность какой-то одной отдельной партии, уже, как минимум, дважды сыграли с Россией злую шутку.

В конце 80-х гг. антибольшевизм стал, пожалуй, самым модным течением общественной мысли, а раз большевики — это очень плохо, значит, и созданное ими государство тоже жалеть нечего.

Таким образом общество легко и просто отказалось от всех достижений СССР, и уже через несколько лет очутилось в состоянии катастрофы, которая во многом сравнима с гражданской войной 1918-1922 гг. Философ Александр Зиновьев дал этому правильную характеристику: «Метили в коммунизм, а попали в Россию».

Уже в начале 90-х гг. стали появляться историки и мыслители, пытавшиеся понять, что же мы сделали не так. Самыми видными среди них были Сергей Кара-Мурза, написавший «Историю советской цивилизации» (не путать с либералом Владимиром Кара-Мурзой) и Вадим Кожинов, профессиональный филолог, автор книг «История Руси и русского слова», «Россия. Век ХХ-й».

Нам, «детям 90-х», родившимся в атмосфере полного неверия и цинизма, выстроенного как раз на презрении к СССР, на принципе «только бы не советское», было очень полезно прочесть то, что написали эти историки. Потому что они как раз расставляли правильные точки над «i» — кто, в чём и в каких моментах несёт ответственность за гражданскую войну и «ужасы коммунизма».

В своей работе «Черносотенцы и революция» Вадим Кожинов писал: «Тот очевидный факт, что сегодня, так или иначе, продолжается политическая и идеологическая борьба, начавшаяся на рубеже ХIХ-ХХ веков (например, если выразиться наиболее кратко и просто, борьба между «капитализмом» и «социализмом»), побуждает придти к существенному выводу: история России XX века (в отличие от истории ХIХ-го и предшествующих веков) ещё не стала для нас в истинном смысле слова прошлым, мы ещё в сущности не можем смотреть на неё из действительного будущего — то есть из иной, «новой» исторической эпохи, наступающей тогда, когда итоги предыдущей так или иначе подведены, и о них в самом деле можно судить беспристрастно».

И действительно, любое обсуждение модели будущего, кем бы оно не велось, всё равно всегда упирается в то, как стороны оценивают советский опыт в принципе и период становления большевистской модели общества в частности.

Хотя если смотреть на вещи шире (как это делал, опередив свое время Кожинов), то нам в принципе не нужно принимать мировоззренческие модели, в рамках которых «немытая Россия должна принести извинения цивилизованной Европе».

Например, до появления советского проекта, западные оппоненты всё время пытались загнать нас в ту же логическую ловушку — «покайтесь за пролитую кровь», используя период Ивана Грозного, или, допустим, казнь декабристов. В то же время в самой Европе католики резали гугенотов (сразу тысячами), бушевали расстрелы во время Великой французской революции. Но там никто не посыпает голову пеплом и не собирается приносить извинения. А вот русские люди почему-то должны.

В начале 2000-х началась переоценка взглядов на события двадцатого века в истории России и от оголтелого осуждения всего советского отказались. Была занята более взвешенная и правильная позиция, в рамках которой с одной стороны (учитывая опыт предыдущих ошибок) допустить новой гражданской войны в России никак нельзя, откуда бы ни шли к ней позывы — «слева», «справа» или просто из Вашингтона. С другой стороны, Путин в одном из интервью произносит: «Распад СССР — самая большая геополитическая катастрофа прошлого века».

Это как бы оттеняло слова Бжезинского, самым большим своим успехом считавшего именно распад СССР: «Мы уничтожили СССР, уничтожим и Россию… Россия — это вообще лишняя страна… Это — побежденная держава. Она проиграла титаническую борьбу. И говорить «это была не Россия, а Советский Союз» — значит бежать от реальности. Это была Россия, названная Советским Союзом. Она бросила вызов США. Она была побеждена. Сейчас не надо подпитывать иллюзии о великодержавности России. Нужно отбить охоту к такому образу мыслей… Россия будет раздробленной и под опекой».

Одной из стран постсоветского пространства, не захотевшей поступить по принципу «послушай Бжезинского, и сделай наоборот», стала как раз Украина. Там антисоветский потенциал был использован с максимальным эффектом.

Не желая замечать, что они сами по уровню человеконенавистничества превзошли уже любое ВЧК, «свидомые» украинцы продолжают уничтожать население собственной страны, опираясь как раз на ненависть к двум вещам: всему «красному» и всему русскому.

Есть ещё один интересный урок, который даёт нам история. В тех районах ДНР где с 2014 по 2022 гг. агрессивно проводилась украинская «декоммунизация» (теперь они освобождены), возможность нормально вспомнить о том, допустим, что в советское время была хорошо выстроена система социального обеспечения, люди воспринимают как глоток свежего воздуха. И за памятниками воинам Великой Отечественной люди там следили собственными силами, поддерживая их в нормальном состоянии. И к возвращениям названий вроде «улица Советская» тоже отнеслись спокойно-одобрительно.

Потому что нельзя без ущерба взять, и вырубить целый пласт истории, в которой у каждого из нас, если посчитать всех дедов и прадедов, больше десятка родственников. И все они жили там, действовали в том времени, защищали страну и созидали будущее. И уж точно они делали это не для того, чтобы мы это всё осудили и растоптали на радость нашим геополитическим противникам.