До спецоперации Алесья ни в чем не отставала от других военнослужащих — физподготовка, стрельбы, полигон — все было, как у всех в полку, даже БТРом научилась управлять.

— Я хочу понимать, что, зачем и для чего. Поэтому десять лет назад выбрала службу в армии. Форму надела потому, что это ответственность и уважение к себе. К участию в боевых действиях была внутренне готова. Когда началась спецоперация, четко знала, почему, где и чьи войска стоят. Если бы мы не стали помогать жителям Донбасса, война пришла бы к нам. Понятно, физически я слабее сослуживцев-мужчин, но Бог не обделил мозгами, — говорит Данодина.

Когда ее подразделение направили в зону спецоперации, девушка попросилась вместе с ним, но получила отказ.

— Не оставляла надежду быть со своими. Держала связь с ребятами, — продолжает она.

Вскоре Алесья снова обратилась к командованию с просьбой направить ее в зону спецоперации, и ей разрешили.

— Когда приехала к месту службы в Донбасс, меня встретили «салютом» — сразу попала под минометный обстрел. «Ничего, — подумала, — прорвемся».

В зоне СВО Алесья выполняла обязанности по своей специальности связиста.

— Мне провода не нужны, чтобы установить связь, — только спутник и компас. Могу связать командира в любой точке. Пока другие тянули провода, работали на моей связи, — уточняет она.

Вместе с другими бойцами Алесья выходила на задания и не раз попадала под обстрелы.

Остановиться или находиться на открытом пространстве там, где мы были, — верная смерть. Все время нужно было двигаться, — замечает Данодина.

Как-то группа связистов отправилась на очередное опасное задание и, успешно выполнив его, вернулась на исходную позицию. В этот момент произошел мощный взрыв. По всей видимости, за бойцами следил вражеский коптер. И нанес удар прямо по ним.

— Обычно слышно, как он летит, и знаешь, как нужно действовать, чтобы по максимуму себя сохранить. Этот был бесшумным, звук появился за пару секунд до взрыва. Спрятаться не успели, — вспоминает она.

После взрыва Алесья открыла глаза и увидела небо. Первая мысль: «Неужели живая? И ничего не болит — еще и целая». Нестерпимая боль возникла позже. Услышала крики своего командира. Попыталась встать, чтобы помочь ему, — не смогла. Ползти тоже не получалось. Алесья стала звать своих. «Ласточку подбили», — прозвучало по рации.

Перед отправлением в зону СВО Данодина сделала татуировку на плече в виде птицы, чтобы в случае гибели ее могли опознать. Поэтому и получила позывной Ласточка.

Бойцы выскочили из укрытия и стали спасать уцелевших товарищей, хотя была большая вероятность, что враг ударит снова. Тяжело раненых Алесью и ее командира доставили в полевой госпиталь.

— Увидела Михаила Николаевича на носилках и впервые за все годы службы заплакала. Если бы не он, не знаю, как бы повела себя после взрыва. Может, поддалась бы страху и панике, а пытаясь его спасти, боролась и за свою жизнь тоже. Получается, что, погибая, он спас меня. Сейчас дружу с семьей командира.

В полевых условиях Алесью стали готовить к ампутации правой ноги, левую оторвало в момент взрыва. Но состояние девушки было критическим, и ее отправили в больницу в соседний город. Сослуживцы позвонили родителям Ласточки, и те рванули к дочери.

— Мама не узнала меня, поняла, что это я, когда увидела, что папа зубами вцепился в кепку, чтобы сдержать слезы, — вспоминает девушка.

Медики сказали родителям Алесьи, что шансов выжить у дочери почти нет. Их пустили попрощаться с ней.

— Я услышала, как мама просит: «Доченька, только живи!» До этого сомневалась, что буду жить, но после маминых слов на сто процентов знала, что выживу.

Алесью оперировали сутки — в Донбассе, в Ростове, откуда спецбортом отправили в госпиталь в Санкт-Петербург.

Перечень ранений военнослужащей занимает полстраницы. Девушка показывает большой шрам в виде креста выше локтя. Пластическим хирургам еще предстоит с ней поработать.

— Целое осталось одно место, на котором сижу (смеется).

Смех у этой удивительно красивой внешне и внутренне молодой женщины — особенный, как у ребенка.

После ампутации родители и сослуживцы Алесьи переживали, как она воспримет, что стала инвалидом. Ведь заядлая спортсменка, бегала по 15 километров в день, занималась боевой подготовкой солдат-срочников.

А еще Алесья — душа полка, что проявилось даже в зоне СВО. Она предложила бойцам встретить Новый год в блиндаже с настоящей елкой. На двухметровое дерево нашлись и игрушки. Ребята приготовили традиционные новогодние салаты.

— Человек не должен уходить в себя в таких условиях, надо мыслить позитивно. Столько радости было у пацанов. Обычно каша-суп, а тут — салаты...

Когда проходящие лечение в госпитале бойцы узнали, что «с передка привезли тяжелораненую девочку», не поверили, пришли в палату к ней знакомиться, захватив большого игрушечного медведя.

— Потапыч будет смотреть за твоей ногой, когда она будет болеть, заберет боль себе, — с теплотой сказал один из парней.

В госпитале Данодиной вручили орден Мужества. Также ей досрочно присвоили звание лейтенанта.

— Была удивлена и обрадована, как много людей обо мне переживают. Сослуживцы часто звонят по видео, подарки в больницу передавали, приезжали проведать.

Квартира Алесьи — в цветах: бойцы балуют. Прямо из Бахмута ей передали еще одного игрушечного медвежонка.

Когда Ласточку ранили, донецкий батюшка через бойцов передал ей раскладную икону, чтобы она всегда была с ней на службе. Сказал: «Не сомневаюсь, что Алесья выживет и вернется в строй».

Данодина действительно собирается на службу обратно в зону СВО.

— Пока идет война, не буду стоять в стороне. Враг на пороге стоит, а я на покой. Для чего тогда все было?! Буду воевать до победы. В части сказала: «Разрешите, когда дойдем до точки, флаг над „Рейхстагом“ повесить, как Кантария и Егоров». Не зря же служу в возрожденной 150-й мотострелковой Идрицко-Берлинской дивизии ордена Кутузова, в которой служили прославленные советские солдаты. Я заползу, научусь, уже многому научилась.

Алесья замирает, видно, что волнуется, и выдыхает.

— Знаете, что больше всего поразило в Донбассе? Дети…Был обстрел, я передвигалась к своей станции и увидела во дворе играющих малышей. Бахало совсем рядом. Моя первая реакция — спрятаться, я встала к стене. А детвора продолжала бегать и пищать. Как?! Пуля — дура. Потом до меня дошло: это дети войны, они по свисту понимают, что не к ним снаряд летит. Маленькие дети понимают, что их сейчас не убьют. Еще поразили мины-лепестки даже на детских площадках. Представляете, как люди там живут!

Характер

Пока лейтенант Данодина долечивается, она будет работать в части с возвращающимися с СВО военнослужащими, ставшими, как и она, инвалидами. — Все сделаю для того, чтобы они не потеряли смысл жизни, знали, что нужны своей стране. Проигран бой, но не сражение, — твердо говорит Алесья.Еще она будет возить гуманитарную помощь в зону СВО. — Мне очень не хватает ребят. Одна мама бойца в госпитале спросила: «Что вас туда тянет? Отвоевали свое, успокойтесь». Нельзя! Пока наши гибнут, нельзя здесь быть спокойным. Каждая пара рук, даже одна рука там востребована. Пока ты с одной рукой что-то делаешь, другие с двумя могут пойти на штурм