Комментарии участников:
Портрет Темкиной кисти Боровиковского хранится в Третьяковской галерее.
my.tretyakov.ru/app/masterpiece/21738
источник: cdn.tretyakov.ru
Боровиковский Владимир (1757-1825)
Портрет Е.Г. Темкиной
1798
1798
Размер — 71,5 x 58,5
Материал — холст
Техника — масло
Инвентарный номер — Инв.9270
Поступило из Государственной Цветковской галереи. 1925
Героиня портрета работы Владимира Боровиковского – Елизавета Тёмкина – дочь императрицы Екатерины II и светлейшего князя Григория Потёмкина. Тёмкина родилась в Москве, во время празднования Кючук-Кайнарджийского мира, завершившего Первую русско-турецкую войну. Девятнадцати лет ее выдали замуж за Ивана Калагеорги, состоявшего в свите великого князя Константина, а затем назначенного губернатором Херсонским и Екатеринославским. Судя по письмам самой Тёмкиной, она была скромной женщиной и заботливой матерью, воспитавшей четырех сыновей и пятерых дочерей. Но по другим источникам известно, что она имела расточительный характер, часто материально нуждалась, хотя и обладала огромными поместьями на юге России.
Блестящий по мастерству исполнения, выразительный по пластике, портрет был исполнен по заказу племянника князя, в доме которого воспитывалась Тёмкина. Портрет написан в конце 1790-х годов – время расцвета сентиментализма в русской культуре. Эпоха сентиментализма провозглашает идеалом естественную простоту, ценность эмоционального восприятия. Ценилась склонность к воспоминаниям, мечтам в уголке пейзажного парка, среди тающих на фоне нежной голубизны небес серебристо-зеленоватых ветвей деревьев.
Портрет Тёмкиной, наряду с другими изображениями, созданными Боровиковским в те же годы – М.И. Лопухиной (1797), Е.А. Нарышкиной (1799), В.А. Шидловской (1798), стал классическим образцом такого портрета. Образ томной красавицы создает мягкий S-образный изгиб фигуры, облаченной в легкое белое платье с наброшенной цветной шалью на плечах. В стилистике сентиментализма – поникшая кисть руки, увядающая роза – символ проходящей красоты, легкий беспорядок кудрей, колорит, выдержанный в нежных, прозрачных голубоватых тонах и пейзажный фон.
Портрет происходит из семейного собрания Калагеорги, потомков Тёмкиной. По поводу этого портрета внук Тёмкиной обратился к П. Третьякову: «Портрет моей бабушки имеет втройне историческое значение – по личности художника, по личности моей бабушки и как тип красавицы восемнадцатого столетия, что составляет его ценность совершенно независимо от модных течений современного нам искусства».
Однако искусство XVIII столетия еще не было должным образом оценено во второй половине XIX века, и портрет попал в Третьяковскую галерею лишь в 1925 году.
kulturologia.ru/blogs/170519/43138/
В Государственной Третьяковской галерее хранятся два портрета Елизаветы Григорьевны Тёмкиной кисти Боровиковского. О личности этой милой девушки нам известно немало. Она прожила большую часть жизни в своих поместьях на юге России, родила своему мужу 10 детей и частенько нуждалась в деньгах. Однако тайна ее происхождения до сих пор не дает покоя историкам, ведь «вопросы крови — как известно, — самые сложные вопросы в мире».
Впервые этот портрет пытались продать в Третьяковскую галерею в 80-е годы XIX века, когда красавице, изображенной на нем, могло бы исполниться 100 лет (она, правда, уже давно умерла к тому времени). Ее сын, генерал-лейтенант Константин Калагеорги послал из Херсона в Москву письмо с предложением:
«Имея великолепный портрет моей матери работы знаменитого Боровиковского и не желая, чтобы это изящное произведений осталось в глуши Херсонских степей, я совместно с сыном моим, решились продать этот фамильный памятник и сделать его доступным, как для публики вообще, так в особенности для молодых художников и любителей живописи. Ваша галерея картин известна всем, а потому обращаюсь к вам с предложением, не угодно ли вам будет приобрести эту драгоценную вещь».
Елизавета Григорьевна Тёмкина, портрет работы Владимира Боровиковского, 1798 год
Дальше в пояснении к письму он добавлял: «Портрет имеет ценность историческую, так как мать моя родная дочь Светлейшего князя Потемкина-Таврического, а со стороны матери – тоже высокоозначенного происхождения».
Вот это как раз «высокоозначенное» родство и является самым интересным в судьбе Елизаветы Григорьевны. Известно, что в 1775 году в доме Светлейшего князя появился младенец женского пола, которого назвали Елизаветой Григорьевной Тёмкиной. Такое «фамилеобразование» было обычной практикой для именования внебрачных детей в те времена. Так что Потемкин своего отцовства не скрывал, хотя воспитывать девочку не стал. Он поручил младенца своей сестре Марии Александровне Самойловой, назначив опекуном племянника. В дальнейшей судьбе этого высокородного бастарда также чувствовалась властная рука: воспитывалась Елизавета в лучшем заведении — пансионе Беккера, а затем была достаточно неплохо пристроена. Как писал все в том же письме ее сын: «прямо из пансиона выдана замуж за моего отца, бывшего тогда товарищем детства Великого князя Константина Павловича и получила от Потемкина обширные поместья в Новороссийском крае».
Иван Христофорович Калагеорги, юноша из благородного греческого рода, был, вероятно, неплохой партией для незаконнорожденной дочери князя, а владения, хоть и в очень далекой губернии, должны были обеспечить семью на всю жизнь. Однако известно, что в дальнейшие годы Елизавета Григорьевна не раз обращалась в Петербург с жалобами и просьбами: дети, слабое здоровье супруга и небольшой доход с поместий не позволяли ей жить так, как она привыкла в молодости, хотя и бедственным ее положение назвать было нельзя. Интересно, что свои просьбы она обращала непосредственно к императрице, и та часто ей помогала. Историки спорят до сих пор, была ли эта милость просто данью памяти Екатерины своему главному фавориту или чем-то большим. Ведь, вполне возможно, что к моменту рождения девочки императрица и Потемкин как раз тайно обвенчались. Этот брак также, в свою очередь, является спорным фактом, так что вопросов в этой истории больше, чем ответов. Однако есть некоторые совпадения, которые позволяют делать смелые выводы о том, что на портрете из Третьяковки изображена внебрачная дочь Екатерины Великой.
Вот это как раз «высокоозначенное» родство и является самым интересным в судьбе Елизаветы Григорьевны. Известно, что в 1775 году в доме Светлейшего князя появился младенец женского пола, которого назвали Елизаветой Григорьевной Тёмкиной. Такое «фамилеобразование» было обычной практикой для именования внебрачных детей в те времена. Так что Потемкин своего отцовства не скрывал, хотя воспитывать девочку не стал. Он поручил младенца своей сестре Марии Александровне Самойловой, назначив опекуном племянника. В дальнейшей судьбе этого высокородного бастарда также чувствовалась властная рука: воспитывалась Елизавета в лучшем заведении — пансионе Беккера, а затем была достаточно неплохо пристроена. Как писал все в том же письме ее сын: «прямо из пансиона выдана замуж за моего отца, бывшего тогда товарищем детства Великого князя Константина Павловича и получила от Потемкина обширные поместья в Новороссийском крае».
Иван Христофорович Калагеорги, юноша из благородного греческого рода, был, вероятно, неплохой партией для незаконнорожденной дочери князя, а владения, хоть и в очень далекой губернии, должны были обеспечить семью на всю жизнь. Однако известно, что в дальнейшие годы Елизавета Григорьевна не раз обращалась в Петербург с жалобами и просьбами: дети, слабое здоровье супруга и небольшой доход с поместий не позволяли ей жить так, как она привыкла в молодости, хотя и бедственным ее положение назвать было нельзя. Интересно, что свои просьбы она обращала непосредственно к императрице, и та часто ей помогала. Историки спорят до сих пор, была ли эта милость просто данью памяти Екатерины своему главному фавориту или чем-то большим. Ведь, вполне возможно, что к моменту рождения девочки императрица и Потемкин как раз тайно обвенчались. Этот брак также, в свою очередь, является спорным фактом, так что вопросов в этой истории больше, чем ответов. Однако есть некоторые совпадения, которые позволяют делать смелые выводы о том, что на портрете из Третьяковки изображена внебрачная дочь Екатерины Великой.
Виргилиус Эриксен, Портрет Екатерины II перед зеркалом, ок. 1764 г.
В принципе, не так уж и важно, венчалась ли императрица со своим фаворитом. То, что именно в это время их отношения были наиболее крепкими, подтверждается многочисленными письмами, в которых Екатерина называет Потемкина «мужем» и «супругом». В июле 1775 года, когда, как раз и появилась на свет незаконнорожденная девочка, императрица несколько дней была больна – по официальной версии, у нее случилось расстройство желудка из-за немытых фруктов. Жила Екатерина в это время в Москве, в Пречистенском дворце. Это небольшое деревянное строение, кстати, возвели специально для нее на территории усадьбы Голицыных в Знаменском переулке. Екатерина жила там с 1775 по 1776 год, а после ее отъезда в Петербург здание разобрали. Так что она вполне могла родить ребенка тайно, подальше от двора. В противоположном случае пришлось бы признать, что именно в это время Потемкин имел связь с какой-то другой женщиной и не скрывал этого от своей высочайшей «супруги».
Фаворит и, возможно, тайный супруг императрицы князь Г. А. Потёмкин-Таврический, портрет работы И.Б. Лампи, 1780-е г.
Противники версии говорят о том, что, во-первых, Екатерина была уже не молода. В 1775 году ей исполнилось 46 лет, а это немалый возраст для родов даже сегодня. Во-вторых, непонятно, к чему ей было так тщательно скрывать этот факт. Подобную скромность можно было бы считать нормальной для монарха, если бы не пример другого царственного бастарда. Алексей Бобринский, – внебрачный сын Екатерины от Григория Орлова, вовсе не был какой-то великой дворцовой тайной, императрица принимала в его жизни самое живое участие. После смерти матери Павел I даже даровал своему незаконнорожденному брату графский титул и огромный дом князя Орлова. Таким образом на сегодняшний день вопрос о том, была ли великая императрица матерью Елизаветы Тёмкиной, остается открытым.
Два сына Екатерины II. Законный – Павел I и незаконный – граф Алексей Григорьевич Бобринский
Портрет, хранящийся сейчас в Третьяковской галерее был заказан опекуном Елизаветы Григорьевны в 1797 году известному тогда уже портретисту Владимиру Боровиковскому: «Пускай Елизавета Григорьевна будет написана таким образом, чтоб шея была открыта, а волосы растрёпанными буклями лежали на оной без порядку». 22-летняя красавица была действительно достойна кисти художника. Боровиковский, кстати, написал еще и миниатюрную копию этого портрета на цинковой пластине. На нем Елизавета Тёмкина изображена в виде римской богини Дианы с обнаженной грудью, полумесяцем в прическе и стрелой в руках.
Продать портрет сыну Елизаветы Григорьевны так и не удалось. Затем уже ее внук, пытаясь нажиться на фамильной собственности, писал Третьякову, и снова безуспешно:
«Портрет моей бабушки имеет втройне историческое значение – по личности художника, по личности моей бабушки, и как тип красавицы восемнадцатого столетия, что составляет его ценность совершенно независимо от модных течений современного нам искусства».
Продать портрет сыну Елизаветы Григорьевны так и не удалось. Затем уже ее внук, пытаясь нажиться на фамильной собственности, писал Третьякову, и снова безуспешно:
«Портрет моей бабушки имеет втройне историческое значение – по личности художника, по личности моей бабушки, и как тип красавицы восемнадцатого столетия, что составляет его ценность совершенно независимо от модных течений современного нам искусства».
В. Боровиковский, портрет на цинке, Елизавета Тёмкина в виде Дианы, 1798 год
Только в 1907 году потомки незаконной дочери князя Потемкина смогли продать портрет коллекционеру И. Е. Цветкову. В Третьяковку он попал в 1925-м, вместе с другими произведениями из его собрания. А портрет в образе Дианы был куплен картинной галереей в 1965 году, так что теперь, через 200 лет после создания этих картин, она снова находятся вместе.