В блокаду ленинградцы появлялись на свет вопреки всему. Из 15 родильных домов работать по профилю продолжали всего 6. К 1944 году осталось всего 73 врача и 210 акушерок. Всего во время блокады Ленинграда на свет появилось 95 тысяч детей, большинство — осенью и зимой 1941-го. 12,5 тысяч младенцев родились в 1942 году, 7,5 тысяч — в 1943-м.

В перерывах между родами медики снимали белые халаты и кололи дрова, носили воду, топили печи, а во время обстрелов спасали женщин и детей. Задачи в научной сфере резко сменились на поиск замены натуральным витаминам для беременных, а также антисептикам и другим медикаментам. Так, вместо ваты стали использовать мох и сосновые опилки, а гранулированные раны — лечить плодными оболочками. В 1942 году для грудных детей разработали 14 рецептов соевой смеси.

Беременные женщины блокадного города получали продуктовый паек наравне с рабочими и инженерами. Со второй половины 1942 года им стали выдавать дополнительно молоко или кефир. В 1943 году в продуктовую карточку беременной ввели 25 г сухофруктов и 300 г овощей, норму хлеба увеличили с 600 до 700 г, добавили по 50 г масла и сахара.

С сентября 1941 года и до снятия блокады в Ленинграде в основном рождались дети с малой массой тела и небольшим ростом. Согласно данным медицинских отчетов, уже в первом полугодии 1942 года до 60% детей весили менее 2500 г, а рост новорожденных уменьшился на 2 см.

«125 блокадных грамм с огнем и кровью пополам» — эти строки из Ленинградской поэмы О.Ф. Берггольц именно о хлебе, основном продукте в более чем скромном меню ленинградцев в период блокады. Именно столько выдавали по специальным карточкам жителям Ленинграда. Во время блокады работало тринадцать хлебозаводов, их маскировали и защищали всеми силами от бомбардировок.

Пекли хлеб тогда по рецептуре, разработанной в специальной лаборатории Ленинградского отделения НИИ хлебопекарной промышленности. Добавки могли составлять до 40 процентов от всего состава хлеба: гидроцеллюлоза, подсолнечник, луб, солод и овсяная мука. А также использовали мучную пыль, которую собирали со стен, потолков и механизмов на мукомольном комбинате.

Мукомолы научились перемалывать в муку даже жмых, предварительно нейтрализуя яд, который он вырабатывает при переработке. Еще одна находка тестоделов-блокадников — жидкая фракция специально разработанных дрожжей, с помощью которой тесто поднималось даже с большим количеством несвойственных хлебу добавок. Добавки-новинки того времени до сих пор присутствуют в сегодняшних рецептах, к примеру, семена подсолнечника.

Утверждение о том, что жизнь в блокадном Ленинграде продолжалась, — не преувеличение. В холоде, в отсутствие электричества, под непрекращающимися бомбежками ленинградцы шли за книгой в библиотеки.

До начала войны в Ленинграде были открыты 52 библиотеки, книжный фонд составлял 1 315 тыс. экземпляров, библиотечный штат — 349 человек. В самое тяжелое время блокады (зимой 1941-42 годов) для читателей были ежедневно открыты 22 библиотеки.

Если читатель не мог прийти в библиотеку, то библиотека пришла к читателю – появились так называемые «передвижки». На оборонительных рубежах во время краткого перерыва, на вокзалах, в госпиталях, подсобных хозяйствах проводилось чтение газет и книг. В осажденном Ленинграде книга согревала души ленинградцев, спасала от страха смерти.

В Публичной библиотеке им. М. Е. Салтыкова-Щедрина тележки, в которых до войны перевозили книги, стали использовать для транспортировки песка в подвалы и на чердаки. Имеются данные о том, что в общей сложности на засыпку фундамента и чердаков женщины ведрами перенесли 3250 кубометров песка.

Особым спросом пользовались книги по медицине, огородничеству, строительству и военному делу. В городские библиотеки поступало множество срочных прикладных запросов предприятий или фронта. Расчет параметров бомбоубежищ, вооружений всех видов, гидрология Ладожского озера и ледовых дорог, маскировка предприятий, лечение авитаминоза и цинги, изготовление пищевых концентратов и заменителей – быстрый поиск ответов на эти вопросы помогал городу выживать.

Спасти сокровища Ленинграда, сохранить культурное наследие города – эти задачи остро стояли с началом блокады. Пути следования в эвакуацию музейных коллекций были засекречены. Однако вывезти удалось далеко не все. Так, часть коллекции Эрмитажа и Русского музея хранилась на первых этажах и в подвалах их зданий. Поэтому оставшимся в городе смотрительницам надо было успевать дежурить и в залах музея, и в подвале, и даже на чердаке, чтобы сбрасывать «зажигалки» с крыши музея.

Маскировали архитектурные сооружения и скульптуры. Сияющую позолоту куполов Исаакиевского собора закрасили темно-серой краской, под цвет пасмурного ленинградского неба. Многие здания, которые могли бы служить ориентирами при авианалётах, были тщательно замаскированы при помощи полотнищ с изображенными на них ложными архитектурными элементами зданий и защитных сеток с нашитыми кусками ткани, раскрашенными под цвет растительности.

Памятники Петру I на Сенатской площади, Николаю I на Исаакиевской площади, Ленину у Финляндского вокзала, знаменитые египетские сфинксы на Университетской набережной и многие другие были укрыты рядами мешков с песком и фанерными щитами. Многотонный памятник Александру III, защищенный песчаной насыпью и накатом из бревен, выдержал прямое попадание в него фугасной бомбы. Скульптуры Летнего сада, кони с Аничкова моста были обёрнуты тканью и зарыты под землю.

Маскировка шпиля Петропавловского собора заслуживает особого внимания. В ноябре 1941 года альпинисты Леонид Жуковский и Михаил Бобров поднялись по лестнице внутри шпиля к наружному выходу, откуда до фигурки ангела вела открытая 100-летняя лестница. Рискуя жизнями, у основания ангела они закрепили кольцо с тросом, при помощи которого на самый верх поднимались рабочие и материалы для маскировки шпиля. Специально для шпиля Адмиралтейства за одну ночь был изготовлен громадный чехол весом более полтонны, которым был закрыт один из главных ориентиров города.