Военнослужащий ВСУ и специалист в области радиотехнологий Сергей Флеш Бескрестнов сообщил, что ВС РФ стали оснащать свои беспилотники катушками оптоволоконного кабеля длиной в 10 километров, который во время полета дрона разматывается в воздухе. По словам Бескрестнова, такому БПЛА не страшна РЭБ, а картинка может передаваться в наилучшем качестве. ИА Регнум обратилось к одному из основателей аналитического проекта «Ватфор» Олегу Макарову с просьбой прокомментировать это сообщение, а также рассказать, какое сейчас соотношение сил и средств на «дроновом фронте».

ИА Регнум: Олег, есть ли у российской армии техническая возможность использовать такие кабели, как описаны у украинского блогера? И если да, какие преимущества и недостатки имеет такой дрон с катушкой?

Олег Макаров: На фотографиях, опубликованных Бескрестновым, действительно изображена разработка российской промышленности, которая используется на фронте. Как и любая другая оптическая система, оптоволоконная линия передачи данных практически невосприимчива к электромагнитным помехам, а значит, и к любым системам РЭБ. При этом её пропускная способность позволяет установить на БПЛА цифровую камеру высокого разрешения и передавать видео без ощутимых задержек.

На большинстве недорогих дронов сейчас стоят аналоговые камеры малого разрешения, которые позволяют летать в сложной обстановке: помехи для аналогового сигнала выглядят как «снег» или полосы на изображении, но человеческий мозг, особенно если человек с опытом, способен разглядеть в этой картинке цель.

Но если мы хотим сделать качественное изображение, нужно перейти на цифровые технологии. А на «цифре» помехи приводят к подвисанию изображения, кадры теряются. Чтобы бороться с этим, можно применять сложные помехоустойчивые протоколы, но они всегда будут давать задержку сигнала, которая не позволит пилоту нормально управлять дроном.

ИА Регнум: Сколько у нас есть времени, прежде чем противник очухается и начнет реагировать на наши проводные дроны?

Олег Макаров: Что значит «начнут реагировать»? ВСУ в ответ могут сделать точно такое же устройство. Какое-то время у них это займет. Никакой другой реакции тут быть не может.

Чтобы лишить управления такой беспилотник, противнику нужно рвать оптоволокно. Теоретически оно легко ломается, но до него надо как-то добраться. Если дрон летит на большой высоте, волокно повисает на деревьях или других элементах местности и добраться до него не очень просто. Его и увидеть-то не всегда можно — выглядит как леска.

Остаётся сбивать дроны из стрелкового или какого-то ещё специализированного оружия. Но к этому уязвимы и обычные БПЛА.

Из минусов: это устройство сравнительно дорогое, а ещё оно ограничивает маневренность дрона. Так что не думаю, что теперь все наши дроны будут летать на оптике.

ИА Регнум: Правду ли говорят, что у ВСУ сейчас наметилось преимущество в FPV-дронах? Если да, можем мы компенсировать его за счет нашего преимущества в корректируемых авиабомбах?

Олег Макаров: В вашем вопросе, как и у многих других СМИ, наблюдается клиповость мышления: вы концентрируетесь на наиболее раскрученных сейчас средствах поражения, приписывая им волшебные возможности. CNN недавно опубликовало заметку, где почти все проблемы украинской армии приписываются недавно появившимся на фронте авиабомбам ФАБ-1500 с модулем УМПК.

А украинские СМИ были последовательно влюблены в целую череду «волшебных таблеток»: ПТРК Javelin, ракетные установки «Хаймарс», танки «Леопард», «Челленджер» и «Абрамс». Некоторые из этих средств доставили нам немало неприятных моментов, но на общий ход событий повлияли слабо.

Войны выигрываются не какими-то отдельными техническими средствами, а системой, фундамент которой составляют научные, промышленные, мобилизационные и логистические возможности сторон. Непосредственно на фронте в общую систему входят разведка, оценка обстановки и способность сторон к грамотному и организованному применению имеющихся сил и средств. То, что обычно называют оперативным искусством.

ИА Регнум: Разве FPV-дроны не стали одним главных средств поражения танков?

Олег Макаров: Если присмотреться к провалившемуся украинскому наступлению, можно заметить, что противник действовал отдельными группировками, сколоченными из немногочисленных боеспособных подразделений, вооруженных разномастным оружием, которое собирали с миру по нитке.

По меркам современных войн это был очень грозный кулак, который вынудил российскую армию перейти к обороне, но по-настоящему широкомасштабным и организованным наступлением это назвать тяжело.

Наши войска, в свою очередь, переходом к обороне распорядились качественно, применив все имеющиеся возможности: на пути противника лежали многочисленные минные заграждения, по врагу била артиллерия, в том числе с использованием новых возможностей разведки с БПЛА.

Применялось специальное программное обеспечение, которое устанавливается на пульты дронов и позволяет артиллерии резко повысить точность стрельбы обычными, некорректируемыми боеприпасами.

По противнику применялись высокоточные ракеты с вертолётов — это было основное противотанковое средство в первые дни «контрнаступления». Существенная часть «долины леопардов» — свалки разбитой украинской техники напротив Работино — была организована именно армейской авиацией.

Масштабно применялись пресловутые авиабомбы с УМПК. На передовой использовались ПТРК разных видов.

На этом фоне дроны выделяются наличием впечатляющего видео, но после подсчёта вряд ли они окажутся главным противотанковым средством российской армии.

Тем более есть многочисленные видео, где применение даже полутора десятков FPV-дронов по одному и тому же российскому танку не приводит к его критическому поражению. Танк продолжает двигаться и выполнять боевую задачу.

Единственное направление, где FPV-дроны оказались практически безальтернативным средством поражения, стала Херсонская область, где они стали лучшим средством борьбы с быстроходными лодками противника.

ИА Регнум: По некоторым данным, Украина вышла на производство 100 тысяч FPV-дронов в месяц. А когда Денис Мантуров говорил, что Россия на три года планирует выделить 100 млрд рублей на развитие и производство сотен тысяч FPV-дронов и десятков тысяч тяжелых беспилотников, наши эксперты сказали, что этого мало. Мы отстаём?

Олег Макаров: Если честно, я не верю в производство 100 000 дронов в месяц. Но даже если допустить такие масштабы, давайте посмотрим, что представляет собой этот FPV-дрон: пропеллеры, двигатели, рама, контроллер, батарея. Таким он выходит с завода.

А вот внизу под ним место, куда должен быть прикручен боеприпас. А боеприпас надо откуда-то взять: либо из стремительно худеющих советских запасов, либо от западных стран, которые испытывают определённые проблемы с собственными запасами, либо необходимо развернуть новое производство. А это сложнее, чем собирать дроны из китайских компонентов.

То же касается и нас. Дроны, наверное, можно производить миллионами, но лучше сосредоточиться на сбалансированном производстве всей номенклатуры боеприпасов, направив дополнительные усилия туда, где у нас есть пробелы.

В части БПЛА на фронте очень не хватает среднеразмерного беспилотного бомбардировщика переднего края, способного нести большое количество гранат или даже малокалиберные авиабомбы. Противник в таком качестве использует сельскохозяйственные дроны, которые на фронте принято называть «Баба Яга».

ИА Регнум: Вы сказали, что сейчас СМИ больше всего концентрируются на беспилотниках, но армия должна работать в комплексе. В таком случае у кого лучше получается действовать с точки зрения управления и использования всех средств борьбы, у ВС РФ или у ВСУ?

Олег Макаров: У нас. У нас всего больше. Мы сами производим различные системы и довольно быстро их развиваем. Украина может что-то изготавливать сама, но в основном вынуждена искать вооружение в западных странах, у которых есть свои проблемы.

ИА Регнум: Противник может совершить резкий рывок? Или продолжит слабеть, а мы станем только сильнее?

Олег Макаров: Сейчас противник может резко усилиться только за счет прямого вмешательства в конфликт армий западных стран. Прямого, либо под маской ЧВК, либо под видом новых добровольцев, которые внезапно приедут воевать на стороне Украины со своими личными «Абрамсами», «Брэдли» и F-16.

Конечно, многое будет зависеть и от того, насколько успешно на Украине пройдет обещанная новая мобилизация. Хотя мобилизуют там практически непрерывно с 2014 года, у них еще есть ряд возрастов, которые не подвергались набору в армию. Пока в этом вопросе у них серьезный внутренний спор, который они пока никак не могут решить.