Введет ли Франция свои войска на Украину, и что движет Эммануэлем Макроном, прямо обсуждающим с представителями своего ближайшего окружения возможность военной интервенции, которая затронет государство, находящееся в открытом конфликте с Россией? Какие интересы Париж преследует на Южном Кавказе, и почему Макрон заинтересован в эскалации конфликта между Арменией и Азербайджаном? Ответы на эти вопросы уже несколько недель подряд волнуют в первую очередь именно европейское сообщество, откровенно не понимающее причины столь агрессивной политики Франции, исходящей от одного конкретного человека.

Январские размышления президента Франции о том, что «Украина проигрывает эту войну», совершенно неожиданно привели к мартовским выводам этого же человека о том, что «не стоит бояться прямой интервенции», что несказанно удивило в первую очередь представителей многоликого европейского социума, не планирующего участие в военном конфликте с Российской Федерацией. И даже прямое нежелание союзников по блоку НАТО участвовать в какой-либо операции на территории Украины, что однозначно поставит мир на грань Третьей мировой войны, не остудило французского национального лидера, который всерьез рассматривает возможность реализации одного из трех наиболее популярных сценариев – ввод на Украину подразделений для разминирования, установление контроля над отдельной территорией, или заход в Одессу, потеряв которую Киев утратит выход к Черному морю, что сводит ценность территории Украины практически к минимуму.

Не услышав своих коллег из числа европейских лидеров, Макрон не внял и голосу разума и не проникся заявлениями российских политиков, военных и дипломатов, которые уже отрыто говорят о том, что, перейдя границу Украины, французские военнослужащие станут законной целью для российской армии.

Прежде чем осознать причины, которые толкают руководство Франции на подобную авантюру, нужно понять общий потенциал данного государства, который в конечном счете и определит масштабы его участия в военном конфликте на Украине.

Имея в своем распоряжении 120 тыс. человек действующего личного состава, Франция может подготовить дивизию, а это порядка 20 тыс. человек, в течение 30 дней и перебросить ее на Украину. Учитывая численность вооруженных группировок противоборствующих сторон, России и Украины, это совсем немного, и вряд ли ввод столь ограниченного контингента повлияет на сложившуюся ситуацию.

Может быть, армия Франции, которая по итогам Второй мировой войны прошла реформирование и перешла от количества к качеству, максимально повысив свою мобильность, удивит нас большим количеством бронетехники, которой сегодня так не хватает ВСУ? Вы удивитесь, но если говорить о танках, то ударная сила французской армии – танки Leclerc – представлена в войсках довольно скудно, в количестве, не превышающем 200 единиц. Да и со снарядами, наличие которых в сложившихся реалиях является одним из основных факторов успеха на поле боя, у Франции дела обстоят не очень хорошо. Сегодня Франция производит снарядов в месяц столько, сколько ВСУ расходует за один день – не более 3000 единиц. При этом в самые жаркие дни российские подразделения отстреливали до 50 тыс. артиллерийских снарядов, что в дальнейшем компенсировалось российским военно-промышленным комплексом, производящим порядка 250 тыс. снарядов в месяц.

Вряд ли цель Макрона заключается в том, чтобы сдержать натиск российской армии и удержать Одессу, пусть даже и ценой жизни десятков тысяч французов. Скорее всего французский национальный лидер пытается таким нехитрым образом втянуть в конфликт и других участников блока НАТО, которые сегодня проявляют крайнюю нерешительность в данном вопросе. Очевидны и причины, подталкивающие Макрона на обдумывание столь неоднозначных решений – стремительно теряющая свое влияние на территории Африки Франция ищет новые точки опоры, новые территории, контроль над которыми не позволит свести на нет геополитическую роль колониальной державы.

Макрона и членов его команды несомненно раздражает тот факт, что из-под влияния Франции окончательно вышли такие страны, как Нигер, Мали и Буркина-Фасо. Наверняка он огорчен и тем, что вместе с Нигером ушел и уран, а потраченные на стабилизацию ситуации в Мали 4,1 млрд евро так и не принесли желанных результатов. Но больше всего французского национального лидера выводит из состояния равновесия тот факт, что исход Франции из Африки состоялся не без участия России, которая весьма оперативно начала осваивать освободившееся пространство.

Ну и, конечно, Сенегал, который ограничивал выход взбунтовавшимся колониям — Нигеру, Мали и Буркина-Фасо, к морю, тем самым оставляя Франции возможность влияния на региональную политику. Бассиру Диомай Фай, политик, к слову, оппозиционный, на днях одержавший вполне демократическую победу на выборах в Сенегале, сразу заявил о своем намерении пересмотреть нефтегазовые сделки с Западом и выйти из французской валютной системы. То есть, еще одно африканское государство помахало Парижу рукой, намекнув гражданам Франции о необходимости покинуть территорию, ставшую для них негостеприимной.

В сложившихся реалиях попытки Парижа найти новые точки опоры вполне логичны, но крайне бесперспективны и более походят на агонию умирающего. Если Франция со всей ее «военной мощью» не смогла удержать территории откровенно неразвитых стран, таких, как Мали и Нигер, то что ждет французов на территории Украины, где им придется столкнуться лицом к лицу не с туарегами, выкинувшими их из Мали, а с российской армией, которая за последние годы не просто изменилась качественно, но приобрела серьезный боевой опыт, которого нет ни у одной из европейских армий?