— Станислав, как давно существует ваша компания, каких основных результатов вам удалось добиться за это время?

 

— Работать начали в 2021 году, изначально мы реализовали мои собственные патенты.

Костяк нашего коллектива — инициативная группа экспертов-выходцев из отечественных и зарубежных IT-предприятий, лично я «в прошлой жизни» работал в одной из ведущих технологичных компаний Европы. Первый наш проект — AR-гарнитура, то есть очки дополненной реальности. Мы сделали несколько эскизных проектов таких изделий для одной крупной нефтегазовой компании.

 

Параллельно с работой компании по просьбе моих товарищей из специальных военных формирований мы занялись созданием беспилотников. Тогда тема FPV-дронов не была так массово распространена, мы же занимались этим давно, многие из нас с детства ходили в секции авиамоделирования. Мы спроектировали большие беспилотники, а также показали потенциальному заказчику наши FPV, однако в то время такие дроны всерьез никто особо не воспринимал – все считали, что нам нужны будут БПЛА типа Mavic или Matrice. До СВО мы сделали некоторое количество таких беспилотников, но тогда для нас это было больше как хобби.

 

В самом начале конфликта к нам обратились бойцы с фронта с просьбой решить следующую проблему – они не могли поднимать дроны выше 30 метров, поскольку противник спуфил аэропорты. Поясню, спуфинг (от английского spoofing – подмена) — это информационное воздействие, грубо говоря, эмуляция GPS-спутников, либо ГЛОНАСС, либо китайских Beidou, и передача фейковых значений времени. Мы разработали программное обеспечение, благодаря которому наши операторы дронов смогли сами спуфить, например, выдавая координаты Боливии. Больше ни один аэроскоп их не видел, потому что БПЛА якобы летали в Боливии или в еще какой-то другой стране. Таким образом мы спасли немало жизней.

 

После этого мы перешли на разработку мобильных комплексов радиоэлектронной борьбы «Волнорез», что и по сей день остается основным направлением нашей работы. Мы выступаем в роли конструкторского бюро: делаем опытные серии, «перепрошиваем» комплексы на новые частоты по просьбам волонтеров или подразделений, которые к нам обращаются напрямую. Именно благодаря такой обратной связи мы сегодня и можем продолжать расти.

 

Сейчас мы используем самые передовые технические решения, такие как промышленные роботы, высокоточную лазерную обработку, а также станки с ЧПУ (числовое программное управление). Кроме того, у нас есть собственная небольшая безэховая камера, которую мы собирали для исследований и выходного контроля изделий.

 

Наши специалисты проводят компьютерное моделирование, работают с цифровыми двойниками, например, моделируют действия солдата в виртуальном пространстве с портфелем, где у него лежит система РЭБ, для определения максимально эффективного положения, так как солдат постоянно движется, и диаграмма направленности изменяет свое положение.

 

— Почему вами было принято решение перепрофилировать предприятие под разработку систем РЭБ?

 

— Дело в том, что в начале спецоперации у армии в принципе не было мобильных систем РЭБ. Мы начинали с больших комплексов, но быстро поняли, что это не будет работать, так как в них нельзя было обеспечить модульность конструкции.

 

Уже тогда противник начал «скакать» по частотам, на которых работали его дроны, постоянно их менять, а возможности оперативно перепрошивать большую станцию, записывая новые диапазоны для подавления беспилотников ВСУ просто нет. Чтобы решить данную проблему, мы и разработали «Волнорез». Идея создания данной системы пришла к нам, можно сказать, в полевых условиях. Наша команда возвращалась после очередных испытаний, тогда мы еще тестировали самые первые наши средства РЭБ.

 

В тех краях было жарко — тяжело, техника не выдерживала, мы ее чинили прямо на БТР, думали, что же это за комплекс мы создали, который нереально обслужить? И вот, нас осенило. Не скажу, что это какая-то гениальная идея, просто мы поняли, что нам нужно максимально простой, модульный комплекс, сделанный «по-военному». То есть солдат должен в критической ситуации не только включить комплекс РЭБ, но еще и не сломать его.

 

Много инцидентов разных было: кто-то полярности путает, кто-то не те напряжения подает, более низкие, однако «Волнорез» достаточно устойчив к таким ситуациям. Последние модификация «Волнорезов» уже обладает системой защиты, отдельными предохранителями. Мы первые, кто придумали делать магнитные крепления систем РЭБ на технику, после этого данное решение стали применять практически все производители отрасли. При разработке наш коллектив практически сразу отказался от штыревых антенн, потому что они легко отрываются от машин, в итоге пришли к форме конуса. Дело в том, что коническая форма позволяет изделию быть достаточно крепким при нагрузках с разных сторон.

 

Первую модификацию «Волнореза» мы показали летом 2023 года на форуме «Армия».

 

Что касается модульности, бойцы могут взять себе сразу несколько наших «конусов», чтобы обеспечить РЭБ на всех частотах, необходимых именно в данный момент и на конкретном участке фронта. Как только противник переводит свои дроны на другие частоты, вы ставите на технику еще один «Волнорез» и таким образом наращиваете свою систему РЭБ, не покупая одно дорогое изделие сразу, которое к тому же скоро может стать неактуальным.

 

Кроме того, военнослужащие отправляют к нам свои «Волнорезы» на модернизацию – мы их переделываем, ставим в «конус» новые подавитель и антенну. С каждой новой партией, поступающей на фронт, «Волнорез» совершенствуется, по сути, это уже новая система РЭБ.

 

— Чему «научилась» ваша система после всех этих этапов модернизации?

 

— За это время «Волнорез» прошел путь от одно- до двух-диапазонного комплекса с возможностью установки различных систем генерации помех, начиная от цифровых, заканчивая аналоговыми.

 

— Как показал себя «Волнорез» в реальных боевых условиях?

 

— Надеюсь не сглазить, но за последний месяц потерь у тех военнослужащих, которые установили «Волнорезы» не было вообще. Наши системы ежедневно спасают жизни.

 

Приведу наглядный пример. На группу наших солдат совершили FPV-налет. У них на машине стоял «Волнорез». Все бойцы набились в один автомобиль, и буквально как только они нажали на газ, где-то через полминуты в 50 метрах от них упал дрон, потом еще один и потом еще. Так они ехали, а FPV-дроны противника, как не пытались, не смогли их догнать. Все они могли бы погибнуть, машина была небронированная, обычный внедорожник, но спаслись.

 

Другой случай, когда «Волнорез» спас уже не жизни, а технику, произошел с ТОС «Солнцепек». По какой-то причине, видимо, из-за неисправности, наши ребята покинули машину и оставили ее пустой на всю ночь. Наутро система РЭБ на заглушенной машине все равно смогла ее защитить. Где-то 6 часов «Солнцепек» стоял в чистом поле, противник потратил на него штук 5-6 своих дронов и все равно не смог поразить. Машину эвакуировали, починили и она уже снова в строю.

 

— Действительно ли применение противником FPV-дронов стало таким критическим фактором на поле боя?

 

— Да, они стали серьезной проблемой. На самом деле, имела место недооценка угрозы, которую несет эта техника. И мы, и противник находимся в одном инфополе, а с появлением таких вещей как Open source и Github закачивать программное обеспечение для военного применения таких «игрушек» может любой.

 

Такие квадрокоптеры просты в управлении, расходуют меньше энергии, поэтому они стали массовыми. По-хорошему, квадрокоптером управлять может даже ребенок, а вот «серьезными» беспилотниками, выполненными по схеме «летающее крыло», уже нет. Если взять 20 человек — обычных солдат, из них, наверное, человек 15 точно смогут поднять в воздух FPV-дрон, а «крыло» максимум 2 бойца.

 

Корректно будет сказать, что массовое применение FPV-дронов ухудшило ситуацию на фронте как для нас, так и для противника, поскольку в эту игру всегда играют вдвоем.

 

— Есть ли сегодня подобная «Волнорезу» модульная РЭБ в армиях других стран?

 

— Действительно, сегодня «Волнорез» активно пытаются скопировать и за рубежом. В плане возимых систем РЭБ мы были абсолютными первопроходцами и законодателями мод. Когда «Волнорезы» только появились, про них написали западные СМИ, назвав их не много не мало «новым оружием Путина».

Возимой РЭБ, в том виде, в каком его придумали наши разработчики, не было как класса ни у одной армии мира, даже у Израиля с его развитым военно-промышленным комплексом. Это привело к тому, что в первые дни атаки ХАМАС «Меркавы» массово «жгли» копеечными дронами, которые мы уже давно научились подавлять. Да, у Израиля много комплексов для борьбы с БПЛА, в том числе антидроновых ружей, но вот на бронетехнике ничего не стояло. В итоге ЦАХАЛ был вынужден спешно устанавливать на танки «козырьки», также известные в народе как «мангалы», из-за которых в свое время над нами все смеялись, и совершенно зря, как показала история.

 

— Не могли бы вы рассказать про автомобиль РЭБ, который вы делаете совместно с компанией «Арго»?

 

— Да, есть такой проект. Мы его делаем на базе автомобиля-амфибии «Тритон», опытный образец которой делается «по мотивам» шасси ЛуАЗа. На «Тритоне» будет установлен комплекс расширенного «Волнореза», который будет вести не только наведение радиопомех, но еще и радиоэлектронную разведку (РЭР).

 

Почему мы выбрали шасси ЛуАЗа? Дело в том, что в Советском Союзе было изобретено все, это крайне живучая, проходимая машина, которая является многоцелевой амфибией и транспортом переднего края. Установка на такое шасси РЭБ и РЭР позволит на самом переднем краю вести мониторинг любых участков фронта, и работать в любых условиях. По сравнению с ЛуАЗовской машиной, у нашего РЭБ-автомобиля будет новый двигатель и трансмиссия другого класса.

 

Сфера применения данной машины в будущем — прикрытие наступающих подразделений, эвакуационных групп, участков ротации и так далее. Она не должна будет сама выступать эвакуационным средством, потому что слишком дорого оборудована.

 

В перспективе мы даже сможем сделать ее источником концентрации группы FPV-дронов, установив на нее все необходимое оборудование чтобы она могла управлять беспилотниками и при этом не глушила свои же БПЛА.

— Какие новинки ваша компания планирует представить на грядущем форуме «Армия-2024»?

 

— Планы у нас, можно сказать, наполеоновские. Скорее всего, мы представим на «Армии» автоматические пулеметные платформы, а также нашу цифровую систему безопасности «Пятница». Назвали мы ее так просто потому, что придумали этот проект в пятницу, никаких больше скрытых смыслов тут нет.

 

Это — программное решение, объединяющее все в единый центр. Мы почерпнули лучшее из промышленности и кибербезопасности, сливая все воедино и получая таким образом возможность управлять разрозненными устройствами на больших площадных объектах.

 

Это поможет «закрыть» масштабные объекты, например, предприятия, куда прилетают беспилотники. Мы должны понять, как нам работать по дрону, исходя из специфики типов БПЛА, не теряя время. Система «Пятница» помогает выбрать оптимальный тип воздействия, исходя из разных факторов.

 

— Какие основные задачи ставит ваше предприятие на 2024 год?

 

— Наша основная задача — сделать так, чтобы воевали машины, а не люди. Вторая задача — снизить количество жертв среди как военных, так и гражданских, ведь потери — это не просто цифры статистики, а чей-то родной отец, сын или муж, который не вернулся домой.

 

Кроме того, мы бы хотели перенести принципы организации производства, которые я видел, когда работал на Западе, на наши предприятия. Там есть чему поучиться, в том числе тому, как быстро реагировать на изменяющую ситуацию. Речь не о каких-то технических ноу-хау, скорее об эффективной организации труда. Поясню на примере нашей компании: у каждого нашего специалиста есть одинаковый набор инструментов и на нем помечено, что он твой. Каждый специализируется в том, что он лучше умеет — мы не заставляем людей делать то, что они не могут. Отдельно следует сказать о графике работы. Это, возможно, звучит странно, но у нас он свободный. То есть кому-то, например, мне, удобнее работать вечером, а с утра мне очень сложно организовать свое рабочее время, а у кого-то, наоборот, самый продуктивный промежуток дня — это утро. Поэтому мы синхронизируем рабочую группу так, что каждый работает тогда, когда может делать это наиболее продуктивно: надо поспать — иди поспи, что ты будешь просто так сидеть? Надо домой съездить – езжай. Конечно, это может немножко разбаловать, но у нас все построено четко. В нашей команде нет случайных людей, каждый из нас всегда готов трудиться во благо наших общих целей.

В завершение нашей беседы хочу сказать, что мы живем в уникальное время для небольших технологических компаний, наподобие нашей. Раньше, уверен, мы бы даже не открылись.

 

Не буду скрывать — меня звали работать во многие зарубежные компании, и даже после того как я вернулся домой с чужбины. Многие тогда крутили пальцем у виска и говорили: «Ты что – дурак?! Тебе такие предложения делают!» На что я всегда отвечал: «Нет, ребят, мы здесь откроем компанию и заместим некоторые вещи». Сейчас наступили времена, когда такие вещи работают и, самое главное, государство понимает необходимость существования таких малых высокотехнологичных стартапов и не препятствует их развитию. Очень хочется, чтобы такой рабочий климат сохранился и дальше.

 

В то же время крайне желательно, чтобы сама система госиспытаний тех же изделий РЭБ и беспилотников не попала под какой-то бесконечно одинаковый стандарт, а постоянно адаптировалась бы к текущим реалиям, потому что если мы будем испытывать, к примеру, детекторы на каких-то распространенных частотах, то толку от этих детекторов не будет.

 

Сейчас в России возникла достаточно хорошая атмосфера для возникновения таких проектов, когда люди объединяются, и, если дальше все будет развиваться в том же духе, то это все приведет к тому, что мы сможем взрастить очень много инновационных компаний, которые смогут переключиться на «гражданку».

 

Да, рано или поздно конфликт закончится, а о технологическом развитии страны нужно думать уже сейчас – надеяться лишь на иностранную поддержку, как нам показали последние годы, неоправданно и просто опасно.