Эммануэль Макрон: Так много всего. Мне еще предстоит закончить множество дел и начать множество других.

 

Во-первых, мы должны продолжать реиндустриализацию страны. Это самая главная задача, потому что именно это позволило нам за последние несколько лет побороть глубокую внутреннюю болезнь Франции, которая, на мой взгляд, также является источником многих разногласий в обществе — длительную массовую безработицу. Менее чем за семь лет мы создали более двух миллионов рабочих мест и более 300 заводов, что является беспрецедентным. Мы должны продолжать нашу инновационную политику и реформы на рынке труда.

 

Во-вторых, я хочу продолжить восстановление наших государственных служб, особенно в сферах образования и здравоохранения. И здесь за последние годы был достигнут реальный прогресс благодаря беспрецедентному реинвестированию. В настоящее время проводится множество преобразований, направленных на воссоздание школьного образования высокого качества: стремление к передаче и получению знаний, подготовка учителей, поощрение инициативы учителей к выполнению дополнительных задач в рамках образовательного процесса и т. д.

 

Что касается здравоохранения, то, хотя нам не хватает и будет не хватать врачей, мы также привели в движение глубокую трансформацию сектора благодаря отмене ограниченного набора персонала, повышению оплаты труда медиков, реорганизации больниц и делегированию процедур. Тем самым мы отвечаем на спрос на медицинскую помощь и делаем медицину более профилактической.

 

Третья область моего внимания связана с прерогативой центральной власти. Здесь мы тоже многого добились. В конце этих десяти лет мы удвоим бюджет вооруженных сил, увеличим бюджет правосудия на 60% и бюджет министерства внутренних дел — на 50%. И я не говорю о призыве в армию.

 

 

— Конечно, за семь лет я совершил много ошибок. Но кто может сказать, что в политике, как и в жизни, он никогда не ошибается? Главное — признать их, что я и делаю, и выполнять свои обязательства.

 

Я бы хотел провести балльную пенсионную реформу, обещанную на первое пятилетие. Кризис «желтых жилетов», а затем ковидная пандемия помешали нам это сделать. И я бы также хотел довести до конца институциональную реформу, которая была приостановлена в 2018 году. Помимо этого, есть еще и слова, которые я, возможно, использовал, которые могли быть неправильно поняты и задеть кого-либо. А это никогда не помогает делу. Поэтому, честно говоря, я сожалею о них.

 

 

— Это меняет ее суть. Это демократия, это то, чего хотели французы. Это полностью меняет наш взгляд на вещи и наше движение вперед. Мешало ли это нам до сих пор проводить реформы? Если честно, то нет. Внесло ли это смуту, потому что парламентские дебаты были разбавлены политическими соображениями, как в случае с законом об иммиграции? Ответ — да. Но именно мы должны внести ясность. На протяжении всего моего первого срока люди говорили: «У них слишком много власти, подавляющее большинство...». Если бы у меня снова было такое большинство, я не уверен, что люди на улицах выступали бы менее активно против некоторых реформ. Лично я всегда был уверен в политическом интеллекте французов. Они самые политически грамотные люди в мире.

 

 

— Конституция такова, и я не собираюсь ее менять. Если вы спросите мое личное мнение, то я считаю, что всегда лучше оставить выбор за избирателями. Я выступаю за обновление политики и поддерживаю ограничение срока полномочий, так что я не скажу вам однозначно, что хотел бы баллотироваться на третий срок. Но если взглянуть на это со стороны, я думаю, что, когда вводят запреты в закон, в некотором смысле отнимают часть свободы у избирателей. Поэтому я смотрю в будущее с решимостью быть полезным стране и амбициозным до конца.

 

 

— Я бы не стал так говорить. Прежде всего, у меня есть метод, опробованный во время моего первого президентского срока, который заключается в привлечении европейцев к сотрудничеству с нами. Завтра, еще до начала официального приема Си Цзиньпина, состоится трехсторонняя встреча с фон дер Ляйен. Канцлер Шольц не сможет присутствовать на ней, но мы согласовали наши планы во время встречи в прошлый четверг. Это объединит европейцев и утвердит нас в качестве державы.

 

Будь то изменение климата или безопасность, нам нужен Китай. Парижское соглашение [по климату в 2015 г.] было бы невозможно без согласия Си Цзиньпина и Обамы. Роль Франции и Европы заключается в том, чтобы стать той уравновешивающей силой, которая позволит Китаю вновь принять участие в международных дискуссиях по этим важным вопросам. Я также пытался сделать это по основным вопросам безопасности — от борьбы с распространением ядерного оружия в Северной Корее и Иране до поиска устойчивого мира на Украине. Затем — вопрос ценностей, прав человека и разногласий, которые мы, как правило, обсуждаем за закрытыми дверями. Наконец, на экономическом фронте, где наша позиция неизменна, мы хотим добиться взаимности в торговле и учитывать элементы нашей экономической безопасности. В Европе нет единого мнения по этому вопросу, поскольку некоторые официальные лица по-прежнему рассматривают Китай в основном как рынок сбыта. Я призываю изменить направление, потому что Китай стал избыточным во многих областях и экспортирует в Европу огромные объемы продукции.

 

 

— Стратегическая двусмысленность заключается в том, чтобы не быть слишком конкретным. Россия как стратегическая держава больше не дает нам никакой определенности. В феврале 2022 года она в одностороннем порядке решила напасть на суверенное государство, Украину, и тем самым пренебречь международным правом и Уставом ООН. Изначально у нее была заявлена стратегическая цель: она утверждала, что спасает украинские области, которые объявили о своей автономии. Но теперь это уже не так. Она решила стать дестабилизирующей державой, которая не ставит стратегических ограничений для своих действий. И президент Путин постоянно говорит о ядерной угрозе. Столкнувшись с таким противником, было бы очень опрометчиво устанавливать ограничения априори! Напротив, мы должны лишить его всякой определенности, поскольку именно это создает потенциал для сдерживания. В Украине на карту поставлена безопасность европейцев, потому что она находится в 1500 километрах от наших границ. Если Россия победит, в следующую секунду не будет безопасности ни в Румынии, ни в Польше, ни в Литве, и здесь тоже не будет безопасности. Мощность и дальность российских баллистических ракет подвергает опасности всех нас.

— В Кремле ваши высказывания расценили как "очень опасные"…

 

— Суетливость российской стороны показывает, что мы правы в том, что не исключаем ни одного из вариантов. В противном случае это означало бы [наше] согласие отказаться от международного порядка, основанного на верховенстве права, а значит, на мире и безопасности.

 

— Какие выводы для Франции вы сделаете из результатов выборов в Европарламент?

— Это выборы депутатов Европейского парламента. Так что вывод будет прежде всего касаться всего Евросоюза. Фактически через неделю после голосования девятого июня я буду присутствовать на внеочередном Европейском совете, где буду работать над темой назначений и стратегической повестки дня Европейской комиссии, которая будет назначена. Я буду представлять позиции, которые я выразил в сорбоннской речи. Для меня важно, чтобы у нас была предельно насыщенная повестка, потому что она нам необходима. Моя роль в этой кампании — напомнить людям о том, что поставлено на карту.