[Тризна*] Крах неминуем: новая книга Мэтта Кеннарда «Афера» (The Racket) в Британии прозвучала похоронным звоном по американской империи / news2.ru

[Тризна*] Крах неминуем: новая книга Мэтта Кеннарда «Афера» (The Racket) в Британии прозвучала похоронным звоном по американской империи

отметили

человека

в архиве

[Тризна*] Крах неминуем: новая книга Мэтта Кеннарда «Афера» (The Racket) в Британии прозвучала похоронным звоном по американской империи

Американскую империю ждет неминуемый крах, пишет автор статьи для Declassified UK. Ложь, построенная на оболванивании и угаре пропаганды, толкает общество к коллективному суициду. И этот саморазрушительный механизм уже запущен.

В новой книге Мэтта Кеннарда (Matt Kennard) рассказывается, что привычным нам миром управляет белая кость американских мошенников, ворочающих практически неограниченным количествами оружия и денег.

Имидж американской империи — по крайней мере, среди тех американцев, кто никогда не видел, как она угнетает и эксплуатирует “малых сих” — разительно отличается от реальности.

Эти сфабрикованные иллюзии, о которых в свое время так прозорливо писал еще Джозеф Конрад (Joseph Conrad), учат нас, что империя — сила добра. Нам внушают, что империя пестует демократию и свободу. Что она распространяет блага “западной цивилизации”.

Это ложь, которую до тошноты затвердили послушные СМИ устами политиков, ученых и влиятельных персон. Но это обман, и всякий, кто годами работал за рубежом, это понимает.

Мэтт Кеннард срывает покровы в своей книге “Афера” (The Racket), где он рассказывает о Гаити, Боливии, Турции, Палестине, Египте, Тунисе, Мексике, Колумбии и многих других странах. Он разоблачает скрытый механизм империи, подробно описывая ее зверства, лживость, жестокость и опасный самообман.

На поздней стадии империи имидж, внушенный доверчивой публике, околдовал самих ее мандаринов. Они принимают решения, основываясь не на реальности, а на искаженном ее восприятии, приукрашенном их собственной пропагандой.

Именно это Мэтт называет “Аферой”. Ослепленные высокомерием и властью, эти люди уверовали в собственный обман и толкают империю к коллективному самоубийству. Они погружаются все глубже в вымысел, куда уже не достигают горькие и неприглядные факты.

Дипломатию, многосторонность и политику они сменяли на односторонние угрозы и грубые инструменты войны. Они становятся слепыми архитекторами собственной погибели.

Мэтт пишет: “Через пару лет работы в газете The Financial Times кое-что начало проясняться. Я осознал разницу между собой и остальными участниками этой аферы — сотрудниками Агентства США по международному развитию (USAID), экономистами Международного валютного фонда (МВФ) и другими”.

Он продолжает: “Начав понимать, как на самом деле устроена эта афера, я увидел в них доверчивых лопухов. И сомнений никаких быть не могло: они истово веруют в свою миссию. Они добросовестно впитали в себя все теории, нужные чтобы изложить всемирную эксплуатацию языком “развития” и “прогресса”. Я видел это на примере американских послов в Боливии и на Гаити, а также бесчисленного множества других функционеров, у которых мне довелось брать интервью”.

“Они искренне верят в эти мифы, — заключает он, — и, разумеется, им за это щедро платят. Чтобы облегчить этим аферистам задачу, у Запада есть многочисленная армия интеллектуалов, чья единственная цель — сделать воровство и жестокость приемлемыми для населения Соединенных Штатов и коллег-аферистов”.

Вторгшись в Афганистан и Ирак и оккупировав их на целых два десятилетия, Соединенные Штаты совершили одну из величайших стратегических ошибок в истории, которая и станет похоронным звоном для их империи.

Архитекторы войны в Белом доме, свита Джорджа Буша-младшего, а также куча полезных идиотов в прессе и академических кругах, которые ее поддерживали, почти ничего не знали о странах, которые собрались покорять. Но они свято верили, что технологическое превосходство — гарантия непобедимости.

Жестокий ответный удар и вооруженное сопротивление, которые и привели к их поражению, их ошеломили. Между тем именно это предсказывали те из нас, кто хоть немного знал Ближний Восток — я был тогда главой ближневосточного бюро газеты The New York Times, говорю по-арабски и целых семь лет писал репортажи из региона.

Но горе-вояки предпочитали утешительные грезы. Они твердили, что у Саддама Хусейна припасено оружие массового поражения, и наверняка сами в это верили, хотя никаких доказательств у них не было.

Они уверяли, что в Багдаде воцарится демократия и оттуда распространится по всему Ближнему Востоку. Они внушали общественности, что благодарные иракцы и афганцы будут встречать американские войска как освободителей. Они обещали, что доходы от нефти покроют затраты на восстановление страны.

Они доказывали, что быстрый и решительный военный удар — “шок и трепет” — восстановит американскую гегемонию в регионе и мировое господство. Однако вышло с точностью до наоборот. Как отметил Збигнев Бжезинский, односторонняя и немотивированная война против Ирака (“война по выбору”) ускорила “повсеместную делегитимацию внешней политики США”.

Военное государство

После окончания Второй мировой войны Америка стала стратократией — государством под началом военных. Идет нескончаемая подготовка к войне. Гигантские бюджеты военной машины священны и неприкосновенны. А растраты и хищения на миллиарды долларов не стоят и упоминания.

Военные фиаско в Юго-Восточной Азии, Средней Азии и на Ближнем Востоке исчезают в огромной черной дыре исторической амнезии. Эта амнезия подразумевает полную безнаказанность и позволяет военной машине переходить от одного разгрома к другому, не переставая опустошать экономику страны.

На любых выборах побеждают милитаристы. Они просто не могут проиграть. Против них даже невозможно проголосовать. Государство войны — это “Гибель богов”, как пишет Дуайт Макдональд (Dwight Macdonald).

После окончания Второй мировой войны федеральное правительство истратило более половины своих налоговых поступлений на военные операции — текущие, бывшие и будущие. Это и есть главная работа правительства.

Военные системы продаются еще на стадии разработки, не дожидаясь производства — причем с гарантиями, что любой перерасход будет благополучно покрыт.

Иностранная помощь оказывается лишь тем, кто покупает американское оружие. Египет получает около 1,3 миллиарда долларов военного финансирования, но обязан потратить эти деньги на покупку и обслуживание американских систем вооружения.

Тем временем Израиль получил от Соединенных Штатов с 1949 года помощи на целых 158 миллиардов долларов. Начиная с 1971 года средства направляются преимущественно на военные нужды, причем значительная их часть пошла непосредственно на закупку у американских оружейников.

Американское государство финансирует исследования, разработку и создание систем вооружения, а затем покупает их же от имени иностранных правительств. Это замкнутая система корпоративного процветания.

За год до сентября 2022 года Соединенные Штаты потратили на военные нужды 877 миллиардов долларов. Это больше, чем следующие десять стран вместе взятых — а ведь среди них оказались Китай, Россия, Германия, Франция и Великобритания.

Эти гигантские военные расходы вкупе с растущими затратами на коммерческую систему здравоохранения привели к тому, что государственный долг Соединенных Штатов превысил 31 триллион долларов — это почти на пять триллионов больше, чем весь их валовой внутренний продукт (ВВП).

Этот перекос шаток по определению — а особенно когда доллар перестанет быть мировой резервной валютой. По состоянию на январь 2023 года Соединенные Штаты потратили рекордные 213 миллиардов долларов только на обслуживание процентов по своему государственному долгу.

Изнанка империи

Отвлекая средства и ресурсы на свои бесконечные войны, империя разоряет нацию и доводит людей до нищеты — как явствует из заметок Мэтта из Вашингтона, Балтимора и Нью-Йорка.

Общество платит за это неподъемную цену — социальную, экономическую, политическую и культурную. Рабочие влачат жалкое существование на прожиточном минимуме, став жертвами корпораций, которые приватизировали все сферы жизни общества от здравоохранения и образования до тюремно-промышленного комплекса.

Милитаристы отбирают средства у социальных и инфраструктурных программ. Они вкладывают деньги в исследования и разработки систем вооружения и пренебрегают технологиями возобновляемой энергии. Мосты, дороги, электрические сети и плотины ветшают. Школы приходят в упадок. Внутреннее производство падает. Система общественного транспорта лежит в руинах.

Военизированная полиция не гнушается расстреливать преимущественно безоружных цветных бедняков, а наши тюрьмы переполнены. На Соединенные Штаты приходится лишь 5% мирового населения и целая четверть заключенных, как ни ошеломительно.

В деиндустриализованных городах царит разруха. Впавших в глубокое отчаяние жителей преследуют опиоидная зависимость, волна самоубийств, массовые расстрелы, депрессия и болезненное ожирение.

Военизированные общества — благодатная почва для демагогов. Милитаристы, как и демагоги, видят другие страны и культуры по-особому — чуя в них лишь угрозу и агрессию. Они ищут лишь господства. Они пестуют иллюзию возвращения к мифическому золотому веку тотальной власти и неограниченного процветания.

Глубокое разочарование и народный гнев привели к власти Дональда Трампа. Эта реакция на корпоративный переворот и нищету, обуявшую минимум полстраны, разрушила миф о деятельной демократии.

Как отмечает Мэтт: “Разбогатев на заморских грабежах, американская элита развернула войну еще и у себя дома. Начиная с 1970-х годов те же бандиты в белых воротничках воюют с американским народом — и выигрывают благодаря надувательству невиданных масштабов. Им медленно, но верно удалось распродать большую часть всего того, чем раньше владел американский народ, прикрываясь риторикой про “свободный рынок” и так далее. Это и есть “американский путь” — всенародный обман, грандиозная афера”.

Он продолжает: “В этом смысле жертвами этой аферы стали не только Порт-о-Пренс и Багдад, но и Чикаго с Нью-Йорком. Те же люди, что плетут мифы о наших “подвигах” за границей, создали аналогичную идеологическую систему, которая узаконивает воровство у нас дома: когда богатейшие обчищают беднейших. У бедняков и трудящихся Гарлема больше общего с бедняками и трудящимися Гаити, чем с собственной элитой, но это надо как-то скрыть, иначе афера перестанет работать”.

“Своими действиями правительство США на самом деле вредит беднейшим и самым обездоленным из собственных граждан, — заключает он. — Североамериканское соглашение о свободной торговле (НАФТА) — красочный тому пример. Оно вступило в силу в январе 1994 года и открыло феерические возможности для деловых интересов Соединенных Штатов, поскольку рынки открылись для инвестиций и экспорта. В то же время тысячи американских рабочих оказались не у дел: производство уехало в Мексику, поскольку тамошние бедняки согласны работать за еще меньшие деньги”.

Самосожжение

Одурманенная пропагандой общественность приветствует это самосожжение. Она упивается презренной красотой военных подвигов Америки. Она говорит оболванивающими клише, которые на них извергают массовая культура и средства массовой информации. Она впитывает иллюзию всемогущества и погрязает в гордыне.

Извечная мантра военизированного государства — национальная безопасность. Когда каждая дискуссия начинается с вопроса национальной безопасности, любой ответ подразумевает силу или угрозу ее применения. Зацикленность на внутренних и внешних угрозах делит мир на друзей и врагов, на добро и зло.

Тех, кто, как Джулиан Ассанж (Julian Assange), разоблачает преступления и самоубийственную глупость империи, безжалостно преследуют. Правда, которую раскрывает Мэтт, горька и сурова.

“Если восходящие империи нередко применяют вооруженную силу для порабощения заморских владений разумным и подчас даже рациональным образом, то империи угасающие склонны к опрометчивости, мечтая о решительных и мастерских ударах, которые загадочным образом возместят утраченный престиж и власть. — пишет историк Альфред Маккой (Alfred McCoy). — Нередко иррациональные даже с имперской точки зрения, эти “ограниченные” военные операции вгоняют страну в огромные расходы и или оборачиваются унизительными поражениями, которые лишь ускоряют уже запущенный процесс”.

Крайне важно осознать будущее, что нам уготовано. Если мы продолжим, словно завороженные, разглядывать отражения на стенах платоновской пещеры, которыми нас денно и нощно бомбардируют с экранов, если мы так и поймем, как работает империя и ее саморазрушительный механизм, то всех нас, особенно на фоне надвигающегося климатического кризиса, окутает гоббсовский кошмар (Томас Гоббс — английский философ, в своем труде “Левиафан” выдвинул тезис “войны всех против всех” или “Человек человеку волк”. — Прим. ИноСМИ), где жуткая мощь тоталитарного корпоративного контроля поддерживается инструментами репрессий, столь знакомыми на задворках империи.

Крис Хеджес

Три́зна — совокупность языческих погребальных обрядов у восточных славян либо их часть, состоявшая из песен, плясок, пиршества и военных состязаний в честь покойного. Тризна совершалась рядом с местом погребения после сожжения покойника. Позже этот термин употреблялся как синоним обряда «поминок».

Назначение тризны состояло в том, чтобы отогнать злые силы от живущих. В современном русском языке слово тризна в основном используется как часть фразеологизма совершить тризну и понимается главным образом как пиршество в честь усопшего, поминки.

Кроме поминок, тризна включала в себя обряд омовения покойника, обряжания (одевания в лучшие одежды, украшения), ритуального бдения у тела покойного, которое могло сопровождаться обрядовым весельем, и сжигания трупа на специальном помосте, именуемом крада. У славян-язычников часто встречалось и обычное погребение, без сожжения, но подавляющим оно стало лишь после распространения христианства.

Подобные традиции погребальных обрядов существовали и у других народов. В частности, у древних греков в честь покойного устраивались игры (спортивные состязания).

Источник: