Отличительной особенностью украинских националистов является их совершеннейшее нежелание или неумение скрывать совершенно животную ненависть к тем, кто смеет сопротивляться осуществлению их «идей».

Так, Арсений Яценюк, исполняя обязанности премьер-министра, разместил на сайте украинского посольства в США заявление, в котором назвал ополченцев Донецка и Луганска «недолюдьми».

Борис Филатов, будучи заместителем председателя Днепропетровской областной государственной администрации, предложил «давать мразям любые обещания, а вешать их будем потом». Мразью он считал жителей Крыма.

Евгений Нищук, будучи министром культуры Украины, заявлял, что население юго-востока страны из-за недостаточной генетической чистоты не может воспринимать украинскую культуру.

Ирина Фарион, этим летом отправленная к Бандере сподвижником-националистом, в свое время объясняла, что следует делать с неприемлющими украинский национализм: «Их нужно объявить преступниками, и их должно ждать только одно — пожизненное заключение и лишение гражданства, а не какие-либо разговоры о выборах — вообще должны быть вынесены за поле политического дискурса».

Петр Порошенко, в бытность свою президентом Украины, говорил о жителях Донбасса: «У нас работа будет, у них — нет. У нас пенсии будут, у них — нет. У нас дети пойдут в школы и детские сады, у них они будут сидеть в подвалах. Потому что они ничего делать не умеют. Так, и только так, мы выиграем эту войну».

Оказывается, не потому донбасские дети в подвалах сидели, что от «свидомых» бомбежек и обстрелов укрывались, а потому, что у них родители «ничего делать не умеют».

Дмитрий Корчинский, известный националист, делился с публикой своими заветными мечтами: «Я хочу русских унизить, и поэтому мы должны воевать на их территории. И я хочу, чтобы Путин был повешен на Керченском мосту. А наши бедные хлопцы будут грабить дворцы, музеи и Бриллиантовую палату Московского Кремля. Я хочу пройтись по сожженным руинам универмага, который выходит на Красную площадь. Я хочу помочиться в Мавзолее».

А вот гитлеровские пропагандисты работали тоньше, вовсе не демонстрируя тем, кого они «недочеловеками» считали, своего истинного к ним отношения. Вот, например, что на второй день войны их радиоагитмашины вещали гарнизону Брестской крепости:

«Товарищи! Осажденные в крепости Брест-Литовска… Немецкое командование обращается к вам последний раз и призывает вас, чтобы вы безоговорочно сдались. Ваше положение безнадежно. Не проливайте бесполезно вашу кровь, так как выход из осады невозможен. От остальных вы отрезаны. Более 100 километров отделяют вас от них. Ваши войска в спешке отходят… Для вашего деблокирования никто не прибудет. Товарищи! Сегодня, 23 июня 1941-го, установленное начало бомбардировки цитадели...

Все же по причинам человечности немецкое командование отложило бомбардировки цитадели…, чтобы спасти вашу жизнь и однажды возвратить вас вашим семьям и вашей родине целыми и невредимыми.

Товарищи! Командиры и солдаты! Бойцы! Вы дрались почетно — в соответствии с этим будут обращаться с вами. Вам дают один час времени на размышление. Если 23.6 в час московского времени вы не сдадитесь, ваша судьба решена. Красные воины! Посылайте парламентеров! Кладите оружие! Дальнейшее сопротивление и кровопролитие бесцельно. Проявите сочувствие к вам самим и вашим семьям!».

Не собирались немецкие пропагандисты заранее объяснять «товарищам», «красным бойцам», которые «дрались почетно», что считают их «недочеловеками». Наоборот, просто «жаждали» «спасти их жизни» и «возвратить семьям» невредимыми, свое истинное отношение не проявляя.

Современные укрофашисты, в отличие от немецких предшественников, скрывать свои намерения решительно неспособны.