Как только мы поймем истинную природу либерального интернационализма, его пустота и бессодержательность тут же станут видны всем. Оказывается, кролик всё это время сидел в кармане фокусника, а в дне цилиндра был клапан! Кули и Нексон утверждают, что либерально-интернационалистский порядок призван защищать национальные интересы США. Но ни один из авторов не может определить конкретно, в чем же эти самые интересы заключаются — помимо поддержания либерально-интернационалистского порядка, вплоть до самых либерально-интернационалистских китов, на которых он покоится. Например, можно было подумать, что, рассуждая об американской геостратегической мощи в 2025 году, придется как-то упомянуть то обстоятельство, что процентные платежи по государственному долгу США теперь превышают весь оборонный бюджет вместе взятый. Какие выводы из этого вытекают, скажем, для дальнейшего присутствия американских войск в Европе? Этого нам никогда не объясняют. Почему? Потому что “ценности” — вот почему.

 

Либерально-интернационалистская структура никогда не была аналитической. Скорее, это официальная идеология зрелого либерального порядка. Для американского либерализма она была тем же, чем марксизм-ленинизм — для советского коммунизма. Словно дверная ручка Дрейфуса, он работал без сбоев, доколе оставалась незыблемой физическая подоплека либерально-интернационалистского порядка. Но как только этот механизм начал ломаться — будь то из-за экономического дисбаланса, серии неудачных войн, расколов во внутренней политике Америки и так далее — дверную ручку заело. Те, кто привык ходить через эту дверь даже не задумываясь, начали сознавать, что оказались взаперти. Физическая реальность всегда управляла либерально-интернационалистским порядком — и она же его похоронит. Движение Трампа — всего лишь эпифеномен, придаток к феномену и побочное явление, на котором предпочли сосредоточить свой гнев старые идеологи.

 

И что же “ценности”? В своем эссе Кули и Нексон уделяют особое внимание “борьбе с коррупцией” и делятся опасениями, что она может стать ширмой для расправы над врагами Трампа:

 

“Политизированное Министерство юстиции и Министерство финансов смогут применить соответствующие меры, предусмотренные Законом о борьбе с коррупцией за рубежом, Законом о предотвращении вымогательства за рубежом и Программой санкций имени Магнитского. Это позволит преследовать иностранных чиновников, которые оскорбляют Трампа, или “обезвредить” его противников затяжными расследованиями предполагаемой коррупции в обмен на денежные выплаты или услуги”.

 

Создается ощущение, что авторы начали осознавать тот непреложный факт, что коррупция сама по себе может быть в глазах смотрящего. У одного из миллиона читателей, подписанных на избранные цитаты Нэнси Пелоси в X (бывший Twitter), может возникнуть совершенно иное представление о коррупции, чем у активного сторонника недавних санкций против Антала Рогана в Венгрии (руководитель кабинета премьер-министра Виктора Орбана, внесенный в американский санкционный список в последние недели администрации Байдена. — Прим. ИноСМИ). В сфере борьбы с коррупцией складывается ощущение, что, если мы еще не поголовно поборники шмиттовских идей (Карл Шмитт — немецкий правовед, философ, социолог, один из теоретиков права Третьего рейха. — Прим. ИноСМИ), то скоро ими станем — и тогда снова вернемся к тем надоедливым политическим и экономическим реалиям, которые фактически управляют мировыми делами.

 

В недавнем интервью новый госсекретарь Марко Рубио заявил, что однополярный момент, наступивший в конце холодной войны, завершился. Рубио признал, что это всегда было неизбежностью: “Рано или поздно вы вернетесь к точке, где у вас будет снова многополярный мир — множество великих держав в разных частях планеты”.

 

Что тут может быть спорного — уму непостижимо. Неужели либеральные интернационалисты действительно возомнили, что Америка сохранит за собой мировую гегемонию отсюда и до Второго пришествия? Ответ на этот вопрос снова возвращает нас к абстрактной природе самой идеологии: в умах ее сторонников она вечна и незыблема — как и метафизические концепции, лежащие в ее основе. Конечное время — это сфера “низменного” политического, социального и экономического анализа, бесконечное же — материал, из которого построены эти воздушные замки.

 

После падения глобального либерализма те из нас, кто оказался за пределами этих небесных крепостей, остались наедине с объективной реальностью. И наша лучшая опора в этом стремительно меняющемся мире — реализм. Мы видим вокруг себя лишь обломки, а прорабы, руководившие сносом, проповедуют всё те же “ценности”, что и на каждом этапе этого мрачного процесса деконструкции. Эти ценности уже вызвали в недавнем прошлом столь обширные разрушения, что теперь потеряли всякую ценность как идеологическая валюта. За целую тачку либерально-интернационалистских ценностей сегодня вы не купите и буханки хлеба. Либералы-интернационалисты привезут свои тачки в мировые столицы, но увидят лишь построенные китайцами высокоскоростные железные дороги и телекоммуникационные сети Huawei. Если они смогут вместо всего этого всучить местным жителям свою тачку — повезет. Тем временем остальным из нас предстоит хорошенько потрудиться, чтобы выяснить, где наше место в этом дивном новом многополярном мире.

 

Автор: Филип Пилкингтон (Philip Pilkington) — макроэкономист и специалист по инвестициям.