«Россия сосредотачивается», «Европа подождет, пока русский царь удит рыбу», «У родины есть два союзника — армия и флот». В отечественной истории Александр III известен тремя фразами, которых не произносил. Но 120-килограммовый, высокий (193 см роста) царь сам годился в легенды, потому и множил их число. Про него рассказывали, что он гнул руками серебряные рубли, удерживал бицепсами крышу рухнувшего вагона, а на переговорах с австрийцами однажды бросил на стол скрученную вилку: «Вот что мы сделаем с вашей армией». «Будь осторожен с царем, ты же знаешь, какой он», — завещал в 1888 году своим наследникам кайзер Германии Вильгельм I. Из предостережения ничего не вышло. Берлин развернул торговую войну против Санкт-Петербурга, вылившуюся во введение современно выглядящих (и несправедливых) ограничений. Александр не сдавал — и в итоге… Германия сочла, что продолжение экономического противостояния не в ее интересах.

Армрестлинг большой политики

В 1887 году Александр III, с его недюжинной физической мощью, сам оказался в роли того, к кому пробуют применить силу. Развивавшаяся опережающими темпами Германская империя с момента своего возникновения в 1871 году утвердилась в роли основного торгового партнера России. К концу десятилетия на немцев приходилось уже 60% внешних заимствований Петербурга, 35% экспорта, и изнутри их позиции поддерживало аграрное лобби: сотни успешных помещичьих хозяйств зависели от экспорта хлеба на германский рынок. Этого могло хватить, чтобы обеспечить нейтралитет Российской империи в случае войны между Германией и Францией, а если бы Александр воспротивился этому, канцлер Отто фон Бисмарк готов был применить финансовый рычаг.

Задним числом на фоне будущей Первой мировой войны русско-немецкое тарифное противостояние выглядит зловещим предвестием больших потрясений. В 1887 году Александр III и правда дал понять Бисмарку, что не допустит безоговорочного преобладания Германии в Западной Европе, добытого вооруженным путем. В ответ немцы отложили планы вторжения на запад, сосредоточившись на экономическом укрощении России. Пользуясь тем, что русские облигации торговались в основном на бирже Берлина, власти Германии произвольно понизили статус бумаг, запретив выдавать под них ссуды, то есть лишив частного инвестора стимула к вложениям. Это привело к обвальному снижению стоимости, чем… воспользовались французы. В Париже образовали синдикат по скупке облигаций, и русский долг перешел к неприятелям Бисмарка. Хотя Берлину это и казалось невозможным, но Российская монархия и Французская республика начали осторожное движение навстречу друг другу.

На рубеже 1880-х и 1890-х русско-немецкие экономические войны то затухали, то вновь накатывали волнами. Имперское Министерство финансов во главе с Иваном Вышнеградским привлекло к выработке стратегии долгосрочного противостояния выдающегося химика Дмитрия Менделеева. Вопросам экономики он посвятил работу 1892 года под названием «Толковый тариф». Годом ранее, в 1891-м, Россия ввела один такой: «покровительственный» на весь импорт, увеличив его с 14,7 до 32,7%. Германия в ответ исключила русские товары из своей системы льготных пошлин. Это был серьезный удар. Всего за два года, с 1891 по 1893 год, доля русского хлеба в немецком импорте катастрофически снизилась с 54 до 13,9%.

Тариф «по-царски, от души»

Продолжение торговой войны в этих условиях требовало от русского царя психологической выдержки. У Александра ее доставало. В Санкт-Петербурге сознавали, что не только Российская империя зависит от внешних рынков, но и наоборот. По состоянию на конец 1870-х 30% всего германского экспорта приходилось на российских потребителей. В 1893 году Россия ввела еще один тариф —скорее заградительный, чем покровительственный. Для Германии он означал увеличение пошлин вдвое. Против такого курса в 1892 году предостерегал Менделеев: по его мнению, крайний протекционизм губителен для отечественной экономики.

Повисшее между Германией и Россией напряжение быстро становилось нестерпимым для обеих сторон. Уже 3 октября 1893 года в Берлине стартовали переговоры по взаимному облегчению санкционного бремени. Российскую сторону на них представлял молодой министр финансов Сергей Витте. Поиски взаимоприемлемого решения требовали уступок, дававшихся с трудом. Зато, по свидетельству академика Максима Ковалевского, российский переговорщик предложил пойти на хитрость.

Тактика, выбранная выдвиженцем Александра III Витте, предполагала нажим на главных противников русско-немецкой свободной торговли — прусских помещиков, желавших обеспечивать местный рынок самостоятельно, но зависевших от ресурса российской рабочей силы. Это была слабая для немцев переговорная позиция, делавшая выгодной тактику контрсанкций. Она в конце концов и сработала: новый компромиссный русско-немецкий торговый договор был подписан в январе 1894 года сроком на 10 лет, а в 1904 году его продлили — таким образом, он продержался до прямого столкновения между странами в 1914 году.

Великий эшелон на Восток

Готовность Александра III вести себя независимо на Западе сочеталась с державной волей усиливать свое присутствие на Востоке. В 1895 году, спустя несколько месяцев после смерти императора, России удалось выручить из тяжелого положения Китай, разгромленный Японией в ходе войны 1894–1895 годов. Японцы под совместным давлением России, Франции и Германии посчитали нужным уступить часть завоеванного. У России на руках имелась выгодная карта, которую сдал ей Александр III: строившаяся Транссибирская магистраль. По ней после завершения работ открывалась возможность непосредственно перебрасывать имперские войска на Восток.

Решение проложить железнодорожные пути на непостижимо гигантское, рекордное расстояние захватывало воображение людей по всему миру. По задумке и по реализации это был проект, предвосхищавший стройки XX века. Эпическое строительство предполагало изменение ландшафта: осушались болота, а туннели, когда требовалось, пробивали в толще холмов. На прокладке шпал трудился интернационал: от российских корейцев до «вест-арбайтеров» из Италии, при этом не соответствует действительности легенда о массовой смертности. Всем участникам, большинство из которых были русскими, достойно платили, что довело смету работ до астрономических 2 трлн рублей. Вокруг принципиального снижения расходов в Санкт-Петербурге происходили сражения, достойные Японо-китайской войны. На экономии до самой смерти в 1895 году настаивал министр финансов Иван Вышнеградский. Но Александр предоставил его место Сергею Витте. По почину того деньги Россия стала брать в долг у французов, быстро открывших кредит. Источник спорный и отягощенный политическими обязательствами. Но волевым решением императора даже при нехватке средств возведение великой сибирской дороги было решено довести до конца.

Битва бритве

Эпохе Александра III Россия обязана триумфальным, после 200-летнего перерыва, возвращением из изгнания бород. Художник Бенуа c оттенком недоброжелательства писал так: «Его [царя] борода, густая и окладистая, делала его похожим на боярина из древних времен. В этом было что-то нарочитое, словно он хотел подчеркнуть свою связь с народом и традицией».

Придворный Витте увидел в Александре, наоборот, подлинность: «Государь носил бороду, которая придавала ему вид настоящего русского мужика, но в этом облике чувствовалась сила и спокойствие. Он словно воплощал собой мощь России — простую, но несокрушимую».

До 1880-х ношение бород офицерами не допускалось уставом (кроме казаков и отдельных родов войск). Александр III довел до всеобщего сведения, что запрет снят, отрастив бороду лично. Внешний вид монарха, как считал его кузен великий князь Александр Михайлович, показывал дистанцию между царем и Европой. Так и родилась легенда про рыбу. В 1891 году во время визита французской эскадры в Кронштадт царь отказался от торжественного приема, диктовавшегося этикетом, а отправился на рыбалку. Позже ему приписывали фразу: «Пока русский царь занят рыбной ловлей, вся Европа может его подождать».