Президент Филиппин намерен положить конец исторически сложившейся зависимости от США и наладить отношения с Россией и Китаем. Дутерте также ответил на вопросы о борьбе с коррупцией и войне с наркотиками в стране. RT публикует полную версию эксклюзивного интервью главы Филиппин корреспонденту документального канала RT Марине Косаревой.

— Господин президент, вы приобрели мировую известность благодаря ряду резких заявлений, сделанных в последние месяцы. Почему вы избрали такой стиль в международной политике? И считаете ли вы его эффективным?

— У меня не было амбиций, я не стремился стать фигурой на международной арене, а лишь хотел быть мэром здесь (в своём родном городе. — RT). Но некоторые события просто изменили ход моей жизни. Что же касается внешней политики, то здесь Филиппины, по существу, следуют курсом Соединённых Штатов. Почему? В своё время наша страна была захвачена Испанией и на четыреста лет превратилась в колонию. Проиграв в войне с американцами, испанцы были вынуждены, среди прочего, отказаться от своих владений в Тихом океане, включая Гуам и Филиппин. У нас и на Гуаме испанские имена, как раз потому что мы были испанскими колониями. Нас уступили американцам, и те оккупировали мою страну в течение пятидесяти лет. Но в итоге мы всё-таки добились независимости, пройдя через кровопролитную революцию и несколько расправ. На острове Самар, который находится в составе Висайских островов, погиб американский генерал – или, не помню, какой-то другой высокопоставленный американский военный, – и из-за этого они истребили весь город, всех в возрасте от десяти лет и старше. А ещё сняли церковные колокола и увезли с собой в качестве трофея. Колокола до сих пор у них, и мы просим их вернуть – хотя бы просто ради наших чувств, как напоминание о жертвах расправы. За такие вещи американцы даже не сочли нужным принести извинения.

— Но в то же время Америка помогла Филиппинам обрести независимость в 1946 году, после того как завершилась японская оккупация. На ваш взгляд, должны ли Филиппины в какой-то мере быть благодарны Западу? Или вы считаете, что своих союзников он просто использует?

— Если бы передо мной сейчас сидел американец, я бы сказал ему: «Вы хотите, чтобы я вас благодарил за оккупацию моей страны? Вы пользовались дарами этой земли 50 лет. Да, вы дали нам независимость. Но я сожалею, что предыдущие президенты просто поклонялись американцам и исполняли всё, что они скажут. Сам я не такой, потому что хорошо помню историю и до сих чувствую эту боль».

— Именно эта боль заставила вас назвать президента Обаму так, как вы его назвали (Дутерте позволял себе неоднозначные высказывания в адрес Обамы. — RT)?

— Я не люблю, когда мною командуют. Возьмём, к примеру, поставки оружия. Буквально на днях мы вели переговоры по закупкам, и один сенатор встал и заявил, что «на Филиппинах нарушаются права человека, и мы приостановим поставки». Хорошо! У нас уже есть друзья, хорошие друзья. C Китаем мы были очень далеки друг от друга – из-за множества различных вопросов, среди прочего в Южно-Китайском море. Мы были далеко друг от друга. И я решил нанести визиты в страны АСЕАН, организации, членом которой мы являемся, и просто представиться — я тут новенький, «Здравствуйте! Я президент Дутерте». В итоге я достиг берегов Китая, и у нас состоялась очень хорошая беседа. Знаете, председатель Си Цзиньпин — замечательный человек. И я понял, что в нашем историческом прошлом у нас были возможности, которые мы упустили.

Мы никогда не говорили о военном альянсе. На саммите АСЕАН в Лаосе у меня состоялся разговор, я лично попросил о возможности побеседовать с премьер-министром России Медведевым. И я сказал ему: «Я ни о чём не прошу. Мы выживем и сами по себе. Я просто хочу, чтобы Вы знали, что мне хотелось бы сближения с вами и с Китаем, потому что мне не нравится то, что с нами происходит сейчас». Всякий раз — как раньше, так и сейчас, — когда Соединённые Штаты критикуют нас или делают нам замечания, они всегда делают это в форме условия: «Если вы не сделаете то или это, или если вы поступите вот так, а нам это не понравится, мы перекроем нашу поддержку». И так каждый раз! С этим сталкивались несколько моих предшественников. Вы понимаете, Америка не является участником Международного уголовного суда! И при этом Обама грозит мне судебным преследованием! Извините. Он наверно разум потерял. Они говорят о «внесудебных расправах». Что это за слова? Такие слова говорят о том, что Комиссия по правам человека принимает для себя систему уголовного судопроизводства, но раз вы в эту систему не входите, какое у вас право такое говорить? Вы и определения-то нормально дать не можете, потому что не состоите в этой организации, и тем не менее мне угрожаете! И я сказал: «Да пожалуйста. Защищать свой народ — не преступление! Это вопрос самосохранения. А Вы сводите это к угрозам преследования и прекращения своей поддержки».

— То есть Вы явно больше склоняетесь к альянсу с Китаем и Россией, чем с США?

— На данный момент, да. Как я говорил, только что прошёл саммит АТЭС в Перу, и у нас была возможность встретиться там. Пока я находился там, не знаю, кто кого там ждал, но пока мы ждали начала конференции, я обрел новых друзей. Я заметил — не хочу никого обидеть — я обратил внимание, что президент Путин редко улыбается. Знаете, совсем не часто. В последний день мы с ним виделись, и он пожал мне руку: «Здравствуйте, господин президент». В зале, где мы сидели, я прошёл к своему месту. Справа от меня был президент Папуа – Новой Гвинеи, а слева – президент России. Мы ещё раз с ним поздоровались и пожали друг другу руки. Конференция завершилась, мы встали, я сказал, что должен идти. Другой лидер похлопал меня по плечу, и я должен был побеседовать с ним. Путин тоже беседовал с другими лидерами. Но когда пора было идти, я сказал ему: «Господин президент, я пойду». И тогда он улыбнулся мне и сказал: «Жду вас в гости в России!» «Да, конечно, только не сейчас. Я холод не переношу». В наших беседах я никогда не говорил, что хочу того или иного. Я говорил президенту Путину, что всё, что мне нужно – это дружеские отношения. Мне нужно показать миру, что я не ограничиваю своё общение узкой группой стран и намерен взаимодействовать с остальными, потому что мы суверенное государство и должны поддерживать дипломатические и деловые отношения со всеми. И когда такие отношения приносят нам пользу, то я благодарю Бога.

— Вы упомянули деловое сотрудничество, не могли бы вы уточнить в каком состоянии сейчас находится военное сотрудничество между Филиппинами и Россией?

— Я не готов к военным союзам, потому что у нас есть договор, подписанный в пятидесятые. Но я готов сотрудничать со своими новыми друзьями, Китаем и Россией, для продвижения мира во всём мире. Мне сказали, что Америка решила прекратить поставки вооружения. И я ответил: «Ну и ладно, у меня есть друг, у которого оружия хватает. Да еще и продает по схеме «купил одно – второе в подарок»! Какое мне дело до вашего!»

— Но опросы показывают, что большинство жителей Филиппин поддерживают альянс с США.

— Да. Мы были американской колонией почти 50 лет. Поэтому здесь нет ничего удивительного. Это, можно сказать, в крови у филиппинского народа. Но я постепенно объясняю стране, почему я принимаю такие решения. Мне кажется, что сердцем филиппинцы всё понимают. Ведь я очень громко заявлял: «Мы – не нация попрошаек. Мы проживём и без вашей помощи. Хватит. Если вы хотите начать в отношении меня какое-то преследование — пожалуйста, но предоставьте доказательства». Я не позволю докладчику из ООН допрашивать меня словно преступника. Я не против, чтобы всё происходило на телевидении. Может быть, даже получится пригласить вас в качестве специалистов. Я могу пригласить всех. И я скажу докладчику: «Вопросами ко мне дело не ограничится! У меня к вами тоже будут вопросы. Не вмешивайтесь во внутренние дела моей страны». У нас серьёзная проблема – в стране 4 миллиона наркоманов. Мы посчитали, что для её решения нам понадобится сколько – два триллиона филиппинских песо? У нас никогда не будет столько денег. В стране проблема, а они жалуются на смерть трёх тысяч человек, при этом понимая, что за люди были убиты! Особенно если говорят о тех, чьи тела были обмотаны скотчем. Зачем полицейским вообще тратить время на то, чтобы заматывать кого-то в скотч, когда можно просто пристрелить идиота и дело с концом? Сказать потом, что он оказывал сопротивление.

— Мне хотелось бы вернуться к теме США. После новостей о том, что следующим президентом США станет Дональд Трамп, ваша критика в адрес этой страны, похоже, смягчилась. Вы думаете, вам удастся найти с ним общий язык и изменить отношения двух государств?

— Я не могу делать публичных заявлений на эту тему. Но почва сейчас прощупывается. Отставные генералы даже написали мне длинное письмо. Закончили письмо следующим: «Нет никаких сомнений, что мы можем вновь стать хорошими друзьями и перезапустить эти отношения». Моя предвыборная кампания проходила как раз под лозунгом перемен. Я обещал избавиться от коррупции. И я исполню это обещание. В моем правительстве коррупции не будет. Далее, я обещал положить конец наркоторговле, потому что наркотики ставят под угрозу следующее поколение молодых филиппинцев — тех из них, которые подсаживаются на наркотики. И в-третьих, я пообещал положить конец преступности, чтобы люди могли спокойно приезжать в нашу страну. В городе Давао даже в такой поздний час можно спокойно пойти куда угодно, и вас никто не тронет. Знаете, какую ситуацию я считаю образцовой? Когда много лет назад я стал мэром Давао, я обратился к полицейским города: «Мне хочется, чтобы вы могли попросить своих жён и дочерей пройтись по улицам Давао и ходить так всю ночь до утра. Если за всё это время с ними ничего не случится, значит, ситуация стала образцовой». И я активно за это боролся. Преступникам в моём городе я сказал – и за это меня хотят привлечь к ответственности! – я сказал им: «Преступники и наркоманы, прочь из моего города! Не разрушайте мою страну, иначе я вас уничтожу». Потому что наркотики уже текли рекой. Но я сохранял непримиримую позицию по отношению к наркотикам. И в промежуточные годы рост в геометрической прогрессии первым делом начался именно в Давао. В какой-то момент Давао занимал 9 место в списке самых безопасных городов мира. Это очень высокий показатель. Вот почему Давао — чистый город, в котором нет преступников и крайне низкий уровень наркомании. Да, кто-то может здесь появиться, что границы города прозрачные, проницаемые, мы не можем препятствовать въезду людей в город, мы ведь не в фашистской стране живём. Но необходимо думать о гражданах. Пока я президент, я буду до последнего гнать прочь наркодилеров и уничтожать наркобаронов. Так что пусть оказывают сопротивление полиции. Повторюсь, если преступник не сопротивляются, мы, конечно же, не можем просто взять и застрелить его. Какой в этом смысл? Зачем создавать себе дополнительные неприятности, ввязываться в новые разбирательства? Всё это происходит, только когда преступники оказывают вооруженное сопротивление полиции. Если преступники сопротивляются, проявляют жестокость, представляют опасность вашей жизни, в них можно стрелять. Но я никогда не призывал к самосуду, к тому, чтобы связывать людей, ставить на колени и расстреливать. Это по-бандитски! Президенту такое не к лицу.