Вопрос: Судя по заявлениям, прозвучавшим от чиновников Администрации Дж.Байдена сразу после инаугурации, вряд ли стоит в предстоящие четыре года надеяться на качественное улучшение отношений Москвы и Вашингтона. Согласны ли Вы с оценками, что единственной сферой для кооперации останется контроль над вооружениями? Или возможно будет выйти на диалог в каких-то других областях?

Ответ: Мы все это должны проверить. Дело в том, что пока состоялись только самые первые установочные контакты: Президент России В.В.Путин поговорил с Дж.Байденом, Министр С.В.Лавров поговорил с Э.Блинкеном, были другие возможности пообщаться на более низких рабочих уровнях. Но пока мы не имеем целостной картины того, что хотят американцы от наших отношений, к чему они готовы, что из наследия двух предыдущих администраций нынешняя команда в Белом доме готова сохранить – я имею в виду здесь и некоторые элементы неплохого сотрудничества, в частности, деконфликтинг в Сирии, космическое сотрудничество, есть и другие примеры, что можно в этой ситуации развить, а от чего отказаться. Мы готовы, в принципе, в спокойном ключе провести углубленную ревизию наших отношений. Но я знаю одно и твердо в этом убежден: на попытки нажима и давления мы ответим жестко, прессингу не поддаемся, американцы должны это понимать. С первых дней и недель совместной работы по, я надеюсь, нормализации, по выправлению отношений, они должны осознавать, что с Россией с позиции силы вести разговор не получится. Поэтому контроль над вооружениями, видимо, все же состоится как тема нашего диалога с Вашингтоном, но результаты не предопределены. Очень может быть, что, например, в сфере СНВ и вообще стратегических вооружений недавнее продление Договора (ДСНВ-3) может оказаться единственным результатом с нынешней администрацией. Мы это вполне допускаем. Но это тоже вопросы, которыми придется заниматься плотно в ближайшее время.

Вопрос: А если говорить о возвращении США в Договор по открытому небу, появится ли эта тема в повестке двусторонних отношений, учитывая, что Дж.Байден до избрания заявлял о важности сохранения этого Договора, а Москва ранее дала понять, что точку в дискуссии ставить рано?

Ответ: В последнее время значительное внимание было привлечено к тому, что российская сторона на высоком официальном уровне заявила о возможности коррекции позиции о запуске внутренних процедур, предшествующих выходу из договора, если из Вашингтона последуют сигналы о намерении США вернуться в ДОН.

Это действительно так, и мы оставляем дверь открытой. Но коллеги в Вашингтоне и в других натовских столицах должны понимать, что мы тоже не будем до бесконечности ждать, когда они соберутся, наконец, с мыслями, что-то у себя там проанализируют, взвесят «за» и «против» и определятся, готовы или не готовы США вернуться в ДОН. То есть наша внутренняя подготовка к выходу из договора не остановлена. Когда она завершится, и если до этого времени США не сообщат нам о своей готовности вернуться в ДОН, Россия передаст депозитариям – это Венгрия и Канада – ноту о том, что она выходит из Договора. И с того момента начнется шестимесячный срок, определенный самим договором, предшествующий моменту официального выхода. Повторюсь, наша внутренняя работа продолжается каждодневно и неуклонно, коллеги в Вашингтоне и других натовских столицах должны это очень хорошо себе представлять и не терять время, если они готовы вернуться к нормальности в этой сфере. Время рано или поздно на размышления у них закончится.

Вопрос: Вы заявили о готовности Москвы провести ревизию отношений с Вашингтоном, с какой темы может начаться такой диалог?

Ответ: Мы давно предлагали Вашингтону и при прежней Администрации неоднократно об этом говорили, что начать нужно с нормализации условий функционирования загранпредставительств, соответственно американских здесь и наших в США. Есть просто клубок сложнейших проблем, которые не решаются. У нас впечатление такое, что американцы по мотивам, не относящимся к деятельности дипломатов и консульских сотрудников, не хотят этим заниматься. Это просто элемент демонстрации того, что в Вашингтоне имеют в виду «обращаться с Россией» так, как того заслуживает противник. Другого объяснения я не нахожу. Соответственно, мы отвечаем зеркально, и американцы не должны иметь никаких иллюзий: если они не будут решать эти вопросы, значит, ситуация с функционированием их загранучреждений в России тоже останется плачевной. Если они будут пытаться создавать дальнейшие препятствия нам для нормальной ротации дипкадров и технических кадров – визы они практически не выдают сейчас – соответственно, они получат то же самое, мы найдем способ ответить. В том числе при необходимости и асимметричный, здесь не должно быть сомнений. Кому это нужно, и зачем это делается, я не понимаю. Уже можно было убедиться в том, что никаких результатов с точки зрения ожидаемой американцами «коррекции курса Москвы» они не получат.

Есть и гуманитарные случаи, о которых постоянно мы говорим. Речь, прежде всего, об освобождении российских граждан, которые были захвачены и осуждены по надуманным предлогам и отбывают длительные сроки.

Вопрос: В разговоре 4 февраля с главой МИД России С.В.Лавровым Госсекретарь США Э.Блинкен, как было заявлено, проявил готовность к организации экспертного диалога по проблеме функционирования диппредставительств. Когда могут начаться такие консультации?

Ответ: Мы готовимся к такому диалогу, работаем на данном отрезке через посольства, передаем и документы, и беседуем с американцами здесь, то же самое происходит в Вашингтоне по линии Посольства и Госдепартамента. Но помимо общения по дипканалам необходимо сформировать некую материальную базу для организации специализированных консультаций, для отдельного раунда. Может быть, даже в межведомственном формате.

Вопрос: Когда Вы говорили о возможном асимметричном ответе, что Вы имели в виду?

Ответ: Я говорил не более чем о том, что асимметричность присутствует, в том числе, в характере организации и обеспечении деятельности загранучреждений. У американцев, например, в разы больше принятых на месте сотрудников. Но я не хотел бы вдаваться сейчас в детали, потому что мы никогда не идем по пути угроз и каких-то сигналов, которые могут интерпретироваться неправильно. Мы нацелены на урегулирование всего этого комплекса вопросов. Но, опять-таки, используя излюбленную американскую терминологию, у нас в Москве все опции на столе.

Вопрос: В этом контексте как тогда можно оценивать сообщения о закрытии генконсульства США во Владивостоке, и как оценивается судьба дипмиссии США в Екатеринбурге?

Ответ: Из тех сигналов, которые мы получали на этапе, когда Вашингтон принимал решение по генеральным консульствам в России, мы сделали однозначный четкий вывод, что генеральное консульство США во Владивостоке будет закрыто по решению американской стороны, а деятельность генконсульства в Екатеринбурге будет приостановлена. Мы исходим из этого сигнала. Ничего другого от американцев в его развитие или в плане какой-то коррекции мы не получали.

Вопрос: Может ли это привести к дальнейшему сокращению российского диппредставительства в США по инициативе Вашингтона?

Ответ: Ничего подобного мы от американцев не слышали, и я очень надеюсь, что до этого не дойдет. У нас и так уже «оголено» западное побережье США в плане обеспечения консульских действий и обслуживания наших граждан и американцев: после неправомерных противоправных решений Администрации Б.Обамы, а затем и Д.Трампа по закрытию генеральных консульств в Сан-Франциско и Сиэтле у России осталось только две консульские точки (помимо Посольства в Вашингтоне, где работает консульский отдел) – это генеральные консульства в Хьюстоне и Нью-Йорке. Мы, разумеется, заинтересованы в сохранении того, что есть.

Если Администрация Дж.Байдена проявит готовность к восстановлению консульского присутствия России на западном побережье США, тогда, соответственно, мы сможем здесь помочь американцам восстановиться. Я не берусь судить, насколько они в этом заинтересованы, но дальнейшее сокращение консульского присутствия, по-моему, идет в ущерб интересам и американских граждан, и, разумеется, тех наших соотечественников, кто находится в США на ПМЖ, работает там по контрактам, приезжает туда к родственникам, по обменам и так далее. Поток достаточно внушительный, и я думаю, что по мере нормализации санитарно-эпидемиологической обстановки мы увидим, насколько все это не просто востребовано, но насколько все это нужно расширять, а не сокращать.

Вопрос: Что касается визовых проблем, можете ли Вы подтвердить, что Российская Федерация в качестве ответного шага отказала в визе кандидату на должность главы представительства НАСА в России?

Ответ: Да, это был ответный шаг.

Вопрос: Возможен ли пересмотр российской стороной этого решения? И остается ли космос все еще сферой для продолжения сотрудничества Москвы и Вашингтона?

Ответ: Безусловно, остается. И хотелось бы, чтобы так было и дальше. Мы настроены на продление двустороннего Соглашения о сотрудничестве в космосе, Роскосмос ведет соответствующие контакты с НАСА о дальнейшей траектории этого сотрудничества, в том числе и по МКС, и по пилотируемым запускам, по другим аспектам. В этом диалоге до смены руководителя НАСА присутствовал элемент обсуждения того, как планы США по освоению Луны и весь контекст, связанный с «Соглашениями Артемиды», проецируются на наше двустороннее сотрудничество. Там есть нестыковки, они значительны. Нас тревожит де-факто закладываемая в эту политику США концепция игнорирования необходимости выработки коллективных норм работы на Луне и дальнейшего освоения космического пространства. Но важно было то, что этот диалог продолжался. И мы хотим, чтобы это осуществлялось при администрации Байдена в спокойном, рабочем деидеологизированном ключе. Поэтому всякие помехи в виде визовых затруднений, каких-то ограничений на контакты – конкретно по линии НАСА я бы не сказал, что мы с этим серьезно сталкиваемся, а по линии других ведомств американских это сплошь и рядом имело место – что вот эти искусственные препоны можно было бы постепенно преодолеть. В идеале – ликвидировать. Будем это предлагать администрации в Вашингтоне.

Вопрос: Будет ли от России новое предложение о сотрудничестве с США в борьбе с пандемией? С.В.Лавров и Э.Блинкен в ходе телефонного разговора высказались за налаживание взаимодействия в сфере борьбы с коронавирусной инфекцией, включая сотрудничество в разработке и совершенствовании вакцин. Возможна ли в перспективе подача заявки на регистрацию наших вакцин в США?

Ответ: Я допускаю все, почему бы нет. Это общая проблема. И чем эффективнее совместные усилия в этой сфере, тем, наверное, лучше для всех. У нас профильные структуры, как соответствующие министерства и ведомства, так и РФПИ, очень глубоко погружены в тематику международного сотрудничества, у них достаточно развитые связи. И можно только приветствовать обозначенную тогда с американской стороны готовность этим заниматься. Если при нынешней администрации здесь не произойдет никаких изменений к худшему, то за нами дело совершенно не станет.

Вопрос: Вы говорили о возможном диалоге с США по осужденным и удерживаемым лицам. В эти дни тема актуализировалась: адвокат П.Уилана заявил РИА Новости, что гражданин США может уже в течение двух месяцев быть обменян на россиянина, находящегося в тюрьме в США. Можете ли Вы подтвердить эту информацию?

Ответ: Не берусь судить, в связи с чем и на каких основаниях такого рода заявления делаются. Будучи представителем МИД, я могу со всей ответственностью вновь подтвердить то, о чем мы говорили многократно публично, и о чем не раз сигнализировали американским официальным лицам в ходе контактов: об обмене П.Уилана на кого-либо из российских граждан, содержащихся в США, речь не идет. Он осужден по очень серьезной статье, отбывает наказание. Американские представители прекрасно знают, что и как с ним происходит, родственники имеют соответствующую информацию. Это не сюжет для обмена. Потом в отличие от наших граждан, которые по надуманным статьям и, по большому счету, по политическим мотивам в ряде случаев получили сроки в США, здесь мы имеем дело со шпионажем, который установлен. И суд это подтвердил. То есть это совершенно разнопорядковые дела. Мы требуем немедленного и безусловного освобождения, в частности, К.Ярошенко, мы добиваемся освобождения В.Бута, параллельно мы занимаемся вопросами, связанными с условиями их содержания.

К сожалению, как и раньше по этим и по многим другим делам мы видим случаи, когда только после обращения нашего Посольства и наших консульств в США власти и тюремные администрации тех учреждений, где содержатся наши граждане, предпринимают меры по нормализации условий их содержания, оказания медицинской помощи, предоставления возможности для контактов, в том числе с консульскими сотрудниками. Мы и дальше будем в приоритетном порядке заниматься этой проблематикой. П.Уилан тут совершенно ни при чем.

Вопрос: То есть судьба К.Ярошенко, В.Бута или других заключенных не может рассматриваться в контексте обмена на П.Уилана?

Ответ: Мы готовы рассматривать варианты обменов и варианты задействования соответствующих положений Конвенции Совета Европы 1983 года по передаче осужденных лиц. Об этом тоже говорилось многократно. И американцам на разных отрезках обсуждения этой темы передавались нами, что называется, перечни тех лиц, которые содержатся у нас, и кого можно было бы рассмотреть в этом контексте, если американцы в этом заинтересованы. Но П.Уилан в эти перечни никогда не входил.

Вопрос: Ранее сам П.Уилан жаловался на недостаточную медицинскую помощь в период заключения в СИЗО, его брат заявлял, что П.Уилану в колонии не предоставляют адекватное лечение от простуды. Как в МИД могут прокомментировать эти сообщения?

Ответ: Мы реагируем на все обращения такого рода, я имею в виду не внешнеполитическое ведомство, а наши профильные структуры. Посольство США и консульские сотрудники Посольства США владеют в полном объеме информацией о том, что и как осуществляется в плане оказания господину Уилану необходимой медицинской помощи и обеспечению для него условий содержания, которые допускаются с учетом требований нашего законодательства, нормативных актов и той статьи, по которой он осужден. Если говорить обобщенно, никаких отклонений от норм, действующих в этой области, у нас нет и по определению быть не может.

Вопрос: Вы заявили в начале интервью о проблеме санкционного давления со стороны Вашингтона. Ранее в Госдепе заявили, что США ведут работу над мерами в связи с «нарушениями прав человека» в России, так же ведется дискуссия о расширении санкций в отношении проекта «Северный поток – 2». Как в Москве оценивают эти намерения, и в целом как относятся к возможной перспективе расширения санкций со стороны Вашингтона?

Ответ: Мы сбились со счету, сколько раз уже вводились американские санкции, количество санкционных волн приближается к сотне. Но искомого США изменения нашего курса не происходит. К сожалению, США не демонстрируют ни малейшей готовности, что называется, изучать альтернативные пути, как-то договариваться. Скорее всего, они не будут этого делать и дальше.

Это то, что объединяет республиканцев и демократов в конгрессе, это то, что пропитало поры американского госаппарата, ему не отмыться от этого санкционного «испарения» и этим будет и дальше веять из Вашингтона. Ну, мы установим фильтры и вентиляторы посильнее, будем заниматься своими делами.

Мы безотносительно к их санкциям от конструктивной повестки дня в отношениях с США не откажемся. Но мы не можем в одиночку эту повестку реализовать. Если политика США останется прежней, если она будет сохранять в качестве ключевого элемента этот нажим и прессинг, значит, с нашей стороны будет проводиться политика активного сдерживания США по всем направлениям – противодействие санкциям, противодействие американским попыткам влиять на наши внутренние процессы. Будет проводиться политика показа международному сообществу, что многополярный мир – это не абстракция, что есть альтернатива американскому диктату, политика консолидации здравых сил в международном сообществе на противостояние американской внешнеполитической и информационной агрессии. Потому как то, что называется американским нарративом уже давно утратило не просто элементы соответствия реальности, это утратило признаки здравого смысла. В частности, то, что пропагандистски преподносится в отношении современной России, в отношении того, к чему мы движемся с точки зрения реализации внешнеполитических целей, да и вообще применительно к облику нашей страны. Более злобных и оторванных от реальности оценок и представлений чем те, которые продвигаются американской пропагандистской машиной через подконтрольные правительству СМИ, я не припомню. На протяжении многих десятилетий ничего похожего не было. Но это – отражение именно фундаментальной враждебности в отношении России, мы этому будем противостоять. Поэтому конструктивная повестка на уровне предложений, идей, исследования того, готовы ли США что-то делать в этой области, она будет с нами, и мы будем по ней работать. Но идеологи антироссийского курса, которые задают тон в Вашингтоне, должны понимать, что если в американской политике будет доминировать именно их курс, наш ответ будет все жестче и жестче.

Вопрос: Но если будут введены санкции против того же «Северного потока – 2», проработан ли у нас на данный момент план действий в связи с потенциальной угрозой, чтобы обезопасить проект?

Ответ: Я против того, чтобы обсуждать мероприятия, которые имеют целью минимизацию негативного эффекта от американских санкций, тем более его нейтрализацию. Это значит раскрывать карты, мы этого не будем делать. Но я уже говорил, и абсолютно убежден, что «Северный поток – 2» будет достроен, и здесь нам не помешают никакие американские санкции.

Вопрос: К вопросу о реакции. Много говорилось о том, что Москва будет разбираться с действиями американских IT-гигантов, в частности, с публикациями фейковых материалов о несанкционированных массовых акциях. Рассматривается ли сейчас на каком-то уровне вопрос ужесточения законодательства в этой сфере?

Ответ: Я думаю, что коррекция законодательства, в том числе в этой сфере, необходима. Это не значит, что мы будем фронтально что-то менять, хотя глубокие изменения назрели. Но коллеги в интернет-гигантах, работающих с миллиардной аудиторией в мире, что называется, несколько зарвались с точки зрения формирования собственных представлений о вседозволенности. Цензурирование контента, которое становится все более частым явлением, попытки просто отключать неугодных от социальных сетей – это проявление того, что медиа платформы, которые по большому счету служили, что называется, «свободной трибуной» для выражения различных мнений (не буду сейчас оценивать, насколько успешно или неуспешно это осуществлялось) трансформируются в инструменты наказания, инструменты принуждения, в какие-то средства насаждения палочной дисциплины теми, кто сейчас задает тон в мейнстриме США и Запада в целом. Здесь произошла трансформация изначальной идеи обмена информацией через границы в нечто противоположное до такой степени, что роль этих интернет-гигантов начинает меняться кардинальным образом. Соответственно мы должны в своих подходах тоже это учитывать. Кстати, резкое обострение дискуссии в ООН и на других международных площадках о том, что и как можно делать в плане регулирования информационно-коммуникационных технологий, какие здесь необходимы подходы и алгоритмы, это тоже отражение того, что мы начинаем касаться, по сути дела, самого нерва межгосударственных и межобщественных отношений в предстоящий период. Тем более важно здесь осуществить инъекцию здравого смысла в то, что происходит со стороны этих крупных компаний. Будем этим заниматься.

Вопрос: То есть, резюмируя, мы не исключаем возможности изменения законодательства…

Ответ: Я ничего не исключал бы в этой сфере.