Если честно, мне дико их жалко. Они потеряли все. Самые безбашенные, как Моторола и Гиви, жизнь. Остальные, рядовые добровольцы — карьеру, налаженный быт, семьи...

Мало кто ехал семь лет назад на Донбасс ради денег и, уж тем более, ради славы. Да, были те, кто хотел просто пострелять. Но большинство из этих ребят действительно являлись последними романтиками. Говоришь с ними и думаешь: откуда они такие взялись, из какой машины времени выпали, из какого 1380-го, 1812-го, 1941-го годов...

Точное число бывших российских добровольцев на Донбассе до сих пор не подсчитано — сколько тех, кто воодушевился идеями Русского мира, уволился с работы (а были среди первых ополченцев и серьёзные бизнесмены), оставил рыдающих жен и детей, и рванул на юго-восток спасать наших.

«Сперва было порядка 6,5 тысяч человек. Ещё 2,5 тысячи «Оплот», 2,5 тысячи «Восток», и ещё тысячи полторы всяких разных. Сложи, и примерно получится общая цифра, но вообще на момент формирования корпуса — это октябрь 2014-го, 11-12 тысяч корпусных бойцов и 3-4 тысячи не корпусных», — вот примерный подсчёт одного из известных полевых командиров, попросившего не называть своего имени.

К 2015-му году и подписанию Минских соглашений большая часть добровольцев вернулась домой. То есть к разбитому корыту.

Я помню программиста Антона Ларкина, самого первого героя Донбасса, про которого я написала, в 2016-м его арестовали в российском аэропорту по запросу Киева через Интерпол. На розыск подала Украина. За… угон машины, который на парня повесили.

На самом деле его было сложно привлечь за сепаратизм, напрямую в боевых действиях он не участвовал, но вот нашли выход.

Парень отсидел на российских нарах (мы же выполняем международное законодательство) в ожидании выдачи на Украину месяц. Но затем его все-таки отпустили, доказательств не было.

Другим, позже, повезло гораздо меньше.

Дела добровольцев пошли пачками. Кого-то обвиняли в уголовных преступлениях, кого-то — в участии в незаконных вооруженных формированиях. Комбатантами, то есть имеющими право воевать на стороне ЛДНР, наших добровольцев так на официальном уровне никогда и не признали.

Есть те, кто без суда и следствия продолжает сидеть за решёткой, как на Украине, так и в СИЗО Донецка, с того же 2014-го. Последнее — особенно удивительно. Сидят за разное, и по надуманным обвинениям, и по реальным — война есть война, сидят без возможности пообщаться с российским адвокатом и консулом. Так как дипломатических представительств в ЛДНР нет. А юридические защитники на ту сторону спасать нищих добровольцев не поедут.

Помните, в прошлом году Белоруссия арестовала и бросила на нары три десятка бойцов ЧВК из России, улетавших через Минск по контракту, приняв их за российских шпионов? Это тоже были они, прошедшие школу Донбасса. Никому не нужные, озлобленные герои-пассионарии.

Теперь накануне возможной новой полномасштабной войны с Украиной им около сорока и за сорок.

Не самый лучший возраст, чтобы в очередной раз бросить все и спасать мир.

«Мое имя называть не надо, но можно по позывному «207», на Донбассе я был в 2014-м, — рассказал «МК», почему он не собирается возвращаться, один из бывших добровольцев. — Когда мы были там, мы не спрашивали ничьих советов, и воевали с врагами так, как считали нужным. Если ехать снова в Донецк, то это будет уже какой-то другой мир, где действует громоздкая бюрократическая машина, которая ещё и связана по рукам и ногам политическими решениями».

«А я вернусь, — уверен Алексей Верещагин, офицер запаса корпуса ЛНР. — Я готов воевать. Потому что был там с самого начала 6,5 лет, включая четыре месяца плена. Я киевлянин, воюя на Донбассе, получил гражданство РФ, прошлым летом уволился из корпуса и приехал в Москву. Служил в разведбате, командовал разведротой. 

Я устал хоронить боевых товарищей, побратимов, из-за того, что кому-то захотелось передвинуться на 50 метров вперёд и 50 метров назад. Чтобы вы правильно меня понимали, я — сторонник войны, я считаю, что без войны мира не будет. Поэтому, конечно, если что-то реальное начнётся, то вернусь, чтобы все это наконец закончилось, хотя считаю, что сегодняшнее накаливание обстановки — это больше для политиков, и ничего серьёзного не произойдёт».

«Тот, кто имеет достаточный боевой опыт и «находится в теме», понимает, что рано или поздно все равно придётся воевать», — говорит Иоанн Семенов, Герой России, полковник запаса ФСБ. Своё имя он как раз не скрывает, так как все равно есть во всех списках «террористов и сепаратистов» на Украине.

В данный момент, он, чуть ли не единственный из моих знакомых добровольцев «первой волны», кто готов рвануть на Донбасс хоть завтра. «Нам есть, что там показать. Пару дней назад в Александровском убили шестилетнего мальчика, боеприпасом, который был сброшен с дрона. Мне кажется, что в этот раз украинцы сделают ставки именно на беспилотники, и тогда мы им ответим».

Ключевым моментом прошлогодней войны в Нагорном Карабахе, как рассказывают, было появление над горами ударных турецких беспилотников. Первым делом они уничтожили РЛС (радиолокационную станцию), ЗРК (зенитно-ракетные комплексы) и систематически ликвидировали с воздуха боевую технику, орудия, наносили точные удары по позициям армии Нагорного Карабаха. 

«Это был триумф турецкого оружия и, по сути, введение новой и эффективной системы штурма на боевых конфликтах.

В 2020 году Турция поставила уже Украине – шесть таких беспилотников, как ты думаешь, для чего, да чтобы вести боевые действия по мирному населению, — обьясняет мне Семенов. — Понятно, что эти беспилотники ориентированы для боевого применения на Донбассе. Потому мы с моим коллегой сами, своими силами, разработали беспилотный контрбатарейный комплекс, работающий в автоматическом режиме, он позволяет «принуждать к миру» артиллерийские системы противника, грубым образом нарушающие «договоренности о прекращении огня».

У этого боевого модуля нет траектории, так как нет и «каналов связи», поэтому ему придется очень постараться для того, чтобы определить «точку» выстрела. «Вот с ними мы и поедем воевать».

— И ты реально готов везти на Донбасс самодельные беспилотники, чтобы противостоять сверхсовременной военной технике, бронетехнике, которая стоит миллионы? — искренне удивляюсь я.

— Почему нет? — говорит полковник. — Надо, так надо. Есть такая профессия — Родину защищать. Я от тех слов и клятв, которые говорил семь лет назад, в 2014-м, не отказываюсь.

Читайте интервью «Стрелков назвал срок атаки Украины на Донбасс: конец апреля»