Русская земля возвращается домой

Это интервью было записано на 10-летие «Русской весны». Мой собеседник — один из ключевых героев событий народного восстания 2014 года, в результате которого ДНР и ЛНР постепенно вошли в состав России. Относиться к нему можно по-разному, но вычеркнуть из истории никак нельзя. Да и не следует этого делать.

Несколько дней назад стало известно, что Павел Губарев снова возвращается в зону проведения СВО. Именно поэтому и стало ясно — откладывать с публикацией больше никак нельзя.

Артём Ольхин: Паша, поздравляю тебя с 10-летием «Русской весны». Это большой срок.

Павел Губарев: Очень приятно, это взаимно, Артём. Сколько лет, сколько зим, как говорится. Очень рад тебя слышать, спасибо за поздравление, это взаимно.

А.О.: Большинство людей встраивалось в происходящие события уже по факту. А вокруг тебя сгруппировались тогда люди, которые эту ситуацию моделировали и во многом меняли, несмотря на турбулентность. Когда ты лично для себя понял, что ситуация жёсткая до такой степени, что нужно начинать действовать так, как вы действовали в феврале и начале марта 2014-го? С захватами зданий, с направлением митингов в заданное русло, с активным продвигаением своей повестки.

П.Г.: Вовлечение в числе лидеров этого процесса случилось во время побега Януковича. Мы все наблюдали за тем, что происходит с действующей властью, администрацией президента, правительством, всем те, что мы называем «Партией регионов». Потом был харьковский съезд, на котором кто-то должен был встать и поднять флаг. Этого не произошло, я — участник этого съезда.Чтобы не углубляться в конспирологию, скажу, что мы смотрели на «элиты» Юго-востока и видели, что они «слились». Они были не готовы к такому развитию событий, а боевое противодействие назревало. Западную Украину с оружием захватили правые радикалы.

Потом наши взгляды обратились к власти на местах. В Донецке я принимал участие в заседании городского совета (28 февраля 2014 г.). И увидел ту же самую неготовность активно противодействовать, абсолютную депрессию. Я выступал тогда перед ними, и их реакция меня поразила. Половина депутатов, которые более-менее понимали процесс, плакали, вторая половина смеялась, называя нас клоунами и т.д.

Вот после этого и произошла площадь 1 марта. Уже был кейс с избранием народного мэра Севастополя Чалого. Хороший пример.

Мы видели, что Янукович самоустранился. Ахметов, судя по последующим событиям, договорился с Киевом. Следовательно, нам осталось взять ситуацию в свои руки.

А.О.: Получается, вы мобилизовались за неделю 1 марта 2014 г. примерно?

П.Г.: Совершенно верно. Мы смогли создать другую точку легитимности в виде народного решения о необходимости проведения референдума. К сожалению, я попал в тюрьму, но дело было продолжено: в апреле здания администрации были заняты, провозглашены две народные республики.

Мы делали историю и действовали правильно, как показывают реалии. Если вернуться туда сегодня, в те времена, даже зная, что произойдёт, я думаю, что мы должны были поступить точно так же, как и поступили.

А.О.: Расскажи, как произошёл обмен и твой выход на свободу.

П.Г.: Меня привёз в Славянск начальник Главного следственного управления СБУ генерал Василий Вовк. «Альфа» доставила меня в Славянск и обменяла на троих «альфовцев», которых группа Безлера захватила. Они должны были ликвидировать руководителей славянского ополчения. Перед этим где-то в конце апреля меня вызвали к начальнику следствия. Он сказал, что у него под кабинетом сидят жёны этих «альфовцев», и есть планы нас обменять. 6 мая 2014 г. я покинул СИЗО, мы переночевали в гостинице на окраине Киева. 7 мая состоялся обмен в Славянске.

А.О.: Приходится слышать, что не случись Славянска, у Украины не хватило бы решимости поднять против нас оружие и начать активную фазу, что, дескать, вот Славянск был провокацией...

П.Г.: Глупости! Не нужно далеко ходить за примерами: Мариуполь, хотя бы, где «азовцы» расстреливали безоружных. Если бы не Славянск, если бы народ Донбасса не взял оружие и не получил помощь добровольцев, которые прибыли и влились в отряды… Получилось бы тогда так, как в Одессе. Она задавлена, 10 лет там ничего не происходит, как и в Харькове.

Все произошедшие события невозможно понимать и интерпретировать с обывательской точки зрения: «Если бы этого ничего не было, мы бы нормально жили, в Украине всё было бы хорошо».

Мы показали всей России, что есть русские, которые живут в Донбассе и готовы за это бороться. Этой жертвенностью мы достигли цели, мы теперь — часть России. За это нужно сказать спасибо народу Донбасса, его героичности и самоотверженности. Мы большой ценой и огромными жертвами добились своего.

А теперь мы должны принести миру эталон справедливости. В мире должен быть человечный порядок, который абсолютно справедливый, порядок божественный, наш, русский, добрый.

А.О.: Вам с единомышленниками удалось создать концепт Новороссии, и он оказался достаточно живучим.

П.Г.: Мы его подняли из небытия. Какой на него был запрет! Ты помнишь, как произносить «Новороссия», особенно в кулуарах правительств Захарченко, Пушилина позже — они относились к этому как к какой-то чудовищной ереси. И посмотри сегодня: Путин произносит речи, где использует слово «Новороссия». Концепт частично утратил свою актуальность, так как 4 региона уже включены в состав России, он будет актуален только в культурно-историческом смысле. То есть будут, написаны книги, будут переписаны учебники. Этот процесс идёт, а флаг актуальность несколько утратил уже.

Но сам концепт нужен только как элемент знаний людей об истории своей земли. У них часто искажены представления. Украина исковеркала эту историю. А всё должно быть написано так, как есть на самом деле. Этот концепт надо развивать как общерусский.

Сегодня мы воюем за Россию, регионы ДНР и ЛНР освобождены не полностью. Но война-то идёт уже за освобождение регионов России.

Думаю, в ближайшие год-два, если всё будет нормально, стабильно, если национальные лидеры будут здравствовать, за это время мы ещё 3-4 региона проглотим и будем двигаться дальше. Чем это глобально закончится — прогнозировать не берусь.

А.О.: Внутренние ощущения как подсказывают? Тем более, есть же опыт военный.

П.Г.: Да, в двух командировках я отслужил. В первую где-то за неделю отъехал до начала СВО, подписал контракт 23 февраля, а потом всё началось. В марте я уже был в составе подразделения в Киевской области, недалеко от Гостомеля. Гостомель, Ирпень, Буча. На этом театре войны действий работали.

А.О.: Приходилось ли там общаться с местным населением? Там есть те, кто ждет освобождения, понимая, что это русская земля? Или 30 лет промывки мозгов ания сделали своё дело?

П.Г.: Как раз на эту тему много общался, везде, где была возможность поговорить с местными жителями. Основное впечатление таково, что они не понимают, почему мы пришли. Что Украина 8 лет уничтожает Донбасс обстрелами, что война шла и идёт, и это только вам наказание за то, что происходило — этого они не понимали. Сказывается 8 лет агрессивной украинской пропаганды, они совершенно не осознавали: какая война, где там, кто кого убивает.

Но активных противников там не было, которые прямо за оружие были готовы взяться. Я таких не видел. В Киевской области, в северо-западной её части, я отметил для себя, что памятники советским солдатам, воинам-освободителям, красноармейцам, были абсолютно в полном порядке. Да, покрашены в их живописные цвета, но у них лежат цветочки, всё цивилизованно.

А.О.: То есть, они там не утратили историческую память полностью?

П.Г.: Они всё это хранят, для них это всё свято, ценно, но к нашему приходу туда абсолютное большинство отнеслось с непониманием. Были противники, находились и горячие сторонники, но большинство недоумённо к этому отнеслось.

Но мы старались всё делать по-человечески. Там же была блокада. У местных ребёнок, грудничок был, а магазины не снабжались, продукты не прибывали. А у нас, мы ездили в командировку на выезд, нам передавали продукты, мы звонили, просили там детское питание, нам это доставляли. Мы это передавали людям, чтобы хоть немного снизить их страдания, хотя бы для ребёнка. Еда, соки, памперсы, лекарства для больных.

Мы хорошо относились к людям, и к нам, по большей части, относились снисходительно, какой-то яркой враждебности я не ощущал.

А вторая командировка на Харьковщине. Там поддержка чувствовалась почти абсолютная. Едешь ты на броне или на КАМАЗе, а возле домов стоят тебе дети машут, взрослые тоже приветствуют. Было ощущение, что ты именно солдат-освободитель. На Киевщине такого чувства не было.

А.О.: Дай Бог увидеть это освобождение. И Украина как государство должна сохраниться?

П.Г.: Нет, конечно нет. Украина исчерпала свой лимит. Государство абсолютно искусственное. Оказалось, что абсолютное большинство живущих на Украине людей не готово за это государство бороться и за него умирать, там многие сразу уехали. Видно по мерам, которые законодательно принимают, что они не могут обеспечить в армии даже нужное количество личного состава. Поэтому украинская армия будет деградировать, и Западу придётся включать в войну Польшу, подразделения НАТО.

Конечно, нам не дадут победить на Украине легко. Но сегодня можно охарактеризовать ситуацию на фронте, как удовлетворительные такие успехи российской армии. Это бесспорно. Однако же, если сегодня мы ведём войну успешно, это не означает, что завтра ничего не поменяется, и мы не встанем перед необходимостью устранять новые угрозы. Расслабляться не стоит.

Нужно продолжать активно вести боевые действия и быть очень осторожными в наступательных операциях, беречь людей и действовать осмотрительно. Это важно и сложно. Многие командиры на передовой, с которыми я поддерживаю связь, это прекрасно понимают, щадят личный состав. И это правильно, ведь люди — самое ценное, что у нас есть.

Нужно понимать, что на каком-то этапе может быть объявлена мобилизация, потому что личного состава не хватает практически в каждом подразделении, насколько мне известно. К счастью, не только у нас. На стороне противника такая же проблема, и это хорошо. Если у нас есть ещё кого мобилизовать, есть кому включиться в борьбу, на Украине уже женщин и калек загребают. Россия сильна, а Украина слаба, это надо понимать.

А.О.: Всё равно Победа будет наша.

П.Г.: Иначе быть не может.

А.О.: Те кадры, которые были воспитаны русской весной, до сих остаются в строю, слава Богу. Они будут востребованы большой Россией ещё?

П.Г.: Совершенно очевидно, что война породила новый класс в обществе — класс фронтовиков. Это люди с безусловно национальным самосознанием. Сама война этот процесс порождает и делает людей национально мыслящими. Фронтовики будут объединяться в структуры. Это естественный ход событий. Рано или поздно — в политические единицы. Нынешняя власть, вполне возможно, будет противодействовать такого рода объединениям, создавать что-то, похожее по структуре, но другое по внутреннему содержанию. И на этом этапе могут возникнуть трения.

Наша задача состоит в том, чтобы не навредить государственной системе. Ведь разрушение системы чревато тем, что мы можем скатиться в гражданскую войну.

А.О.: Что пожелаешь людям, которые читали «Факел Новороссии» и следят за твоей биографией?

П.Г.: Русская весна перманентна. Она имеет начало и не имеет конца. Я хочу пожелать всем нам веры. Веры в нас, веры в Россию. Хочу пожелать всем надежды. Надежда не должна умирать. Если надежда умирает, мы впадаем в уныние. Нужно верить, надеяться и, конечно, любить. Любить Родину, любить свой народ, любить себя как часть великого русского народа. Верить, надеяться и любить — вот в этом и есть смысл жизни по большому счёту.

беседовал Артём Ольхин